Сима снова перевернулась на бок.
Майор Реутов казался ей именно тем мужчиной, которого она ждала. И от мысли, что он сейчас дома, со своей женой, что рядом с ним есть женщина, которую он выбрал из множества других и к которой он всегда возвращается, Симе так горько, что сердце сжимается.
Но понять это никто не должен.
Сима поднялась, набросила на себя халат и вышла из комнаты. Она уже освоилась в этом большом доме, где живет одновременно семнадцать человек, если считать детей. И они перестали настороженно коситься на Симу, а воспринимают ее как дальнюю родственницу. И Сима уже понимает по-цыгански, этот язык она решила изучить и понять его систему.
Но сейчас ей надо просто побыть одной, и где, как не на кухне, это можно сделать ночью, когда все уже угомонились и спят?
Сима включила чайник и достала из буфета блюдо с печеньем. Невестки Якова и Сакинды оказались очень хозяйственными тетками, они весь день что-то готовят, пекут, и это понятно, семья-то очень большая, но две посудомоечные машины работают практически целый день, как и три стиральные, установленные внизу, в прачечной. В этом доме тоже уважают порядок, который понимают не в том, чтоб была стерильная чистота, а в том, чтоб была чистой одежда, посуда и сантехника. А убирать в доме можно и раз в день, а не три-четыре, как привыкла Сима.
Она налила себе чаю и уселась на высокий табурет перед стойкой в глубине кухни.
Сима сначала сама себе удивилась, когда поняла, что вспоминает Реутова намного чаще, чем просто шапочного знакомого. Тем более что его статус женатого человека был заметен сразу. А потом до нее дошло, что она думает о нем постоянно.
И, конечно же, он не проявил к ней ни малейшего интереса, кроме профессионального, и Сима знает, что скорее даст себя четвертовать, чем позволит, чтоб о ее чувствах хоть кто-нибудь догадался.
— Нальешь мне чайку, сестренка?
Сима обернулась. Она не слышала, как вошел Милош. Он стоит в дверях, все еще одетый в темную куртку, и видно, что он очень устал.
— Пригнал машину издалека. — Милош снял куртку и бросил ее на стул. — Есть хочу, но сначала чаю.
— Руки иди вымой.
Милош состроил гримасу.
— Ты прямо как моя мать. Вымою, куда же я денусь?
Сима достала большую чашку, сделала чай. Потом, подумав, полезла в холодильник — там от ужина оставались рис с овощами и мясо, а Милош сказал, что голоден. Она просто разогреет ему еду в микроволновке, ничего больше.
Он редко появлялся в доме, потому что много работал, и сейчас, когда уехали братья, был первым помощником отца. При встрече они с Милошем просто здоровались, а Таня, наоборот, обожала брата — они всегда очень дружили и считали друг друга близнецами. Впрочем, они родились в один день и почти в одно и то же время, так что в теории о близнецах что-то было, наверное. И не важно, что выползли они из разных животов, это вообще не важно в данном случае.
— Вот, горячий только…
— Спасибо. — Милош сжимает горячую чашку в ладонях. — Посидишь со мной? Я редко могу сесть за стол не один, а на этот раз вообще устал зверски, но очень домой хотелось, торопился. Два дня в пути без отдыха — это что-то да значит. Спать охота… А ты чего не спишь?
— Так…
— Да ладно тебе — «так». Рассказывай, что стряслось.
«Ничего не стряслось, просто я, кажется, всерьез влюбилась в неподходящего парня. Но тебе я этого не скажу ни за что».
— Отец говорил, что кто-то оставил у тебя под дверью труп старухи. — Милош допил чай и потянулся к тарелкам. — Ты из-за этого переживаешь?
— Ну да.
— Ну, и врешь. — Милош подмигнул Симе. — Давай, сестренка, расскажи мне.
— Какая я тебе сестренка…
— Если мои родители тебя приняли в нашем доме и теперь считают дочерью, то ты мне сестра. — Милош серьезно смотрит на Симу. — Или ты считаешь, что мы всех подряд вот так в доме привечаем? Наш народ сохранился и выжил потому, что мы живем очень закрыто и соблюдаем наши традиции.
— Ну, не всегда, я думаю.
— Соблюдение традиций не в том состоит, чтобы жить как сто или тысячу лет назад, отвергая день сегодняшний, а чтобы в сердце было то, что делает тебя сыном или дочерью своего народа. Милосердие к сиротам — это одна из наших традиций, и хотя ты вроде как взрослая, но мои родители, похоже, так не считают. Налей-ка мне еще чаю, будь добра.
Сима взяла его чашку и снова приготовила чай. Этот разговор тревожит ее, потому что она не привыкла откровенничать ни с кем, кроме Сэмми, но сослаться на усталость и уйти будет глупо и шито белыми нитками.
— Так что тебя тревожит? — Милош потянулся за печеньем. — Там в буфете есть клубничное варенье, подай, пожалуйста. Вот спасибо, уважила. Сима, я не отстану. Ты грустная, и это не из-за того, что произошло, что-то тебя грызет. Тебя кто-то обидел?
Сима покачала головой. Никто ее не обидел, она просто сама дура, идиотка и остальное в том же духе. Как можно увлечься женатым мужиком!
— Влюбилась в неподходящего парня?
Сима вздрогнула и подняла взгляд на Милоша. Тот смотрит на нее непроницаемым взглядом, и она сжала в руках чашку: Милош смотрит на нее глазами старой Тули. Господи, как же она раньше не заметила, что и Милош, и Циноти оба похожи на свою бабушку Тули! Особенно глаза, такие же темные, почти черные, в длинных загнутых ресницах.
— Спокойно. — Милош осторожно тронул ее ладонь. — Ты так испугалась, будто привидение увидела.
— Ты…
— Ну, совсем немного, у Циноти этого больше, но и я получил свою часть наследства. — Милош улыбнулся. — Некоторые вещи я простознаю, и все. Лечить, как бабушка, я никогда не буду, гадать, как Циноти, не собираюсь — так, для себя разве. Но в жизни мне это помогает все равно, особенно с девушками.
— Что ты имеешь в виду?
— Я всегда знаю, кто мне не подходит, например.
— И пока не нашел подходящую?
— Пока не нашел, но я не тороплюсь. — Милош покачал головой. — Итак, я прав. Он женат, и ты запала на него до самого нутра. Это плохо, для тебя плохо.
— Я знаю…
— Что тебя в нем привлекло, кроме внешности?
Сима вздохнула. Ну вот как объяснить, что она терпеть не может мужчин в аккуратных рубашках и вязаных пуловерах? Таких позитивных персонажей, которые боятся собственной тени, которые тривиальны, скучны и чистят пылесосом ковры в доме, ходят в супермаркет… Нет, не объяснить. Дело не в рубашках, не в уборке, не в хождении в супермаркет, и даже не в семейных трусах, и ни в чем таком… осязаемом. Дело в том, что эти мужчины — просто ноль, никто, она не может их уважать, потому что уважать за отсутствие вредных привычек глупо, а эти достоинства всегда озвучиваются в первых строках списка: не пьет, не курит, работает… Господи, ну и что! Ну, не пьет и не курит, ну вот ходит на работу, и — что? Да ничего, пустое место.
— Тебе нужен парень, который что-то собой представляет. Личность, которую ты будешь уважать. А поскольку опыта отношений у тебя нет, как и сколько-нибудь удачного примера таких отношений, ты сама не знаешь, чего тебе надо, зато запала на парня с яркой внешностью и рисковой работой. Он кажется тебе необычным… Впрочем, если это тот, о ком я думаю, он и есть довольно необычный в своем роде. Но он женат, Сима, и женат очень счастливо.
— Ты… я не…
— Это майор, который сдал мне тебя из рук в руки в больнице, когда тебя избили в полиции.
— Его не было в больнице. — Сима помнит только гулкие голоса где-то за пределами боли. — Я не…
— Был, просто ты была в состоянии, не слишком способствующем наблюдению за окружающим миром. И, конечно, ты «не», я понимаю, ты и вообще делиться не привыкла, просто никогда не пытайся мне врать. Это так, на будущее. Послушай, Сима. Ну, вот просто послушай, а потом иди спать, утро вечера мудренее. Этот парень тебе не судьба, и ты сама это знаешь. Не судьба потому, что у него судьба другая, в его жизни есть две женщины, которых он любит, и ему достаточно.
— Две?!
— Да, две. И они будут с ним всегда, и друг о друге они знают. — Милош взял Симу за руку и крепко сжал. — У тебя в жизни будет совсем другой мужчина, и ты будешь его любить и уважать, но сейчас тебе надо просто переболеть. Первая любовь не настигла тебя в юности, потому что ни твое детство, ни юность нельзя назвать нормальными, ты боролась за выживание, в одиночку. Это накладывает отпечаток на человека, а на девушку типа тебя — и подавно. И, конечно, тебе горько, больно и стыдно, что ты полюбила человека, который тебе не годится не потому, что он неподходящий человек, а потому, что у него семья и сложные отношения с женщинами. И ты это переживешь, перетерпишь и не дашь ему понять, что ты чувствуешь к нему. И в этом я тебя понимаю и целиком на твоей стороне. Просто когда ты встретишь своего человека, не оттолкни его по глупости, счастье — хрупкая вещь, с ним нужна осторожность.
— Я не…
Сима и сама не ожидала такого разговора. И она устыдилась своего удивления, потому что понимает его природу: она не ожидала от цыганского парня таких слов. Вот от человека своей нации она бы выслушала подобные слова совершенно спокойно, с чувством, что ничего странного не происходит, но то, что цыган Милош говорит ей это, ей странно. Так, словно она вдруг услышала доказательство теоремы Ферма от зулуса в саванне.
Она не считала его равным себе и даже не подозревала об этом, пока это не стало так очевидно! Подсознательно она не считала его таким же человеком, как она сама!
И когда Сима поймала себя на этом, ей стало так стыдно, как никогда в жизни.
Она подняла взгляд на Милоша — его глаза смеются. Конечно же, он все понял.
— Чтобы подсластить пилюлю и немного починить твой разорвавшийся шаблон, скажу сразу: я учусь на факультете психологии. — Милош засмеялся. — Ну, а некоторые дополнительные способности, которыми наградили меня боги, помогают мне. Так что твой когнитивный диссонанс небезоснователен, но, по большому счету, произрастает из бытовой ксенофобии, которой наше общество заражено почти стопроцентно, в той или иной степени, причем основной частью общества это даже не осознается. Ведь и ты этого ранее за собой не замечала, пока я не принялся вести речи, которых ты не ожидала от меня просто потому, что я цыган.