Конечно, отучившись почти год в музыкальной школе, она больше не думала о каком-то там волшебстве. Если хорошенько заниматься, то учительница будет довольно улыбаться, примется расспрашивать про Дашины школьные дела, про друзей и даже расскажет какие-нибудь интересные штуки про музыку или своих учеников. Если же лениться, то никакое волшебство не поможет.
И только Крылатый пока оставался для Даши загадочным существом – красивым, строгим, таинственным.
Из задумчивости её вывел голос Ирины Вениаминовны:
– Даша, время! Двадцать минут всего. Быстренько на сцену!
Она взбежала по ступенькам, подошла к роялю. Провела рукой по гладкой чёрной крышке, наклонилась и шепнула:
– Здравствуй! Я пришла.
– Что он тебе ответил? – Слух у Ирины Вениаминовны, оказывается, был отменным.
– Ничего. Молчит…
– А вот и неправда. Во-первых, он, я надеюсь, твой друг. Ты же с ним хорошо познакомилась в свой первый приход. Верно?
– Верно!
– Ты много и правильно потрудилась. Я думаю, рояль обязательно это заметит. И даже что-нибудь скажет и тебе, и слушателям. Попробуешь?
Даша кивнула, взгромоздилась на стул – из-за нескольких лежащих на нём дощечек-подставок он был похож на слоёный пирог, – упёрлась ногой в педаль, пользоваться которой научилась всего две недели назад, положила руки на клавиши, и…
И рояль заговорил! Даше казалось, что играет не она, а какая-то другая девочка. Это она двигает руками, попадая на нужные клавиши. Она соблюдает ритм, все эти мудрёные крещендо и диминуэндо[1]. А она, Даша, просто слушает рассказ про позднюю грустную дождливую осень, про то, как летят листья с деревьев. А деревьям совсем не хочется, чтобы ветер их обрывал. Деревья сгибаются, просят, чтобы им оставили хоть что-то от лета. Но ветру нравится срывать листья. И они кружат, кружат, кружат…
Когда замер последний звук, Ирина Вениаминовна, сидящая на последнем ряду, встала, подошла поближе.
– Дашенька, это было очень неплохо! Очень! Ты сыграла самую настоящую позднюю осень. Но с педалью пока не дружишь. Ты так увлекаешься, что забываешь её снимать. Получается запедаленность.
– Это как?
– Гудит всё. И впечатление портится. Вот давай над этим и поработаем.
Через двадцать минут, когда они выходили из зала, Ирина Вениаминовна напомнила:
– Праздник первоклассника в субботу. Если мама сможет, пусть приходит. В этот день всегда бывает много родителей и друзей. Можно нарядиться, надеть своё самое лучшее платье!
– Ой! – Даша даже подпрыгнула.
– Ты что скачешь?
– У меня же в субботу день рождения! Мне восемь лет исполнится!
– Вот как? Ну, я думаю, ты и гостей успеешь принять, и на праздник прийти. Он будет в пять часов вечера. Так даже интереснее – первый концерт в день рождения. Как у настоящего артиста. Да, Дашунь?
– Ага! Но мы гостей не приглашаем. У нас же папа!
– Да, да… Конечно… – Ирина Вениаминовна поставила внутри своей памяти досадную галочку и тут же переменила тему: – Ну, пойдём в класс, сейчас Лида прибежит. У неё тоже репетиция.
С Лидой Даша не дружила уже почти месяц. Вернее, не дружила с Дашей Лида. Всё из-за того же Женьки. Не ожидая от Даши никакого подвоха, он в её присутствии был находчив и весел, но, стоило появиться Лиде, Жбанов менялся. Не заметить этого Лида не могла и злилась. Любой взрослый назвал бы это ревностью. В результате неразлучная троица распалась на три отдельные унылые единицы.
Размолвка не прошла мимо внимания Ирины Вениаминовны, и она спросила у Даши, что произошло с ней и её друзьями.
– Ой, да Лида с Женькой… – Даша чуть не ляпнула про любовь, но вовремя сообразила, что Ирине Вениаминовне говорить об этом стыдно. И быстренько закруглилась: – Как бы поссорились.
– А причина-то серьёзная?
Даша вздохнула, кивнула.
– Понятно… И всё же, кто бы там у вас виноват ни был, советую помириться. Друзья – это слишком большая ценность, чтобы ею разбрасываться.
Даша согласилась, но от её согласия мало что зависело. Надо, чтобы согласилась Лида.
Сегодня Ирина Вениаминовна была настроена решительнее. Видя, что девчонки мучаются, она взяла за плечи Дашу, подтолкнула к Лиде, топтавшейся под дверью, и нарочито радостно воскликнула:
– Дашунь! Ну-ка расскажи своей подруге, где ты только что была!
Выбора у Даши не оставалось, и она принялась рассказывать, не задаваясь вопросом, нравится это Лиде или не нравится.
О празднике Дельцова уже знала и продолжала дуться. Но как только Даша упомянула о нарядном платье, в котором нужно будет выйти на сцену, она забыла о своём решении ни за что не мириться, оживилась, запрыгала, захлопала в ладоши и закричала: «Ура!»
После «ура!» дуться было просто глупо. Мир был заключён. Даша отправилась в учительскую, Лида с Ириной Вениаминовной – в зал.
Отмучив репетицию, Лида прибежала к Даше.
– Пойдём домой! У меня деньги есть. Можем конфет купить. Или чипсы. Хочешь?
– Ещё бы! – Даша тут же забыла про свои намерения позаниматься. Мир с подругой ни в какое сравнение не шёл с войной с «запедаленностью».
На улице было тепло и очень хорошо. Сыпали лепестками отцветающие вишни. С гусеницами в клювах по веткам прыгали симпатичные скворцы. Даша вспомнила, как целую вечность назад в такой же хороший день она впервые попала в музыкальную школу, и засмеялась.
– Чего ржёшь? – фыркнула Лида.
– А! Так! Вспомнила! Лид, давай больше никогда-никогда не ссориться. Давай?
– С Женечкой всё равно дружить не буду! – В голосе ещё оставалась обида.
Дашу так и подмывало сказать, что Женька ни в чём не виноват. Просто он хочет ходить домой с пацанами, а не таскать Лидину сумку. Но сказать – значит поссориться снова. Она промолчала.
– Ты в каком платье будешь на празднике? – перескочила Лида на более приятную тему. – Мне недавно папа из Швейцарии два прислал. Одно короткое, а второе – бальное. Голубое, с блёсточками. Вот тут, – она ткнула себя в грудь, – цветочки. Длинное-предлинное! Как у одной звезды. Она там пела и танцевала. Я тоже выйду на сцену и вот так юбку подниму, – Лида взялась двумя пальчиками за воображаемый шёлк, – а потом вот так сделаю, – присела в книксене. – Представляешь, как классно будет!
– Ага! А знаешь один секрет?
– Какой?
– У меня на Праздник первоклассника будет день рождения! Мне восемь лет исполнится.
– А у меня день рождения летом. Мне тоже восемь лет будет. Мама сказала, что можно весь класс позвать. Представляешь, сколько мне всего надарят! Ты что хочешь, чтобы тебе подарили?
– Ну…
– Я – большого мягкого медведя. Вот такого, – Лида развела руки, – чтобы на нём можно было лежать, как на подушке.
– А я…
– А ещё куколку одну. Она как принцесса. Я в магазине видела. Маме скажу – она купит. И новую мобилку.
– У меня нет мобилки…
– Ты чего, бомж? У всех есть. Я одну потеряла, мне папа получше прислал. Только я другую хочу, как у одной моей знакомой девочки. А ещё…
Не переставая тараторить, Лида вошла в дверь супермаркета и решительно направилась в продуктовый отдел, но, заметив, что идёт туда одна, вернулась.
Дашу она обнаружила рядом с витриной, уткнувшуюся носом прямо в стекло. За ним стояла девочка-манекен в красивом сиреневом платье. Платье было похуже того, которое прислал папа, но тоже ничего себе. На стекле от носа образовалось жирное пятно, продавщица в отделе, заметив, что портят её витрину, уже махала руками, но Даша не обращала на неё никакого внимания.
– Ты чего здесь застряла? – толкнула её Лида.
– Смотри! Платье!
– Ну и что. Так себе. У меня лучше.
– Ну и пусть. А мне это больше всех нравится. Я сюда всё время прихожу, чтобы посмотреть. Хорошо, что его никто не купил.
– Скажи маме – она купит.
– У мамы денег нет… Но я уже придумала! Я маму попрошу, чтобы она мне его на день рождения подарила! И буду в нём играть на Празднике первоклассника «Позднюю осень». Как кружатся листья. И у меня тоже платье будет кружиться… – Даша раскинула руки, развернулась. – Ой, Женя!
Жбанов стоял совсем рядом. Поздно заметив девочек, он решил укрыться в соседнем отделе, но не успел.
– Иди к нам!
Женя подошёл.
– Чего вы тут делаете?
– Платье смотрим. Правда, красивое? – Отвечая, Даша старательно подмигивала, надеясь, что Жбанов всё же подойдёт поближе к Лиде и хоть разочек ей улыбнётся. По всем канонам ссоры должны заканчиваться именно так.
– Нормальное. Ты чего рожи корчишь? – Дипломат из Жбанова был никакой.
– Я не корчу!
– А у меня платье на концерте будет голубое. Ещё красивее, – пытаясь поймать Женькин взгляд, с вызовом сообщила Лида.
– Мне больше это нравится.
– Почему?
– Потому что оно Дашино, – с ехидцей ответил Женя.
И Даша подумала, что так он говорит нарочно, чтобы просто не соглашаться с Лидой.
Положение нужно было спасать. Срочно! Пробормотав что-то наподобие «это не важно», она схватила начавших заводиться Жбанова и Лиду под руки и, забыв про конфеты и чипсы, потянула к выходу. Им ничего не осталось, как подчиниться.
На улице Женя облегчённо вздохнул. Даша исподтишка глянула на Лиду. Подруга казалась спокойной, даже слишком. Это было немного удивительно, но уже не опасно. Хотя вряд ли кто мог догадаться, какие бури бушевали за этим «слишком».
Даша, еле дождавшись, чтобы открылась дверь, влетела в коридор. Настасья, почувствовав её возбуждение, сразу же спросила:
– Дашунь, а ну-ка признавайся, что у тебя сегодня такое интересное произошло?
– Ой, ты даже не представляешь! – Если бы не мамин интерес, Даша, наверное, лопнула бы от распиравших её чувств. – Есть три новости!
– Целых три?
Она кивнула и начала загибать пальцы:
– Сегодня была в концертном зале на репетиции. Играла на рояле! Как настоящая пианистка!
– Да ты что! Трудно?
– Ой, да! То есть нет! То есть да!