– Сейчас сам. А вообще мама так открытки подписывает на разные дни рождения.
– Ну, спасибо! Дашуня, а ты что такая грустная? Быстренько рассказывай про все новости!
Даша промолчала. Не говорить же Ирине Вениаминовне про то, как плохо она выглядит! Да и вообще, какие у школьников могут возникнуть новости за два дня, прошедшие с последней встречи?
– Нас сегодня в школе мальчики с праздником поздравили. Подснежниками, – принялась рассказывать Лида. – А потом мы пришли в музыкальную школу, и нам сказали, что вы в больнице.
– А вы скоро выздоровеете? – прервала Лиду Даша.
Вот будет хорошо, если Ирина Вениаминовна скажет: «Не волнуйтесь, я уже здорова. Просто мне нужно ещё чуть-чуть здесь побыть».
– Дашуня, я постараюсь побыстрее. Мне так хочется в школу! Заниматься хочется. Но доктор пока не отпускает.
– А вы сильно заболели? – Она все-таки задала мучивший её вопрос.
Возможно, Ирина Вениаминовна и поняла его подтекст, но ответила так, как могла ответить ребёнку:
– Не сильно. Не волнуйся. Чуть-чуть полежу, и меня выпишут.
Даша успокоилась. Ответ был как раз таким, как хотелось.
– А теперь у меня для вас интересная новость.
– Какая?
– А вот послушайте. Пора вам, мои дорогие, всерьёз заняться ансамблевой игрой. Этот вид работы отличается от сольного исполнения. В ансамбле надо не только уметь хорошо играть, но и хорошо слышать своего товарища. Я нашла для вас чудесные пьески. Просто конфеточки! Как только выздоровею, вы их полу́чите. Ну как? Берёмся?
– Конечно, берёмся! – ответил за всех Женя. – У меня брат тоже в ансамбле играет.
– Ансамбли скрипачей и пианистов во многом различны. Вы потом поймёте. Но играть вместе – это такое удовольствие! Только придётся очень хорошо позаниматься…
– Какие ещё занятия?! Никаких занятий! Ильина, вы почему не в палате? Вчера заставили нас побегать, а сегодня сами бегаете? – Голос накрыл их откуда-то сверху.
Ребята задрали головы и увидели на небольшом балкончике второго этажа седого мужчину в белом халате.
Ирина Вениаминовна заволновалась:
– Игорь Николаевич, я только на минутку. Я сейчас непременно лягу. – Она наклонилась и принялась тискать Дашу и Лиду. – Ребятушки, мне нужно идти. Спасибо вам за подарок! За цветы! Я очень-очень люблю нарциссы! В школе мы с вами обо всём договорим. Бегите!
И мы побежали. Не знаю, что чувствовали Женя и Лида, но мне было так хорошо оттого, что мы сходили к своей учительнице! И радостно: Ирина Вениаминовна, которая спустилась к нам из своей палаты, и Ирина Вениаминовна, которая пошла туда с нашими конфетами и условно ворованным букетом, – это были две разные женщины.
Прошло Восьмое марта, выходные. Каким же было мое удивление, когда в понедельник, едва войдя в музыкальную школу, я увидела Ирину Вениаминовну. Мы рванулись друг к другу, словно не виделись не два дня, а несколько месяцев. Я, как маленькая, обхватила её руками, а она нагнулась так, чтобы наши глаза оказались напротив, и сказала:
– Дашка! Болеть очень скучно!
– Вы выздоровели?
– Я сбежала. Здесь, с вами, я скорее поправлюсь, чем в больнице. А потому – за дело!
Она открыла класс, и всё вернулось на кру́ги своя. Хорошие круги́.
– Вот полечка. Чудненькая! Второе произведение – «Пляска». И третье – «Мазурка». Очень хороши! Попозже распишу вам дополнительные занятия. Будем потихоньку собирать репертуар.
Даша, Лида и Женя сидели заворожённые. Собирать репертуар! Это звучало.
– Теперь послушайте, я сыграю первую партию каждого произведения. Думаю, вы в них сразу же влюбитесь.
Когда музыка, яркая, выразительная и немного не такая, как они играли до сих пор, затихла, Лида удовлетворённо кивнула:
– Классная музыка. А какие вторые партии?
– В этих произведениях в основном аккордовая фактура. – Ирина Вениаминовна взяла несколько аккордов. – Основная мелодия звучит в первой партии, но вторая – не менее сложная. Тот, кто сидит за вторым роялем, должен уметь хорошо слышать своего товарища. Ему придётся так подавать свои аккорды, чтобы первая партия не затенялась, звучала легко, свободно. Ну, – учительница улыбнулась, – это как в дружбе. Если друзья прислушиваются друг к другу, тогда каждому из них очень комфортно. Кто-нибудь что-то понял?
– Я поняла, – снова ответила Лида, – первая партия – как королева, а вторая – её служанка. Я хочу играть первую партию. Жбанов или Даша пусть играют вторую.
– Я тоже хочу первую! – не согласилась с такой расстановкой Даша. – Она такая красивая! Такая!..
– А ты, Женя? – спросила Ирина Вениаминовна.
– И я. Что там эти аккордики – легкота! Любой первоклашка сбацает.
– Ясно. У тебя подход чисто деловой. Что ж, твоё желание я удовлетворю. По одной простой причине: ты у нас музыкант более опытный, чем девочки. Поэтому будешь демонстрировать свою технику. А Даша с Лидой начнут со вторых партий. Лиде достанется «Пляска», а «Мазурка» и «Полька» – Даше. Попробуем, что получится в таком составе. Может быть, дальше будем меняться. А теперь, – Ирина Вениаминовна подошла к шкафу, до самого верха забитому нотами, – я тебе, Женя, выдаю книги. Их в городе нет нигде, ни в одной из музыкальных школ. Этот экземпляр – единственный. Я надеюсь, ты будешь аккуратен. Сделаешь для всех ксерокопии. Девочки деньги тебе отдадут. А послезавтра вернёшь книги мне. Договорились? Тебе это не будет трудно?
– Нет.
– Ещё раз прошу: поаккуратнее с нотами! Ну, выше нос! – Ирина Вениаминовна улыбнулась насупившимся Лиде и Даше. – Даже великие музыканты играют вторые партии!
Этот довод никого не ввёл в заблуждение. Даша с Лидой, хмурые, как осенние тучи, переглянулись: подумаешь, великие музыканты! Великие музыканты ведь играют не только вторые, но и первые партии!
– Лидочка, Женя, вы бегите на сольфеджио. Елена Артёмовна опозданий не любит. Даша, а ты задержись ещё на несколько минут.
Жбанов сложил стопочкой ноты, аккуратно засунул их в ранец и вышел. Лида не шелохнулась.
– Можно я Дашу здесь подожду? На сольфеджио всё равно рано.
– Лида, самое большее через пять минут Даша к тебе придёт.
Лида показала язык отвернувшейся Ирине Вениаминовне, нехотя сползла со стула, так же нехотя перекинула через плечо сумку и, выдавив «до свидания», вышла, подозрительно громко хлопнув дверью.
Ирина Вениаминовна села и загадочно посмотрела на Дашу. Каждому из её учеников был очень хорошо знаком этот взгляд. После всегда следовало что-нибудь необычное – интересное или радостное.
– Даша, ты умеешь и любишь трудиться… – издалека начала Ирина Вениаминовна.
– Да!
– Я считаю, что ты уже можешь участвовать в городском музыкальном конкурсе. Он проводится один раз в два года, и следующий будет зимой. Как тебе такое предложение?
Даша часто-часто закивала. По слухам, гулявшим по школе, участвовать в конкурсе могли только самые лучшие ученики. Настоящие музыканты. Их знали в лицо, и младшеклассники смотрели на них как на каких-нибудь знаменитостей. Даша не единожды задавалась вопросом: а смогла бы она выйти на сцену и сыграть так, чтобы все сразу поняли, что лучший в городе музыкант – это Даша Заяц? Теперь у неё будет возможность это проверить! Страшно! Сыграешь плохо – будешь знать, что никакой ты не музыкант. А сыграть хорошо – это же как заниматься надо!
Ирина Вениаминовна, внимательно наблюдавшая за её лицом, усмехнулась:
– Ты не о провале или победе думай. Это твой первый большой конкурс. А в конкурсах участвовать тоже учиться надо. Знаешь, сколько талантливых детей в нашем городе! И каждый старается сыграть очень хорошо. И репертуары очень разные. Есть очень сложные. Конечно, если уж участвовать, то к победе стремиться нужно. Но для нас с тобой пока не это будет главным. Договорились?
– А что главное?
– Главное – музыка. Главное – суметь подготовиться. Суметь сыграть максимально хорошо. И сориентироваться, посмотреть, что делают другие ребята. Поучиться у них. Понять, на каком уровне находишься ты. Согласись, это большая, достойная задача. Как считаешь?
– Думаю, да.
– Тогда вот тебе ещё ноты. Я отметила два произведения. По условию конкурса необходимо играть сонату – вот Моцарт, и кантилену[2] – посмертный ноктюрн Шопена. Замахнулись, конечно. Ещё и рука твоя неизвестно как себя поведёт…
– Хорошо! Хорошо поведёт! Ирина Вениаминовна, а почему посмертный? Он что, его после смерти написал? – Даша широко раскрытыми глазами поймала взгляд учительницы («Что вы такое говорите?»).
Ирина Вениаминовна засмеялась:
– Девочка, ты не оригинальна. Каждый второй ученик мне задаёт именно этот вопрос. Хотя даю играть я этот ноктюрн не каждому… Нет, после смерти Шопен, конечно, ничего не писал. Подумай, какую глупость сморозила! Просто это произведение впервые исполнили, когда композитора уже не было в живых. Невероятной красоты ноктюрн. Его играют взрослые музыканты на больших сценах. Но ты же хочешь стать музыкантом? Вот и пробуй. Берёшься?
– Берусь! Берусь! Я сделаю, Ирина Вениаминовна!
– Тогда иди, сольфеджио уже, наверное, вот-вот начнётся. Я тебе ни сонату, ни ноктюрн пока играть не хочу. Сама повозись. Глянем, что получится.
Даша собралась уйти, но вдруг нерешительно остановилась.
– Ты что-то спросить хотела, Дашунчик?
– Да… Ирина Вениаминовна, а Лида и Женя – они будут в конкурсе участвовать?
– Обязательно. Но только вместе. Если получатся ансамбли.
– А отдельно?
– Нет, пока нет. Потом, если начнут проявлять больше усердия в занятиях, – обязательно!
Даша распахнула дверь и ойкнула, поняв, что в кого-то хорошо этой дверью въехала. «Кто-то» оказался Лидой. Она тёрла лоб и была красной и злой.
– Лидка, ты что, подслушивала? – зашептала Даша.
– Ничего я не подслушивала. Просто мимо проходила. Интересно, почему это ты будешь в конкурсе участвовать, а мне ещё нужно поучиться? Я тоже хочу.