«Латук!» – я выкрикнул его имя, пытаясь убедить себя в том, что он просто спит. Возможно, я смогу разбудить мертвого, если просто повторю его имя достаточное количество раз в правильном ритме или с правильной интонацией.
«Успокойся, – сказала мама. – помолчи. Он отправился туда, где нет больше боли».
И, сказав это, мама продолжила ласково гладить его.
«Теперь все хорошо, все хорошо… нет больше боли».
Мама раскачивалась взад-вперед, держа неподвижное кошачье тело, и у нее текли слезы.
Наконец до меня дошло. Латук мертв. Он действительно умер. Я должен был смириться с этим. Он был мертв, как жуки-носороги или речные раки, которых я собирал, когда был маленьким. Через какое-то время они просто переставали двигаться – вот и все. В оцепенении я погладил его тело. Оно все еще было мягким и теплым, и совершенно неподвижным.
Я посмотрел на красный ошейник, который носил Латук. Он постоянно пытался его снять и в результате изорвал и ободрал его. Всего несколько мгновений назад казалось, словно и он был чем-то живым, как сам Латук. Но теперь неожиданно он стал просто холодным, безжизненным предметом.
Если бы все кошки исчезли, как бы изменился мир? Что бы мы приобрели и что бы потеряли в мире без кошек?
Прикосновение к его ошейнику дало мне осязаемое чувство смерти, и я съежился, словно пытался прогнать эту страшную реальность.
Проснувшись, я обнаружил, что мои глаза мокрые от слез. Было еще темно. Где-то около трех утра. Я посмотрел на место рядом с собой, где обычно спал Капуста, но его там не было. Меня охватила паника. Я вскочил и принялся внимательно осматривать комнату. Потом я увидел Капусту, который спал, свернувшись в изножье кровати. Я, как обычно, плохо провел ночь. Но вздохнул с облегчением, обнаружив, что Капуста рядом. Воспоминания о прошлой ночи, когда Алоха предложил устранить всех кошек, все еще были свежи в моей памяти.
Так как это будет? Моя жизнь или все кошки на земле? В тот момент я не мог себе представить, как буду жить без Капусты. Прошло четыре года со дня, как мамы не стало. Капуста всегда был рядом с ней. Как я мог стереть его с лица земли? Что же мне тогда делать?
Если бы все кошки исчезли, как бы изменился мир? Что бы мы приобрели и что бы потеряли в мире без кошек?
Я вспомнил, как мне сказала мама когда-то давно: «Кошки и люди были партнерами на протяжении более десяти тысяч лет. Прожив с кошкой в течение долгого времени, можно подумать, что мы – их хозяева, но все совсем не так. Они просто удостаивают нас своим вниманием, составляя нам приятную компанию».
Капуста свернулся клубочком и спал. Я улегся рядом и смотрел на него. Какое умиротворенное выражение мордочки. Никогда в самых смелых своих мечтах он и вообразить не мог мир, в котором его бы не было. Я бы не удивился, если бы он проснулся сейчас, заговорив, как джентльмен, и потребовав накормить его. Но глядя на его сонную мордочку, я также легко мог представить себе, как он отвечает мне, словно преданный друг: «Я с радостью исчезну ради вас, сэр».
Говорят, что только у людей есть такое понятие, как смерть. Кошки не чувствуют ее приближения. Она не вызывает у них страха или беспокойства, как у людей. И люди заводят себе кошек в качестве домашних питомцев, несмотря на свою вечную боязнь смерти и понимая, что кошки умрут гораздо раньше нас, породив в нас несказанную горечь потери.
Но опять же, люди никогда не оплакивают свою собственную смерть. Смерть для нас – это всегда то, что случается с другими. Но если разобраться, то смерть кошки не так уж сильно отличается от смерти человека.
Когда я задумался об этом в подобном ключе, то наконец понял, почему люди держат кошек в качестве домашних питомцев. Мы не видим себя со стороны, нам неизвестно наше собственное будущее, какой будет наша собственная смерть. Но мы можем выявить свои человеческие качества, спроецировав их на отношение к кошкам. Для этого нам нужны кошки. Просто необходимы.
Как говорила моя мама, кошки совсем не нуждаются в нас – это мы, люди, нуждаемся в кошках.
Пока все эти мысли крутились и крутились у меня в голове, резкая боль появилась в ее правой части.
Обессиленный, я скорчился на кровати, дрожа как Латук, когда он умирал. Я чувствовал себя таким маленьким и беспомощным в своем собственном теле, над которым теперь довлела смерть. Казалось, что-то тяжелое давит мне на грудь.
Боль в голове лишь усиливалась. Я пошел на кухню и взял две таблетки обезболивающего, запил их водой, а потом вернулся в постель. И в одно мгновение провалился в глубокий сон.
– Итак, что ты собираешься делать?
Я вспомнил, как прошлой ночью Алоха задал мне этот вопрос.
– Либо твоя жизнь, либо кошки.
И он засмеялся.
– Это не должно стать таким уж трудным выбором, верно? В конце концов, если бы тебя не стало, кто бы позаботился о твоем коте? Ты не много теряешь.
– Можешь дать мне немного времени?
– А о чем тут думать? Ответ очевиден.
– Подожди секундочку!
– ОК, понимаю. Тогда дай мне знать о своем решении завтра… пока не отошел в мир иной.
Сказав это, Алоха выскользнул из комнаты.
Когда я проснулся, за окном ярко светило солнце. Было утро. Я, не торопясь, поднялся с постели, осматривая комнату в поисках Капусты. Но его не было видно.
Где он мог быть? Может, я решил опередить время и сделал так, что все кошки исчезли, пока дремал?
Я обыскал комнату. Сначала проверил старое оранжевое одеяло, на котором он всегда спал, потом заглянул наверх книжной полки, под кровать, в туалет, в душ, но его нигде не было. Капуста любил забираться в укромные уголки. Часто он прятался в стиральной машине, но и там я его не нашел. Наконец я проверил подоконник, где он любил проводить время, покачивая хвостом и время от времени подергивая им. Я вспомнил изгиб его спины, когда он сворачивался, засыпая, и как звук его урчания смешивался с его дыханием. И тепло его тела на своих коленях.
А потом мне показалось, что я услышал слабое мяуканье, раздающееся откуда-то снаружи.
«Капуста?..»
Я в панике выскочил на улицу, нацепив второпях сандалии. Возможно, он спрятался под белым минивэном, который всегда был припаркован на стоянке, через дорогу. Но и там его не оказалось.
Я побежал по тому маршруту, по которому мы с ним гуляли накануне. Быть может, он в парке!.. Я поднялся на холм, где мы были вчера. Может, он уснул в парке на той лавке с облупившимися полосками голубой краски? Никаких признаков присутствия Капусты. Я не встретил его и у лапшичной, где он выпрашивал обрезки скумбрии. Тогда я повернул в сторону магазинов, но не нашел его и там.
«Капуста!»
Я носился вокруг наугад, пока не почувствовал сильную жажду. В горле и легких ощущался такой жар, словно они вот-вот воспламенятся. Мышцы на ногах болели так сильно, что я подумал, что растянул их. Я был как в бреду, голова слегка кружилась. Это напомнило мне один день из прошлого, когда я испытал похожее состояние физического истощения и эмоциональной боли. Но я старался отогнать от себя мрачные впечатления, навеянные этим воспоминанием.
Это было четыре года назад. Я никогда не забуду тот день, как бежал со всех ног в больницу. У мамы случился очередной приступ. Она уже провела там довольно долгое время и спала часами, просыпаясь только от приступов боли. Врачи мне всегда сообщали об этом, и тогда я мчался, чтобы быть рядом с ней.
В тот день она сидела в кровати, мучаясь от боли. Ее трясло, и она то и дело повторяла, что ей холодно. Я был напуган, никогда не видел маму в таком состоянии. Я всегда помнил ее веселой, оживленной и сердечной. Она всегда была на моей стороне. Рядом с ней я чувствовал себя абсолютно защищенным. А теперь она собиралась покинуть меня. Я был так встревожен и расстроен, что боялся потерять сознание. Она повторяла что-то вполголоса, что почти невозможно было разобрать. «Прости… прости, мне так жаль, что я оставляю тебя одного». Комок подступил к горлу, и слезы покатились по моим щекам. Меня сотрясали беззвучные рыдания.
Она промучилась так в течение часа, а потом ей ввели внутривенно обезболивающее, погрузившее ее в глубокий сон. Теперь она мирно спала. Так мирно, что было сложно поверить, что совсем недавно ее мучили такие сильные боли.
Я расслабился и полностью вымотанный сел на стул рядом с кроватью. Вскоре я тоже уснул.
Я понятия не имел, сколько времени прошло, но, когда проснулся, мама сидела в кровати, читая книгу под маленькой портативной лампой. Неожиданно она снова вернулась в свое нормальное состояние.
«Ты хорошо себя чувствуешь, мама?»
«О, ты проснулся. Да, сейчас все в порядке».
«Отлично».
«…Я думаю, что со мной будет».
Мама разглядывала свое запястье. Она очень сильно похудела.
«Я стала совсем как Латук».
«Мама, не надо так говорить!»
«Ты прав, извини».
Окно больничной палаты выходило на запад, и закатное солнце пылало ярко-розовым цветом, еще ярче и красивее, чем обычно. На маминой прикроватной тумбочке стояла фотография. Это была одна из тех фотографий, которые мы сделали во время нашей поездки к горячему источнику. Мама, папа и я – мы все смотрим на камеру, улыбаясь, повернувшись к океану спиной.
«Поездка на горячий источник была чудесной».
«Да, действительно».
«Я тогда разволновалась, а что, если мы не найдем нужный нам отель».
«Да, я и вправду тогда запаниковал».
«А когда вспоминаешь об этом сейчас, то все кажется таким забавным».
«Да, так и есть».
«Сашими там были вкусные».
«Мы должны съездить туда еще раз».
«Да, должны. Но не думаю, что это возможно».
Мама говорила об этом так буднично, несколько раз упомянув, что она не верит, что это произойдет. Я не мог заставить себя как-то отреагировать на ее слова.
«Похоже, папа еще не приходил, верно?»
Я больше не мог обходить стороной этот деликатный вопрос.
«Нет, похоже, нет…»