– А ты? – поинтересовалась я, бросив маркер в тетрадь.
– Как обычно. Тренировка. – Себастьян скрестил руки на груди. – Еще в душ сходил.
– Молодец, – улыбнулась я.
– У меня захватывающая жизнь.
Наши глаза на мгновение встретились. Тепло скользнуло из горла прямо в грудь, а затем распространилось намного ниже. Отведя глаза, я глубоко вздохнула.
– Моя мама… э-э-э… сегодня меня ошарашила.
– Чем?
– Она рассказала, почему ушел папа. – Я снова схватила маркер. – Ты же знаешь, я всегда думала, что он бросил нас, потому что не смог справиться с проблемами.
– Да. – Себастьян опустил ноги на пол и наклонился вперед. – Так разве не в этом причина?
Я покачала головой.
– Это потому, что он не любил мою маму по-настоящему. Он ее любил, но не был в нее влюблен.
Я рассказала ему все, что сказала мама, крутя маркер в пальцах.
– Это сумасшествие, ведь правда?
– Черт. – Его брови поднялись. – А как ты относишься ко всему этому, учитывая, что ты и твой отец…
– Понятия не имею. Я все еще слишком потрясена, чтобы злиться, понимаешь? Как она могла так долго это скрывать? Но в то же время мне ужасно ее жаль, потому что я могу понять ее нежелание рассказывать.
И нежелание вообще разговаривать на эту тему. Мне это очень хорошо знакомо.
– У меня сейчас в голове так много мыслей, – призналась я. – Она скоро просто взорвется. Мама позволила нам с Лори думать, что папа – настоящее дерьмо. Я частично и сейчас его таким считаю, ведь он женился, не чувствуя настоящей любви, но… не знаю…
– Пора очистить голову. – Себастьян встал, подошел ко мне, забрал учебник и кинул его на стол.
– Эй, – запротестовала я, – я делала домашнее задание.
– Угу.
Блокнот, ручка и маркер присоединились к учебнику. Затем Себастьян сел передо мной на кровать.
– Итак, сегодня вечер понедельника.
– Да, – я опустила руки на колени, – спасибо за разъяснение, а то я была в полном замешательстве.
Одна сторона его губ приподнялась.
– Ты знаешь, что это значит?
– У меня была бы целая неделя до следующего эпизода «Ходячих мертвецов», если бы они шли по телевизору.
– Нет, – сухо ответил Себастьян.
– До конца учебной недели осталось четыре дня?
– С этим не поспоришь.
Себастьян чуть-чуть наклонился, и мой пульс моментально ускорился. Абсолютный кошмар сегодняшнего дня сразу исчез.
– Однако вечер понедельника означает что-то еще, гораздо важнее.
– И что же это? – Мой взгляд на мгновение опустился на его рот, и я почувствовала, как забарабанило сердце.
– Пришло время молчания.
– Молчания? – глупо повторила я.
– Да. – Он пододвинулся ближе, и я ощутила щекой его дыхание. – Я официально провозгласил вечер понедельника временем молчания. И знаешь, что это значит?
– Что?
– Мы находим лучшее применение для наших губ и языков.
Широко раскрыв глаза, я усмехнулась:
– Ты серьезно только что сказал это вслух?
– Да, я сказал это и ничуть не жалею.
Себастьян коснулся лбом моего лба. От этого движения я покраснела.
– В моей игре нет стыда.
– Не думаю, что ты играешь.
– У меня столько игр, – нежно ответил он, – ты не будешь знать, что с ними делать.
– Себастьян…
– Этот понедельник будет другим. – Его левая рука нашла мою правую руку. – Могу показать тебе, каким именно? – Его прикосновения вызвали во мне острую дрожь. – Ты не против?
Я была совершенно не против, но… вспомнила о том, что мама сказала мне за ужином. Мы с Себастьяном – друзья навеки. В прямом смысле. Я знала, что он искренне заботился обо мне и, возможно, даже любил, но любил ли он меня по-настоящему? Он возил меня в школу, беспокоился о том, что я ела, окружил меня всевозможным вниманием. Это не совсем похоже на историю моих родителей. Да, я не забеременела. Однако я чуть не умерла.
– Я – твоя обязанность?
– Что?
– Ты чувствуешь, что несешь за меня ответственность?
– В каком смысле?
О чем вообще я его спрашивала?
– Забудь.
– Нет, мне любопытно, что ты имеешь в виду?
Дерьмо. Мне стоило держать рот на замке.
– Ты помогаешь мне, потому что чувствуешь в этом необходимость из-за всего, что случилось?
– Что? Я помогаю тебе, потому что хочу.
Это… правильный ответ, который ничего не менял. Его лоб касался моего, а дыхание переместилось на губы. Я так хотела окунуться в него с головой, а с последствиями справиться позже.
– Это разумно с твоей стороны?
– Это превосходно. – Его пальцы коснулись рукава моей пижамы. – Мне кажется, последнее, что тебе нужно сейчас делать, – это думать.
Сомневаюсь, что доктор Перри согласился бы с его утверждением, но, опять же, что в этом плохого? Он сам говорил, что нужно жить дальше и двигаться вперед, сталкиваясь лицом к лицу с травмой и горем. И никто не заставлял меня чувствовать себя живой так, как это делал Себастьян.
Конечно, вряд ли доктор Перри имел в виду поцелуи.
Отстранившись, я увидела, как Себастьян напрягся.
– Ты знаешь, как я к тебе отношусь.
Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
– Себ…
– Я люблю тебя, – продолжил он, обхватывая рукой мой затылок.
От его слов у меня перехватило дыхание, а легкие сжались.
– Я влюблен в тебя уже много лет.
– Себастьян, – умоляла я, обнаружив, что у меня наворачиваются слезы.
– И я знаю, что сейчас в твоей голове все запутано. Но я могу быть рядом с тобой, пока ты разбираешься. Как бы много времени для этого ни потребовалось. – Его пальцы просеивали пряди моих волос. – Но сейчас я кое-что распутаю за тебя. То, что я чувствую к тебе, – реально. Это всегда было реально.
Мне вдруг стало больно.
– Я должна кое-что сказать.
– Тебе не нужно ничего говорить.
Слезы забили мне горло.
– Ты не понимаешь.
– Все я понимаю.
Его большой палец двигался по моей шее, одновременно успокаивая и заряжая энергией. Я покачала головой настолько сильно, насколько могла.
– Почему сейчас? – снова спросила я. – Зачем…
– Потому что мы были слишком глупы, чтобы сделать это раньше, и потому что мы все еще живы.
Не знаю, кто сделал первый шаг. Он? Я? Или это произошло одновременно? Наши рты слились воедино. Его губы. Мои. Я пробовала его вкус. Мои пальцы тем временем опустились на его грудь, а рука скользнула к плечу. Он поглотил меня, а не поцеловал. Он зажег пламя, которое прожгло насквозь мою кожу и превратило мышцы в лаву, а кости – в пепел. Я чувствовала язык и зубы. Андре никогда так меня не целовал. Ни один парень никогда так не делал. Это одновременно было и пугающе, и волнующе.
Себастьян раздавал поцелуи, будто их было бесконечное количество, а у меня на них был высокий спрос. Не помню, как я оказалась на спине. Он настолько осторожно и нежно опустил меня, что я не заметила.
– Теперь моя очередь, – пробормотал он возле моих губ.
Я не хотела его останавливать.
Себастьян повторил мои исследования. Его рука скользнула от центра моей груди к животу. Волнение вернулось, встретившись с бесконтрольным пульсом. Его пальцы скользнули под футболку и словно крылья расправились на моем животе.
Себастьян поднял голову с вопросом в глазах. Я кивнула, и они наполнились желанием, на которое я едва могла смотреть, потому что это было… слишком.
Я схватила его, потянув за длинные пряди волос, тем самым заставив поднять руку. Себастьян касался моих заживающих ребер словно пером. Я задыхалась у его рта. Выгнула спину. Даже несмотря на давление на ребра, я не смогла этому препятствовать.
Как только Себастьян убрал руку, я сильнее потянула его за волосы, и он издал низкий, хриплый смех.
– Я еще не закончил.
О боже.
Его рот скользнул по моим губам, а умные пальцы опустились ниже, коснувшись резинки моих трусов. Он остановился лишь на мгновение, от которого у меня перехватило дыхание. Все мое тело напряглось в ожидании, и тогда его рука оказалась между моих ног. Каждую клеточку тела охватили дикие ощущения. Это безумие, абсолютное безумие, но мне было все равно. Нижнее белье было тонким, поэтому между его рукой и мной почти ничего не оставалось. Каждая часть моего тела была сосредоточена в пальцах. По венам прошла энергия и…
Внезапно в коридоре закрылась дверь. Я открыла глаза. Себастьян остановился. Его губы застыли над моими, а рука по-прежнему оставалась между ног. Он повернул голову к двери, и в тот момент я ждала, что сейчас она откроется и мама либо поздравит нас, либо убьет. Однако ничего не произошло, и дверь осталась закрытой.
Я позволила себе немного расслабиться.
– Боже мой, – прошептала я, и теперь сердце заколотилось совершенно по другой причине.
С ухмылкой сумасшедшего Себастьян посмотрел мне в глаза.
– Было бы неловко, – подметил он, изогнув брови.
– Думаешь? – Я толкнула его в грудь, хотя желала притянуть ближе. – Тебе, наверное, пора.
– Да, – он усмехнулся и перевернулся на бок. – Но сначала я хочу попросить тебя кое-что сделать.
– Что?
– Ты ведь знаешь, что у нас нет тренировки в четверг перед игрой?
Я кивнула.
– Поэтому я вернусь домой рано, и мои родители хотят поужинать с моей девушкой.
Я замерла. Я правильно его расслышала? Вряд ли. Но когда я повернула голову и увидела его улыбку: эту сексуальную, душераздирающую улыбку, – поняла, что мне не почудилось. Меня тут же захлестнул прилив противоречивых мыслей и чувств. Восторг, словно воздушный шар, поднимал меня до потолка, но у него слишком быстро закончился воздух. Чувство вины впилось в меня ледяными когтями.
– Девушка? – прошептала я, садясь так быстро, что боль пронзила ребра.
Себастьян приподнялся на локте.
– Да, я уверен, что именно так парни называют девушек, с которыми они целуются и хотят заниматься другими делами… – Его взгляд стал томным. – Девушка.
Боже мой.
Как… как я могла лежать с ним в постели, целоваться и испытывать все это, когда Меган только недавно похоронили? А умерла она потому, что я не… Я не предприняла мер, чтобы остановить то, что случилось.