— Вот только видеорегистратор машины, стоящей у дома, зафиксировал время прихода Тани — не было у нее на это времени. А у убийцы было, он находился в квартире старухи со свежим трупом и понятия не имел, что к Симе кто-то пришел. И еще момент. У нашего убийцы на руках должны были остаться ссадины от проволоки, а их нет ни у Симы, ни у Тани, я специально смотрел. — Реутов покачал головой. — Нет, невиновны обе.
— Да, похоже на то… — Ершов задумался. — Нет, ты прав, не сходится. Возможность была, а люди не те. Невиновны наши девицы, не убивали они старуху. Но кто-то решил, что эта версия прокатит.
— Помнится, Сима сказала, что ее сосед Николай говорил о шантаже. Якобы старуха соседей шантажировала… — Реутов просматривает показания Симы. — Ну вот, это могло быть мотивом. Думаю, бабка заигралась. Шантажисту-то даже не деньги или иные блага интересны, хотя интересны, конечно. Ему важна власть над другим человеком, и тут старуха полностью соответствует профилю шантажиста. Но такие граждане очень часто заканчивают свои деньки с проволокой на шее или с перерезанным горлом, а этого старуха не учла.
— Нужно еще раз допросить всех соседей. Благо их там немного. — Ершов поднялся. — Ладно, пойду, свяжусь со своим нанимателем, а ты девиц у себя подержи пока.
Реутов достал из ящика пакетик с фисташками и задумался. Ему очень нужен был совет, но Витек втирается в доверие к кладбищенским бомжам, Бережной теперь генерал, и беспокоить его вроде как неудобно, а просить тестя… Ну, может, цыган Логуш что-то придумает, но придумывать надо прямо сейчас, пока два магнита для неприятностей, сидящие в соседнем кабинете, живы и относительно здоровы.
А это значит, что работать ему сегодня допоздна, и хотя компьютерщики пытаются добыть хоть что-то из электронного облака хранения данных, а эксперты обрабатывают новые улики, из всех вариантов действий ему на данный момент доступен лишь осмотр жилищ жертв, и сейчас он поедет на квартиру к старухе, а завтра еще раз осмотрит офис на кладбище, вдруг тогда что-то упустил. Потому что поехать на кладбище сейчас его никакая сила не заставит, а к старухе можно нагрянуть запросто, квартира в многоэтажке — это просто квартира, а не кладбище.
Реутов поднялся и вышел, заперев кабинет. В соседнем помещении слышался смех — там двое сотрудников, с которыми он оставил Симу и Таню, вовсю использовали служебное положение, совмещая приятное общение с охраной свидетелей. Ершов разговаривал по телефону, коротко что-то поясняя. Реутов заглянул в кабинет напротив.
— Виталий, ты занят?
Семенов поднял голову от писанины.
— Отчет пишу.
— Пусть практикант напишет, поехали, осмотрим квартиру жертвы сегодняшнего убийства.
Капитан Семенов с радостью поднялся из-за стола. Из всех на свете дел больше всего он ненавидел гладить одежду и писать отчеты. И ради того, чтоб избежать этих занятий, был готов на любые трудовые свершения на ниве сыска.
— Сейчас распоряжусь. — Семенов достал из сейфа пистолет и сунул в кобуру. — А ты…
— А я тебя в машине подожду, не тяни.
Реутов толком не осмотрел квартиру жертвы — на месте преступления его больше занимали возможные свидетели, но теперь мысль, что убил старуху кто-то из жильцов подъезда, вполне оформилась. И, вычеркнув из списка возможных убийц Таню и Симу, Реутов встал перед проблемой мотива. У Симы мотив был, но она в силу своих физических данных не могла бы совершить такое убийство. Таня могла бы, и теоретически можно предположить, что девушки могли сговориться, но как они выманили старуху из квартиры и дотащили тело к двери, а самое главное — зачем? И времени у них не было, экспертиза показала, что старуха была убита примерно за полчаса до того, как обнаружили ее тело, а то и раньше. Значит, убийца живет в этом подъезде, и, кроме того, если бы убийство было спонтанным, то девчонки не успели бы договориться, но их показания не противоречат друг другу, а третья свидетельница утверждает, что звон посуды услышала за секунду до того, как увидела открытую дверь в квартиру Симы и труп у порога. Нет, не убивали девчонки старуху, о чем свидетельствуют и их розовые ладошки, без всяких признаков следа от проволоки.
И убийство не было спонтанным. Тот, кто его совершил, все спланировал заранее, и пути отхода тоже продуманы: свалить все на одинокую нелюдимую девчонку, у которой был самый очевидный мотив. И только из-за этого Реутов поймает его, чтоб не подличал.
— Вот люблю я такие дома! — Семенов с уважением смотрит на массивную сталинскую постройку. — На века строили.
— И соседей мало. По две квартиры на каждой площадке.
Они вошли в подъезд, освещенный тусклыми лампочками, и приблизились к двери, опечатанной полицейской печатью. Собственно, вся печать — просто клочок бумаги, приклеенный к двери и раме, но это лучше, чем ничего.
Реутов поддел печать, вошел в квартиру и зажег свет в прихожей.
— Фу, ну и вонь…
Семенов с отвращением морщится. Запах в квартире и правда стоит несусветный. Это моча, испорченная еда и еще что-то, что идентифицировать невозможно, да и не надо.
— В этой помойке не то что мы, но и убийца ничего не найдет. — Семенов переступил через кучу мусора на полу. — Тут никто ничего не найдет, я думаю.
— В отличие от нас, убийца мотивирован. — Реутов с тоской вспомнил свою квартиру, где Соня укачивает трехмесячную Катюшку и где пахнет домом, уютом, Сониными духами и Катюшкиными одежками. — Он понимает, что у старухи что-то есть на него, и это что-то находится здесь.
— Выглядит так, будто здесь ураган прошелся. — Семенов оглядел захламленную комнату. — Что мы ищем?
— Не знаю. — Реутов вздохнул и надел резиновые перчатки. — Просто давай осмотрим все, метр за метром. То, что старуха здесь прятала, обязательно надо найти.
Семенов достал из кармана пакетик с перчатками и поспешно надел их. Прикасаться к чему-то в этой квартире без перчаток он не рискнул бы никогда. Он опасливо огляделся, нет ли здесь клопов, потому что ему только клопов не хватало притащить домой, и Светка его бросит как пить дать. Он бы на ее месте себя обязательно бросил бы, а она терпит, борщи ему варит и жалеет, когда он приходит домой вусмерть уставший, но стоит ему бросить немытую чашку на столе или носки мимо стиральной машинки, закатывает ужасный скандал.
«Не поймешь этих баб… — Семенов с отвращением роется в шкафу убитой старухи. — Надо бы Светке купить что-то блестящее, как она любит. Просто так куплю и принесу, то-то радости будет».
Он сдвинул с места стопку белья и, непроизвольно вскрикнув, отскочил от шкафа. Стенка подалась, и открылась ниша, из которой на него глянуло почерневшее иссохшее лицо, покрытое какими-то пятнами, словно проказой.
— Вот уж не думал, что воочию увижу воплощение поговорки «скелет в шкафу»! — Реутов ободряюще похлопал Семенова по плечу. — Вызывай криминалистов, Виталик, а я начальству сообщу.
Теперь есть законный повод побеспокоить Бережного. Андрей Михайлович только два месяца как получил звание и должность, но не зазнался и велел, если что интересное, звонить обязательно. А уж мумия в шкафу многоэтажки — это куда как интересно.
По крайней мере, Реутову это было интересно, и Бережного, он был уверен, тоже заинтересует.
А он еще на кладбище не хотел ехать.
10
— Труп принадлежит женщине лет восьмидесяти, а может, и старше, нужны анализы, чтобы сказать точнее. — Эксперт с интересом рассматривает почерневшее тело, одетое в синее цветастое платье. — Видимых повреждений нет, и я думаю, что смерть наступила по естественным причинам. Следы какой-то краски на лице означают, возможно, попытку консервации тела, пока не могу сказать точнее.
— Когда предположительно умерла эта женщина? — Реутов с отвращением морщится при виде трупа. — Вонь тут ужасная, но труп явно не свежий, это ясно.
— Вонь тут больше от сгнивших остатков пищи, немытого туалета и разлагающихся наслоений грязи органического и неорганического происхождения. Этот труп не добавляет квартире шарма, но запах от него минимальный — по крайней мере, последние годы, а в самом начале, конечно, вонять он должен был до небес. Если судить по состоянию тела, то умерла дама лет пять назад, не меньше. А вот каким образом она мумифицировалась, я скажу после проведения ряда экспертиз. — Эксперт разве что руки не потирает от предвкушения, а Реутова вдруг замутило. — Да ладно тебе, Денис Петрович, у тебя свой интерес в работе, а у меня свой. Мне мумифицированные трупы ни разу не попадались, так что я его заберу.
— Да уж, сделай одолжение.
Реутов и сам не понимает, почему мумифицированный труп произвел на него такое тягостное впечатление. Но мысль о том, что старуха, которая жила в этой квартире, зналаоб этом страшном соседстве, и не просто знала, а сама же запихнула тело в нишу и заставила шкафом, при этом продолжая жить как жила, — эта мысль ему отчего-то невыносима.
— Иногда кажется, что уже видел самую что ни на есть мерзость, а потом что-то происходит, и ты понимаешь, что — нет, вот это еще хуже. — Семенов вышел из туалета, где его активно выворачивало с момента, как из ниши извлекли тело. — Мне теперь это будет сниться.
— Впечатлительная натура.
Эксперт хохотнул и заглянул за шкаф, что-то там высматривая, многозначительно хмыкая.
— Ну, я понял, как это вышло! Тут в комнате раньше была печь — дома строились сразу после войны, централизованного отопления не было, обогревались печами, а дымоход был общий, с первого по пятый этаж. Потом провели трубы и сделали отопление, и эти дымоходы люди начали разбирать, а на месте образовавшейся ниши ставили встроенные шкафы. А тетка эта жила на первом этаже, и ей всего-то и понадобилось, что слегка пробить пол, чтоб был из подвала постоянный сквозняк, да сунуть труп в нишу, заставив ее шкафом. Видимо, умерла эта почтенная женщина зимой, из подвала шел холодный воздух, вот и произошла мумификация останков. Но воняло тут, должно быть, невероятно, причем где-то месяца два-три. Соседей опросили уже, кто-нибудь знает, кто это?