Переодеваясь в кабинке, он неожиданно обнаружил в кармане старых брюк чужую кредитную карточку. Вот так номер! Неужели он стащил ее вместе со штанами? Но поношенная одежда – это ерунда, а вот кредитка – совсем другое дело. Думать о том, что он что-то украл, было не слишком приятно, поэтому Курочкин сразу решил при первой же возможности отослать вещи и карточку обратно в больницу. Пусть даже анонимно.
После магазина Надежда отправила его в парикмахерскую, накормила ужином в уютном кафе, а потом помогла разместиться в небольшой симпатичной гостинице. На прощанье они впервые поцеловались, и поцелуй этот получился таким страстным, что дама, сидевшая за конторкой, сентиментально прослезилась.
По ночам Таня переводила мобильный телефон в режим вибрации и клала его под подушку. Это была первая ночь в Приозерской гостинице, которая, впрочем, мало чем отличалась от других. Таня заснула быстро и спала без сновидений до того момента, когда ее разбудило странное жужжание и гудение.
Кое-как разлепив глаза, она достала сотовый и приложила к уху, предварительно полюбопытствовав, сколько времени. Половина третьего ночи. Только бы ничего не случилось!
– Это Алик, – сказал знакомый голос. – Ты не спишь?
– Уже нет, – шепотом ответила она.
– А Дворецкий?
– Пока спит.
– Давай встретимся в коридоре, мне нужно тебе кое-что сказать. Я просто обязан…
– Сейчас?!
– Для меня это чертовски важно, – отрезал Будкевич. – Возьми зажигалку, здесь темно, как в выгребной яме.
Таня выскользнула из постели и на ощупь нашла тапочки. Она готова была выйти в коридор в пижаме, но только не босиком. Открыв дверь в комнату, Таня тихонько скользнула к столу и отыскала зажигалку, сжав ее в кулаке. Дворецкий говорил, что спит чутко. Возможно, так оно и есть, но при этом он так заливисто храпел, что Таня, проходя мимо, не могла не хихикнуть. Когда она открывала дверь, замок тихо щелкнул.
В коридоре было абсолютно темно. Только в самом дальнем конце через небольшое окно проникал лунный свет, позволяя ориентироваться в пространстве. Администратор предупреждала, что в ночные часы электричество иногда отключается, но Таня не обратила не ее слова особого внимания – она не рассчитывала разгуливать по гостинице после полуночи. Будкевича нигде не было, но на лестничной площадке кто-то шаркал подошвами. И еще оттуда тянуло сигаретным дымом.
«И что ему приспичило разговаривать ночью? – подумала Таня, выставив зажигалку перед собой. – Может быть, он хочет рассказать про портсигары?» Она бесшумно миновала несколько номеров и дошла до выхода на лестницу. Одна створка двери была открыта, и за ней виднелась темная фигура, на фоне которой мерцал алый огонек сигареты.
– Что ты тут делаешь? – громким шепотом спросила Таня, вышла на площадку и щелкнула зажигалкой.
Крохотное желтое пламя лизнуло темноту, осветив лицо человека, который курил на лестнице. Увидев его, Таня пронзительно взвизгнула, выронила зажигалку и со всех ног бросилась наутек. Ближе всего к ней оказались ступеньки, ведущие на третий этаж. Взлетев по ним, она понеслась по коридору, добежала до самого конца и заметалась возле окна. И тут она услышала позади себя топот ног и громкое сопение. Ничего не соображая от ужаса, Таня стала трясти раму, пытаясь распахнуть окно и выпрыгнуть наружу.
В следующее мгновение коридор залил тусклый свет дежурных ламп, и перед девушкой во всей красе предстали Дворецкий и Будкевич. Алик был в длинном шелковом халате, а Дворецкий в боксерских трусах и кроссовках. Еще он держал в руке пистолет, и это выглядело так потешно, что Таня тут же начала хохотать, сгибаясь в три погибели и держась за живот.
– Какого черта ты удрала из номера? – громким шепотом принялся отчитывать ее Валерий, не желавший распугивать постояльцев криками.
– Это я ее позвал, – тотчас вступился Алик.
– Она должна была предупредить меня!
Толкаясь, они повели Таню вниз, и она, захлебываясь нервным смехом, рассказала им о том, что несколько минут назад на лестнице стоял Таранов, и вид у него был нечеловеческий!
– Глаза выпученные, красные, сам бледный, как привидение, волосы всклокочены, губы выпячены… Я зажигалкой щелкнула, и как увидела его, едва сознания не лишилась. Рысаков может подтвердить! Он мне рассказывал, а я не поверила. С Лешкой что-то случилось, Алик! Валера, надо к нему немедленно идти!
Дворецкий сразу согласился, Будкевич же вообще не стал ничего говорить, а просто побежал искать номер Таранова, тычась носом в таблички на дверях. Отыскав нужную дверь, он резко остановился и негромко постучал. Таня спряталась за спину своих защитников и со страху схватила Дворецкого за резинку трусов, на что тот вообще никак не отреагировал.
Когда Таранов открыл дверь, Таня тихо ахнула. Их глазам предстал совершенно обычный Лешка – слегка всклокоченный, одетый в спортивные штаны и футболку.
– Вы чего? – ошарашенно спросил он, успев обозреть всю честную компанию и оценить ее взбаламученный вид. – Что-то случилось?
– Впустите нас, – приказал Дворецкий, шевельнув пистолетом.
– С ума сошли? По гостинице с оружием шляться? – проворчал Таранов, тем не менее отступая в сторону.
Номер утопал в полумраке, освещаемый лишь маленьким ночником над кроватью.
– Хорошо, хоть свет дали, – заметил хозяин, закрывая дверь за ночными визитерами. – А то пришлось бы вам объясняться в потемках.
– Нет, это вам придется объясняться, – возразил Дворецкий тем особенным тоном, который наводит тоску на людей с нечистой совестью.
– И что, черт побери, это должно означать? – спросил Таранов возмущенно и уже практически в полный голос.
– Леша, ну перестань! – дрожащим голосом попросила Таня и неожиданно для всех расплакалась, закрыв лицо руками. – Ты же все понимаешь, – гудела она сквозь пальцы, вздрагивая всем телом. – Я видела тебя только что. Ты был такой стра-а-ашный!
– О, Господи! – воскликнул Таранов, в прямом смысле слова схватившись за голову. – Таня, прекрати. Пожалуйста! Не плачь. Я сейчас все расскажу.
Он протянул было руки, чтобы обнять ее, но тут же передумал.
– Звучит смешно, но я приглашаю вас сесть к столу, – сказал Таранов, не сводя глаз с зареванной Тани, которая после недолгих уговоров согласилась успокоиться и вытереть нос салфеткой. – Вы раскрыли мой секрет, и я страшно этим удручен.
– Какой секрет? – резко спросил Дворецкий. – В полнолуние вы становитесь оборотнем и подкарауливаете горничных на лестнице?
– Таня, ты видела не меня, – проигнорировал его выпад Таранов. – Возможно, это прозвучит мелодраматично, но тут уж ничего не поделаешь. В общем, это был мой младший брат.
– У тебя есть брат?! – изумился Будкевич, опасно качнувшись на стуле. – А я и не знал.
– И никто не знал, даже Таня. Не буду утомлять вас подробным рассказом о своем детстве, скажу лишь, что мы с Пашкой рано остались одни. Я старался о нем заботиться, но ничего путного из него, к сожалению, так и не получилось. В итоге он спился и попал в психушку. А недавно он из нее сбежал.
– Ты прячешь его здесь? – спросил Будкевич, с опаской оглядываясь по сторонам.
– Нет, конечно. Я вообще не хочу иметь с ним дела… Все последние годы он жил в Перегудове.
Таня сразу же вспомнила, как удивилась тому, что Лешка очень ловко ориентируется в незнакомом городе. Наверное, он приезжал туда, чтобы повидать брата.
Словно подтверждая ее догадку, Таранов продолжал:
– Несколько лет назад я приезжал к нему, пытался помочь, но все напрасно… После этого мы больше не встречались. Но когда мы приехали в Перегудов с гастролями, Павел увидел наши афиши, обзвонил гостиницы, нашел меня и явился ночью ко мне в номер.
– Зачем? – спросил Дворецкий, не сводивший с рассказчика пристального взгляда.
– За деньгами, разумеется! Что еще может понадобиться одному брату от другого, если между ними нет ничего общего? Потом он потащился за нашей труппой в Ордынск и там тоже приходил в гостиницу.
– Там его видел Рысаков! – выпалила Таня.
– Замечательно, – пробормотал Таранов. – Воображаю, что он себе напридумывал. Когда была та страшная гроза и пропал Курочкин, а я не подходил к телефону… Я как раз встречался с братом. Снова пытался наставить его на путь истинный, но у меня конечно же ничего не вышло. Павел попросту сбежал от меня, прихватив при этом мой бумажник. У меня не было денег даже на автобус, не говоря уже о такси…
– Но почему надо было делать из этого тайну? Я же сразу попросил вас ничего от меня не скрывать! – возмущенно вопросил Дворецкий.
– Потому что мне не хотелось никого посвящать в свои семейные неприятности! – повысил голос Таранов. – К тому же я надеялся уговорить Пашку вернуться в больницу, обещал дать денег на лечение. Только все это было совершенно бесполезно. Я уже понял, что человеку невозможно помочь, если он сам того не хочет.
– Сегодня вы с ним тоже встречались? – продолжал атаковать Дворецкий?
– Да, он опять явился за деньгами, но я его выгнал. Наверное, зря. Надо было взять его за шкирку и сдать врачам. По-моему, он совершенно невменяемый и, возможно, даже опасен. В общем, если вам удастся его поймать, я не стану препятствовать.
– У вас бы и не получилось, – отрезал Дворецкий. – Препятствия только разжигают мой азарт, учтите это на будущее.
Они посмотрели друг на друга в упор.
– Я хочу спать, – неожиданно заявил Будкевич.
– Значит, вопросов больше нет? – Таранов переводил взгляд с одного мужчины на другого, однако первой откликнулась Таня.
– Есть! – звонко сказала она. – Во время той грозы мы подумали, что с тобой тоже могло что-то случиться, и вошли в номер поискать какой-нибудь знак или записку…
– И что? – напряженным тоном спросил Таранов.
– Я нашла в твоем свитере книжку с автографом Заречного, – выпалила Таня.
– Ну, разумеется, – саркастически заметил он. – Это уж, как говорится, до кучи… И с этим ты жила, да? Ты вообще мне не доверяешь, да?