как бы в утешение (курсив мой. – В.Н.) объявлялся заместителем Сталина по секретариату ЦК, хотя и без того был им несколько лет».[548]
5.3. Генезис идеологического противоборства с Германией
На первый взгляд, в череде «внешних врагов», образы которых столь активно использовались в советских пропагандистских материалах рубежа 1930-1940-х гг., не оставалось места для Германии и германского фашизма. Подобная версия представляется основательной с учетом широко распространенной в мемуарной и исследовательской литературе версии о том, что Сталин безоглядно верил в надежность пакта о ненападении с Гитлером.
Однако приверженность (если таковая вообще имела место) договору о ненападении не мешала ему сохранять враждебное отношение к Германии.
Так, инструктируя генерала авиации И.Ф. Петрова, направлявшегося в марте 1940 г. в составе государственной комиссии для ознакомления с образцами военной техники в Германию, Сталин подчеркивал: «Учтите: договор с Германией хотя мы и подписали, но фашистская Германия была и остается злейшим нашим врагом».[549] Известный авиаконструктор А.C. Яковлев, ссылаясь на впечатления от встреч с вождем, вспоминал о постановке им конкретной задачи: усвоить особенности конструкций немецких самолетов для того, чтобы в конечном счете научиться «их бить».[550] Сталин, оказывавший особое расположение польской писательнице В. Василевской, которая стала советской гражданкой, удостоил ее личной аудиенции в своем кремлевском кабинете 28 июня 1940 г..[551] Как утверждала писательница, он заявил ей, что война с немцами начнется рано или поздно.[552]
С лета 1940 г., когда отмечалась годовщина пакта о ненападении, большевистские пропагандистские структуры, вынужденно «законсервировавшие» свою антифашистскую и антигерманскую направленность, стали проявлять все большую активность в деле добывания негативных материалов о Германии. Так, в 10-м номере журнала «Исторический вестник» за 1940 г. цензором была задержана статья А. Манусевича «К истории Версальских договоров», поскольку, «излагая исторические факты, автор сопровождал их комментариями в духе полного сочувствия Германии. Из этих комментариев можно было сделать вывод о справедливости всех притязаний Германии».[553]
После визита советской делегации во главе с В.М. Молотовым в Берлин 12-13 ноября 1940 г. антигерманские настроения советского руководства стали усиливаться. Если верить свидетельству управляющего делами СНК СССР Я.Е. Чадаева, вечером 14 ноября на даче Сталина было заслушано сообщение главы советского правительства и наркома иностранных дел В.М. Молотова об итогах переговоров в Берлине. Сталин заявил тогда, что Гитлер «не желает считаться с законными интересами Советского Союза», а также выступил с гневным обличением внешней и внутренней политики фюрера, идеологии национал-социализма.[554]
В беседе с В.М. Молотовым, Г.М. Димитровым и В.Г. Деканозовым 25 ноября 1940 г. Сталин подчеркнул, что отношения СССР с Германией «вежливые», но между обеими странами имеются «серьезные трения». В тот же день Г. Димитров имел разговор с главой советского правительства. Димитров констатировал, что Коминтерн ведет «курс на разложение немецких оккупационных войск в разных странах». Подчеркнув намерение Секретариата ИККИ «еще более усилить» эту работу, Димитров поинтересовался у В.М. Молотова: не помешают ли подобные действия внешней политике СССР? Последний ответил довольно недвусмысленно: «Конечно, это надо делать. Мы не были бы коммунистами, если бы не вели такой курс. Только делать это надо бесшумно» (курсив мой. – В.Н.).[555]
В то же время стали подвергаться критике те пропагандистские структуры, в материалах которых излишнее внимание уделялось Германии. 17 января 1941 г. представители руководства УПА ЦК ВКП(б) Г.Ф. Александров, А.А. Пузин, Н.Г. Пальгунов и Д.А. Поликарпов направили секретарю ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкову докладную записку «О работе ТАСС». Наряду с недостатками чисто организационного порядка, выявленными в деятельности Телеграфного Агентства Советского Союза, авторы докладной обратили внимание и на следующее упущение. До лета 1940 г. «Вестник иностранной военной и военно-технической информации ТАСС» публиковал вместе с материалами немецких авторов перепечатки из английских, французских и американских периодических изданий с критическим анализом вооруженных сил Третьего рейха. С лета 1940 г., как отмечали сотрудники УПА ЦК ВКП(б), в названном издании стали превалировать немецкие пропагандистские статьи об «абсолютной непобедимости» вермахта. В них говорилось о хорошем вооружении германской армии, ее передовой тактике, превозносилось «моральное превосходство германского солдата и полководческое искусство Гитлера». В одной из такого рода статей утверждалось, например, что благодаря действиям люфтваффе была прорвана «линия Мажино» во Франции. Ряд материалов, перепечатанных «Вестником иностранной военной и военно-технической информации ТАСС» из немецкой периодики, сводился, как считали в Управлении пропаганды и агитации, к доказательству «блестящего снабжения германской армии».[556]
В январе 1941 г. дошла очередь до контрольной проверки «высшей инстанцией» печатной продукции журнала «Интернациональная литература». Руководство этого журнала, считавшегося традиционно антифашистским, в конкретных условиях советско-нацистского сближения сочло возможным сосредоточить внимание на воспроизведении на своих страницах позитивных откликов о советской литературе и искусстве, появлявшихся в германской периодике. Для решения данной задачи оно имело необходимые материалы (газеты, журналы и другие печатные издания), регулярно получаемые из Германии. В 1940 г. на страницах «Интернациональной литературы» стали появляться заметки об издании на немецком языке в Третьем рейхе произведений русской классической литературы, о постановках пьес дореволюционных драматургов, опер русских композиторов. В 1941 г. публикации такого рода были продолжены, причем наряду с ними печатались и материалы, естественно, предварительно прошедшие цензуру, собственно о культурной жизни в нацистской Германии.[557]
Специальная комиссия УПА ЦК ВКП(б) в январе 1941 г., подвергавшая проверке печатную продукцию журнала «Интернациональная литература», в первую очередь обратила внимание на ее немецкоязычное издание. Выяснилось, что за 1940 г. в нем были помещены публикации 85 немецких и лишь 30 советских авторов, что вызвало порицание. Совершенно неуместным посчитали члены комиссии УПА появление в «Интернациональной литературе» информации о праздновании в Германии 500-летия изобретения европейского книгопечатания, у истоков которого стоял немецкий гуманист И. Гуттенберг.
Они также сочли издевательским заголовок, под которым вышел в свет в Германии сборник сатирических произведений М.М. Зощенко, П.С. Романова, В.Я. Шишкова, В.П. Катаева. Германские издатели назвали сборник: «Спи скорее, товарищ!».[558] По поводу названной книги писатель В.В. Вишневский отметил: «С отвращением прочел, что у Гитлера издаются Зощенко, Катаев, Шишков, П. Романов и пр. Выбирают по крупицам сатиру, прикрытое мрачное описание быта нашего…».[559] Самого Гитлера книга «Спи скорее, товарищ!» весьма развлекла. 28 апреля 1940 г. Геббельс отметил в дневнике, что читал фюреру «анекдоты» из этого издания. «Мы вместе очень смеялись», – констатировал министр пропаганды Третьего рейха.[560]
4 июня 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление об участии СССР в весенней Лейпцигской ярмарке 1941 г..[561] Ход работы ярмарки, открывшейся 2 марта 1941 г., освещали корреспонденты советских газет, в том числе – писатель Е. Петров.[562]
В период строительства советского павильона немцы тщательно следили, чтобы не допустить популяризации СССР. Их беспокоил «идеологический отдел» – экспозиция советской книжной продукции и материалов из области кино. Даже портрет полководца А.В. Суворова, который было намечено поместить в центре советского павильона (это был кадр из одноименного фильма), пришелся не по нутру хозяевам ярмарки.[563]
Нередко германская сторона прибегала к резким выступлениям против «пропагандистской деятельности» советских журналистов в Берлине. В Министерстве иностранных дел ежедневно, а в Министерстве пропаганды Германии – даже два раза в день проводились пресс-конференции для иностранных журналистов. На них присутствовали, в частности, представители Телеграфного Агентства СССР во главе с директором отделения ТАСС в Берлине И.Ф. Филипповым. Основную цель этих пресс-конференций нацисты видели в том, чтобы пресечь распространение через инкоровскую сеть нежелательной для них информации. По существу они стремились навязать иностранным журналистам свою версию происходивших событий, стараясь пресечь любую инициативу со стороны последних по распространению собственной, отличной от официальной, интерпретации происходившего.[564] Однако не всегда устроители этих пресс-конференций могли надежно контролировать сведения, исходившие из не подконтрольных германским властям источников. В подобных случаях возникали конфликты между устроителями встреч и иностранными, в частности, советскими журналистами.