– Я в шахматы хорошо играю, – неожиданно сообщил Тихон, явно задетый за живое низким мнением о своих умственных способностях.
Регина опустила один башмак, а второй повертела перед глазами. Поджала губы, не желая признавать очевидное.
– Очень странные у нас вещи происходят, – продолжала Белинда. – У Курочкина опять портсигар пропал. Или кто-то издевается, или я уж и не знаю…
– А если их понюхать? – предложил Тихон, решив, что не станет обижаться на Регину на всю оставшуюся жизнь. В конце концов, женщины частенько говорят всякие ужасные вещи, но в итоге все равно раскаиваются.
– Что понюхать? – переспросила Регина брезгливо. – Туфли?
– Ну, если они пахнут чужими ногами, значит, я прав!
Белинда ухмыльнулась, а Регина сердито заметила:
– Тихон, тебе нужно выходить на сцену в одиночку. Из тебя выйдет отличный комик. Ты просто говори, что думаешь, и публика будет сразу умирать со смеху.
– Так мы расскажем об этом Будкевичу? – уточнила Белинда.
– Если больше делать нечего, расскажи, – бросила Регина, направляясь к выходу. – Представляю, как ему будет интересно.
– Ну, тебя предупредили, и ладно, – сказала Белинда ей в спину.
– Мы тоже не чебурашки, чтобы с утра до ночи добрыми делами заниматься, – поддакнул Рысаков.
Когда дверь захлопнулась, он прошелся по комнате, засунув руки глубоко в карманы брюк.
– Все равно меня не переубедишь, – сказал он. – Именно эти туфли были на журналистке из Москвы.
– А ты лицо ее разглядел? – спросила Белинда, против воли заинтригованная происходящим. – Или только на ноги пялился?
– Э-э, – протянул Тихон. Он, разумеется, бросал взоры на девицу в Регининых туфлях и даже успел услышать, что она журналистка, но подробно обрисовать ее лицо вряд ли сумел бы. Проклятые туфли всецело приковали к себе его внимание. Да еще эти очки…
– Ясно, – вздохнула Белинда. – Женщина с красивыми ногами может смело экономить на пудре и помаде.
Спровадив Тихона, она протерла туфли влажной губкой и украдкой понюхала их. Туфли пахли обычно – кожей и какой-то отдушкой. Вздохнув, Белинда поставила их на место и принялась за другие дела.
Ордынск, день третий
Известие об убийстве Аристарха Заречного обрушилось на город Ордынск ранним утром. Люди расхватывали газеты и слушали программы новостей, тревожно морща лбы. Особо впечатлительные ахали и прижимали ладони ко рту. Рысаков узнал о трагедии одним из первых. Пробудившись чуть свет, он отправился в ресторан, где в нагрузку к чашке кофе получил исчерпывающий рассказ о происшествии от местной официантки. У официантки был невероятной красоты бюст и кокетливая наколка в волосах, делавшая ее похожей на курочку.
– Заречный вчера в нашем книжном магазине автографы давал, – рассказывала она вполголоса. – Потом какую-то дамочку домой привез, журналистку. Когда журналистка уехала, он был еще жив. А вечером охранники заметили, что света в доме нет. Вошли, а он в кресле откинулся, весь в крови… Недвижный и уже совсем холодный! Его по голове стукнули каминной кочергой. Вот и мечтай после этого о камине!
Рысакова безумно взволновало сообщение об убийстве Аристарха Заречного. Не будь дурак, он тотчас сообразил, что если в театр снова явится милиция, то допрашивать будут конкретно его, Тихона.
– Зачем меня вчера понесло в книжный магазин? – простонал он, ворвавшись к Будкевичу и заметавшись по номеру, как летучая мышь по сараю.
– Что ты там вообще делал? – сердито спросил Алик, во второй уже раз застегивая рубашку. Проклятые пуговицы выскальзывали из пальцев и цеплялись за петли как попало.
– Я там… просвещался. Книжки выбирал.
– Купил что-нибудь? – продолжал допытываться Будкевич, пытаясь представить, как Рысаков будет отвечать на вопросы, если снова появятся представители власти.
– Купил, – с вызовом ответил тот. – Брошюру по бодибилдингу.
– Смеешься, да?
– Ничего подобного! Я в молодости здорово этим делом увлекался, даже в секцию ходил. Наш руководитель говорил, что у меня задатки есть.
– Да… Задатки у тебя точно есть, – зловещим голосом произнес Будкевич. – Соваться, куда не следует. Тебя в том книжном кто-нибудь видел?
– Сам Заречный и видел, – ответил Тихон, лихорадочно размышляя, нужно ли рассказывать режиссеру о журналистке в Регининых туфлях, или лучше пока не стоит.
– Он тебя узнал?
– Нет, – помотал головой Тихон. И уверенно добавил: – Точно нет. Я ему книгу для подписи снизу подавал. Только подписи не дождался, ушел. Мне она, в сущности, без надобности.
Будкевич насторожился.
– Что значит «снизу подавал»? С какого такого низу? Ты что, на колени перед ним бухнулся, что ли?
– Ну вот еще, – обиделся Рысаков. Однако теперь ему уже точно не оставалось ничего другого, как рассказать Алику про злосчастные туфли.
Эта история окончательно подкосила Будкевича, он опустился на стул и принялся стакан за стаканом пить минералку.
– А Таранова ты в том магазине случайно не видел? – снова подал голос режиссер.
– Таранова? Нет, не было его там. Я бы его непременно заметил. А почему ты именно про Таранова спросил?
– Потому что я за всех вас отвечаю, радость моя, – сердито ответил Будкевич. – А вас так и тянет вляпаться в неприятности. То Таранов с Романчиковой, то ты с Заречным. Где вы, там и убийства.
– Заречного убили у него дома, – парировал Рысаков. – И все-таки. При чем тут Таранов?
– Притом, что Аристарх Заречный – его кумир. И я точно знаю, что Лешка намыливался встретиться с ним и получить автограф.
В ответ на это заявление Тихон только пожал плечами. А потом выдвинул предложение разыскать Таранова и допросить его с пристрастием. Алик с этим предложением сразу согласился, и они тут же отправились на поиски. Через несколько минут Таранов обнаружился в гостиничном ресторане, где он одиноко сидел за столиком и вяло помешивал остывший кофе. И сразу же выяснилось, что свою мечту он не исполнил и на встречу со знаменитым писателем не пошел.
– Вернее, я пошел, – сказал он как-то равнодушно. – Хотел попасть к концу автограф-сессии, чтобы с женским полом вместе не толочься. Но по дороге врубился в какую-то акцию протеста. И там меня местные дамы быстренько опознали. Они на вчерашнем спектакле, оказывается, в первом ряду сидели. Цветы мне подарили! Я из их нежных рук пытался вырваться часа три, не меньше. Вот не поверите, какие женщины бывают настырные!
– Я поверю, – с гамлетовским надрывом сказал Рысаков. – У меня было три жены. А ты мне, кстати, еще и четвертую хочешь подсунуть, – он посмотрел на Таранова и раздул ноздри.
– Тихон, не начинай! – прикрикнул на него Будкевич.
В этот момент в дверях ресторана появилась целая процессия. Возглавляла ее Маркиза, следом за которой тянулись Таня, Белинда и Анжела. Курочкин понуро плелся позади них, а замыкала шествие Регина.
История о похождениях Рысакова в книжном магазине, а также загадка Регининых туфель быстро стали известны всем членам труппы. В общем-то ничего удивительного в этом не было – в актерской среде информация традиционно поставлена неплохо и сплетни обычно распространяются со скоростью света. Теперь же вся команда собралась для того, чтобы обсудить создавшееся положение и решить, как ко всему этому относиться.
Маркиза обогнула стол и уселась рядом с Будкевичем, а Андриан Серафимович примостился напротив, возле Таранова.
Когда все расселись, Таня наклонилась к Белинде и спросила:
– А что это наши супруги сегодня такие невеселые? И пришли порознь?
– Да они вчера поссорились, – шепотом ответила Белинда. – Так ругались вечером, стены дрожали. Я даже в коридор вышла, чтобы посмотреть, не нужна ли кому-нибудь из них помощь.
– А из-за чего они ссорились? – насторожилась Таня, чувствуя, что тучи снова сгущаются.
– Я так и не поняла. Хотела подойти поближе, чтобы послушать, да тут снизу явился дежурный. Стал стучать к ним в номер и просил прекратить шум. Ну, они и угомонились.
Андриан Серафимович молча пил чай и казался каким-то растерянным. Яблонская вела себя, как обычно. То есть лезла с расспросами и тут же раздавала ценные указания. Тон у нее был въедливым:
– А много на встречу с писателем народу пришло?
– Да уйма! – отвечал Рысаков, откровенно радуясь, что решать его проблему взялись всем миром. И показал руками «уйму» в виде огромного шара.
– Тогда я не понимаю, зачем волноваться, – отрезала Маркиза. – Народу была уйма, тебя никто не узнал…
– Что само по себе странно, – заметила Белинда.
– Так ведь все внимание было сосредоточено на Заречном, – ответил Тихон. – Я там как мышка ходил – тихохонько. Но по закону подлости какая-нибудь зоркая сволочь рано или поздно обязательно меня вспомнит. И в милицию побежит! Поклонники очень любят вмешиваться в жизнь талантов.
В какой-то момент Таня перестала слушать, о чем говорят за столом. Она смотрела на Таранова и думала о том, что он обращает на нее не больше внимания, чем на всех остальных. А потом она стала думать о Дворецком, который находится сейчас где-то совсем рядом, недалеко от этого города. И что если ему позвонить, он, конечно, немедленно примчится, даже если неведомая Надежда Морошкина будет решительно против.
Надежда Морошкина представлялась Тане мощной женщиной в штанах, заправленных в высокие сапоги, с красивым лицом, продубленным деревенским загаром. У нее полные руки и добрая грудь, на которую мечтает склонить голову всякий нормальный мужчина. Дворецкий ей наверняка понравился своей яркой мужественностью и старомодным отношением к любви и браку.
Подумав о Дворецком, Таня снова захотела его увидеть. Может быть, зря она тогда раздумала ему звонить? А вдруг его присутствие изменило бы весь ход событий, и тогда второго убийства вообще бы не произошло?
От этой мысли Тане стало страшно. Неожиданно ее охватило дурное предчувствие, от которого сделалось кисло во рту. Таня вспомнила, что Андриан Серафимович тоже давно уже мучает всех своими дурными предчувствиями. Она отыскала его глазами. Курочкин сидел, ссутулившись, и невидяще смотрел в стену – лицо его было мрачным, а возле рта залегли горькие складки.