Себастьян почувствовал мою дрожь. Я знала это потому, что он посмотрел на меня с кривой улыбкой.
– Не волнуйтесь, мисс Уайз. Я не сведу с нее глаз.
О боже.
Было трудно сдержаться и не наклониться к Себастьяну, чтобы прижать щеку к его груди, но я отстранилась и подняла рюкзак. Повесив его на плечо, я ощутила боль. В следующий раз не стоит об этом забывать.
– Нам лучше поторопиться, иначе опоздаем.
– Как скажешь. – Себастьян схватил книги, которые нужно было спрятать в моем шкафчике.
Мама проводила нас до выхода, обняла меня и эмоционально прошептала:
– Люблю тебя. Сегодня будет сложный день по многим причинам.
– Знаю, – ответила я, и горящий ком из слез вернулся.
Отстранившись, мама повернулась к Себастьяну.
– Я передаю Лину в твои руки.
Что? Я сгримасничала, но никто не заметил.
– Я присмотрю за ней, – пообещал он со всей серьезностью, на которую был способен.
– Спасибо.
Выйдя на дорожку, я едва удержалась, чтобы не закатить глаза.
– Нам пора.
Посмеиваясь, Себастьян спустился ко мне по ступенькам. Я помахала на прощание маме и направилась через дорогу и изгородь к дому Себастьяна.
– Знаешь, – обратилась я к парню, поправляя ремни рюкзака, – не нужно за мной присматривать, что бы это ни значило.
– Еще как нужно, – он открыл заднюю дверь «джипа» и положил книги на сиденье. – Я начал присматривать за тобой раньше, чем думал.
– Понятия не имею, что на это ответить.
– Так не отвечай. – Его пальцы скользнули под лямку моего рюкзака, и он снял его с плеча. – Хорошо выглядишь сегодня.
Не представляя, с какой стати он сделал мне комплимент, я скептически осмотрела свою одежду. На мне были старая футболка, джинсы и шлепки, которые вот-вот разорвутся.
– В самом деле?
– Да. – Он забросил рюкзак в салон и закрыл дверь. Потом повернулся ко мне и подошел так близко, что его ноги коснулись моих. – Никаких синяков. – Я едва понимала, что он говорил. – Они почти исчезли, даже здесь, – Себастьян коснулся большим пальцем моего лица, отчего мое дыхание замерло. – Там была ссадина, а сейчас она пропала.
– Правда?
– Да. – Большим пальцем он продолжал трогать мой подбородок. – Я точно ее видел.
Палец скользнул дальше и коснулся нижней губы.
– Сегодня будет тяжелый день, – предупредил Себастьян более низким голосом, чем обычно. – Ты устанешь физически… и эмоционально. Для меня первый день… словами не описать.
Каждая клеточка моего тела напряглась. Как же сосредоточиться на разговоре, когда он стоит ко мне так близко? Раньше я не ощущала подобных прикосновений. Я могла об этом только мечтать.
– Звучит так… будто снова занимаешься психоанализом.
– Или просто понимаю тебя без слов.
Я собиралась спросить, что он имеет в виду, но внезапно он прижался губами к уголку моих губ. Мимолетное прикосновение, быстрое, нежное, но оно потрясло меня до глубины души.
– Что… что это было?
Темно-синие глаза Себастьяна прожигали мое сердце.
– То, что я давно хотел сделать.
В тот момент, когда я вошла в класс, меня уже ждала записка. Я даже не успела добраться до своего места, как вдруг учительница махнула мне и вручила листок. На ее морщинистом лице запечатлелся сочувствующий взгляд.
– Тебе нужно пойти в канцелярию, милая.
Милая? Я уверена, что за всю мою школьную жизнь меня так не называли, но я кивнула, взяла записку и вышла из класса.
Всю дорогу я держала голову опущенной: когда вошла в класс и вышла из него, пока была в холле и даже возле своего шкафчика, где Себастьян помог разгрузить книги и разложить все по местам. Он снова поцеловал меня, но на этот раз в щеку, а затем ушел на занятия.
Закрывая дверцу, я совершила ошибку: подняла глаза. Внезапно девушка, которая ни разу не обмолвилась со мной и словом, бросилась ко мне в объятия и затараторила о том, как ей меня жаль и как она рада, что со мной все в порядке. Я даже не знала, как ее зовут. Уверена, до аварии она понятия не имела, кто я такая.
Когда я открыла двойные стеклянные двери канцелярии, записка от преподавателя была безжалостно смятой. За стойкой стоял один из административных добровольцев: пожилая женщина, которая красилась самой яркой розовой помадой из всех, что я видела.
– Мне сказали подойти. Меня зовут Лина Уайз.
– О, – в глазах мелькнула жалость, – подождите здесь. Я скажу им, что вы пришли.
Им? Я отступила от стойки, чувствуя напряжение. Что происходит?
Уже через несколько мгновений в коридоре появился высокий седовласый мужчина.
– Мисс Уайз? – Он протянул мне руку. – Меня зовут доктор Перри. Я хотел бы побеседовать с вами о недавних событиях.
Черт возьми.
– Вы не против?
Вряд ли у меня был выбор.
Коротко кивнув, я побрела за доктором в один из кабинетов, который обычно использовали для родительских собраний, завешенный глупыми мотивационными плакатами с котятами, цепляющимися за веревки, и надписями о командной работе.
Я бросила рюкзак на пол и уселась на жесткий пластиковый стул. Доктор Перри расположился напротив. На столе, рядом с закрытым файлом, где было написано мое имя, стояла кружка – подарок ко Дню отца.
– Могу я называть вас Лина? – спросил мужчина.
– Да.
Плечо прострелила боль, и я положила руку на стол.
– Отлично. Как я уже сказал, меня зовут доктор Перри. Я практикующий врач, но иногда помогаю с консультациями… в особых случаях. Я получил первое образование в Университете Пенсильвании, а аспирантуру окончил в Университете Брауна. – Он слегка улыбнулся, а я заметила на столе сертификаты о подтверждении квалификации, которые, к слову, ни о чем мне не говорили. – Как вы себя чувствуете, вернувшись в школу?
– Хорошо, – ответила я, скрестив ноги. – Я… готова.
– Должно быть, трудно пропустить почти две недели и одновременно с этим справляться со смертью своих друзей.
Я дернулась от неожиданной прямоты. Он первый, кто так просто заговорил о трагедии.
– Мне… было… – я моргнула, – тяжело.
– Могу представить. Нелегко принять смерть четырех молодых ярких людей, которых впереди ждало будущее. – Его карие глаза прожигали меня насквозь. – А вам еще сложнее. Вы были в машине вместе с ними, получили серьезные травмы, которые, судя по всему, повлияют на волейбол. Слишком много всего случилось.
Я напряглась и, взглянув на дверь, подумала: как хорошо было бы вырваться на свободу.
– Пока рано прощаться.
Мой взгляд метнулся обратно.
– Рано?
– В течение месяца мы будем встречаться трижды в неделю, – объявил он, поднимая кружку «лучший в мире папа». – Не знаю, сообщила ли вам об этом ваша мама.
Кажется, об этом мама решила умолчать. Чувствуя раздражение, я молча скрестила руки на животе.
– Наши сеансы будут проходить в понедельник, среду и пятницу. Сегодня встреча незапланированная, но завтра мы войдем в график.
Три дня в неделю? Боже мой. Я резко выдохнула и посмотрела в потолок.
– Мне кажется, в этом нет необходимости.
Доктор Перри отпил кофе.
– Есть, и вы не единственная, с кем беседовала наша команда. В этом вы не одиноки.
Мой взгляд устремился на доктора, и у меня возникло желание спросить, с кем еще он общался. Неужели с Себастьяном? Это объяснило бы некоторые его слова.
Однако я не стала любопытствовать, потому что решила, что доктор Перри не имел права отвечать на такого рода вопросы.
– Никто не осудит вас за встречу со мной.
На это не стоило рассчитывать. В конце концов, это средняя школа. Здесь все друг друга осуждают.
– Возможно, вы не в восторге от данной идеи, и поначалу вам покажется, что от сеансов больше вреда, чем пользы. Но есть вещи, от которых вам нужно избавиться.
Стиснув зубы, я промолчала.
Какое-то время мужчина изучал меня сосредоточенным взглядом, и у меня появилось неприятное ощущение, будто он увидел во мне то, о чем я не хотела говорить вслух.
– Чувство вины за то, что вы живете, когда остальные погибли, – тяжелый груз. Вина выжившего – это не шутка, Лина. Вы никогда не сможете полностью избавиться от этого бремени, но мы можем его уменьшить, сделать его терпимым.
– Как? – тихо выдохнула я.
– Знаю, сейчас трудно представить это возможным, но ваша жизнь продолжится. У вас будет завтра, следующая неделя, следующий месяц, следующий год.
– Я… не ожидала… – шепнула я, ненадолго прикрыв глаза. – Глупо звучит, но я никогда не думала, что произойдет что-то подобное.
– Это не глупо, никто никогда об этом не думает. Ни один человек не ожидает, что это произойдет именно с ним.
Когда доктор Перри сделал паузу, я сразу поняла, что он знал. Он знал. Мой взгляд упал на лежавший перед ним файл, и мое сердце забилось с бешеной скоростью. Он говорил с полицией? С мамой? И когда он продолжил, я хотела встать и убежать из комнаты, но я была прикована к стулу.
– Я знаю, что случилось.
Глава 20
– Ты не пойдешь на волейбол? – спросила Дари.
– Не сегодня.
Я не стала вдаваться в подробности. Тренер поймал меня прямо после обеда возле шкафчика и спросил, приду ли на тренировку. Я ответила, что все еще быстро устаю и мама просит, чтобы после уроков я ехала домой.
Это была правда.
Когда тренер заявил, что будет ждать меня на следующей неделе, я кивнула. У меня было много возможностей сказать ему, что не вернусь, но я отложила этот разговор.
Другими словами, просто струсила.
Себастьян шел по коридору впереди нас. Его рюкзак был перекинут через плечо, а мой болтался на кончиках его пальцев.
– Неплохой вид, – призналась шепотом Дари.
Усталая улыбка растянула мои губы. Дари чертовски права, но в тот момент я хотела лишь залезть в кровать и поспать.
Эбби скользила пальцами по экрану телефона.
– Себастьян – действительно отзывчивый парень, – подметила она.