вой стаж и возраст, не должны влиять на поощрительные выплаты (хотя они иногда влияют на размер основной зарплаты). Двадцатилетний игрок, выбивающий 300 очков, так же ценен для нас, как сорокалетний игрок с теми же показателями.
Очевидно, что управляющие Berkshire могут использовать свои премиальные (или другие денежные суммы, включая ссуды) для покупки наших акций на рынке. Многие именно так и поступили, и некоторые из них теперь владеют значительными долями нашей компании. Сталкиваясь и с риском, и с текущими затратами, связанными с окончательной покупкой, эти руководители действительно чувствуют себя собственниками.
В Berkshire при распределении премий мы стараемся быть такими же последовательными, как при распределении капитала. Например, мы вознаграждаем Ральфа Шея на основе показателей компании Scott Fetzer, а не на основе показателей Berkshire. Это наиболее разумный вариант, так как Ральф Шей ответствен за деятельность первой компании, а не второй. Денежная премия или фондовый опцион, связанный с состоянием Berkshire, принесли бы Ральфу крайне непостоянное вознаграждение. Почему он должен быть лишён премии, если его компания демонстрирует неплохие успехи, в то время как мы с Чарли совершаем ошибку за ошибкой? И наоборот, почему Ральф должен наслаждаться доходами с опциона или премиями, если успехи наблюдаются в другом подразделении корпорации Berkshire, а компания Scott Fetzer отстаёт в своих показателях?
Устанавливая размер премиальных выплат, мы обещаем большой пряник, но мы должны быть уверены, что он достанется тому сотруднику, который его заслужил. При значительных инвестициях в различные операции мы предоставляем управляющим одинаково высокую ставку как на привлекаемый дополнительный капитал, так и на капитал, который они зарабатывают.
Результат такого подхода, когда деньги достаются не просто так, особенно нагляден на примере компании Scott Fetzer. Если Ральф может получить хороший доход с задействованных дополнительных фондов, ему стоит это сделать, так как его премия увеличится, если прибыль с дополнительного капитала превышает определённую ставку доходности. Но наша система начисления премиальных симметрична: если доходность дополнительных инвестиций ниже норматива, дефицит дорого обойдётся как Ральфу, так и Berkshire. Результатом этой классификации по двум признакам является то, что Ральфу выгоднее отсылать в Омаху любые деньги, которые он не может с выгодой использовать в своём деле.
В публичных компаниях стало модным представлять каждый план заработной платы в виде способа сделать интересы управляющих и акционеров общими. В нашей книге под термином «согласование действий» подразумевается поддержание партнёрских отношений и с теми и с другими постоянно, а не только, когда нам это выгодно. Многие планы «согласования действий» не проходят этой основной проверки, а являются искусно замаскированной формой принципа «орёл — я выиграл, решка — ты проиграл».
Обычно несовпадение позиций сторон наблюдается при организации фондовых опционов, которые не предполагают периодическое увеличение цены, чтобы компенсировать тот факт, что благодаря нераспределенной прибыли увеличивается благосостояние компании. Действительно, сочетание десятилетнего опциона с низкими выплатами по дивидендам и сложными процентами принесёт обильную прибыль управляющему, который просто толок воду в ступе. Циник мог бы также отметить, что если не платить собственникам, то можно существенно увеличить доходы руководителя, владеющего опционом. Мне ещё не приходилось видеть, чтобы где-нибудь в заявление о доверенности был внесён важный пункт, содержащий просьбу к акционерам утвердить план опциона.
Не могу не напомнить, что наше компенсационное соглашение с Ральфом Шеем было составлено за пять минут в момент поглощения нами компании Scott Fetzer и без «помощи» юристов и консультантов по компенсациям. В этом соглашении отражено несколько простых идей, а не специальные излюбленные условия консультантов, которые не пришлют вам большой счёт до тех пор, пока не убедятся, что у вас действительно большая проблема, причём такая, которая требует годовой проверки. Наше соглашение с Ральфом никогда не менялось. Оно имело смысл для нас и для него в 1986 г., оно имеет смысл и сейчас. Наша система компенсаций для управляющих всех структурных единиц очень проста, хотя условия каждого соглашения зависят от экономических показателей каждой рассматриваемой компании, например, наличия частичного права собственности и т.д.
Во всех случаях мы преследуем принцип рациональности. Системы, согласно которым выплаты производятся непостоянно, вне зависимости от личных достижений управляющего, могут приветствоваться некоторыми из них. Кто же откажется от бесплатного лотерейного билета? Но подобные системы расточительны для компании и отвлекают руководителя от того, что его непосредственно касается. К тому же нерациональное поведение в контролирующей компании неизменно будет подхвачено дочерними компаниями.
В Berkshire только Чарли и я несём административную ответственность за всю деятельность компании. Следовательно, только мы должны получать вознаграждение за достижения всего нашего предприятия. Но даже в этом случае мы не получим того компенсационного соглашения, которого нам бы хотелось. Мы так спроектировали деятельность компании и свою деятельность, чтобы заниматься тем, что нам нравится, с теми людьми, которые нам нравятся. Мы, равные в своих позициях, вынуждены заниматься скучными или неприятными вещами. Как руководителям компании нам также причитается огромное множество как материальных, так и психологических льгот. При этих идиллических условиях мы не ждём, что акционеры возьмут на себя груз компенсаций, в которых у нас нет недостатка.
Даже если бы нам совсем не платили, мы с Чарли всё равно продолжали бы держаться за свои «тёплые местечки». Мы бы подписались под следующим убеждением Рональда Рейгана: «Наверное, действительно ещё никто не погиб от тяжёлого труда, но, я думаю, зачем вообще рисковать».
В 1991 г. мы сделали одно крупное поглощение — Н.Н. Brown Shoe Co., ведущий производитель обуви в Северной Америке, который знает, как получить неплохую валовую прибыль с продаж и собственных активов. Обувная отрасль — трудный бизнес: из миллиарда пар обуви, продаваемых ежегодно в США, около 85% составляет импортная продукция, поэтому дела большинства предприятий обувной отрасли идут плохо. Широкий ассортимент стилей и размеров, которые предлагают производители, приводит к увеличению запасов, значительный капитал также увязан с дебиторской задолженностью. Отличительной чертой компании Н.Н. Brown является одна из самых необычных систем компенсаций, которые я когда-либо встречал, она порадовала моё сердце. Некоторое количество ведущих сотрудников ежегодно получают зарплату 7800 долл., к которой добавляется определённый процент от прибыли компании после того, как из неё будет вычтен налог на используемый капитал. Таким образом, управляющие оказываются в позиции собственника в отличие от других руководителей, которые только говорят, но с места не двигаются, выбирая систему компенсаций с большим пряником и крошечным кнутом (такая система неизменно расценивает собственный капитал, как если бы он был бесплатным). Система компенсаций, существующая в компании Brown, в любом случае приносит пользу как компании, так и её управляющим, что не удивительно: у руководителей, которые стремятся положиться на свои способности, обычно большие способности.
Часть II. Корпоративное финансирование и инвестирование
В середине 1973 г. мы приобрели долю в компании The Washington Post Company (WPG) по цене, не превышающей 1/4 от тогдашней стоимости компании на акцию. Подсчёт соотношения цены и стоимости не требовал особых навыков. Большинство специалистов по ценным бумагам, брокеров, специализирующихся в области СМИ, и руководителей информационных компаний оценивали внутреннюю стоимость WPC на уровне 400-500 млн. долл. Наши подсчёты примерно совпадали. На фондовом рынке компания оценивалась в 100 млн. долл. Сообщения об этом публиковались ежедневно, и каждый мог их видеть. Наше преимущество скорее заключалось в деловом подходе: из трудов Бена Грэхема мы поняли, что ключом к успешной инвестиционной деятельности является покупка акций прибыльных предприятий, когда на рынке эти акции продаются с большим дисконтом к основной стоимости бизнеса.
С другой стороны, в начале 1970-х многие институциональные инвесторы при назначении цены покупки или продажи считали стоимость бизнеса несущественным фактором. Сейчас это вряд ли возможно. Эти организации были просто очарованы инновационной теорией, проповедовавшейся в то время преподавателями престижных деловых школ. Суть этой теории заключалась в том, что фондовый рынок полностью эффективен, поэтому расчёт стоимости бизнеса, как и сама стоимость бизнеса, не имеет никакого значения в инвестиционной деятельности. (Мы очень признательны уважаемым преподавателям. Что может быть более выгодным в интеллектуальном соперничестве, будь это бридж, шахматы или выбор акций, чем соперник, которого научили, что мыслительный процесс — это пустая трата сил[20].)
А. Господин Рынок[21]
Каждый раз, когда мы с Чарли покупаем обыкновенные акции для страховых компаний Berkshire (не принимая во внимание арбитражные приобретения, о которых речь пойдёт в следующем эссе), мы подходим к сделке как к покупке доли частного предприятия. Мы учитываем экономические перспективы компании, личностные характеристики управляющих и цену, которую нам придётся заплатить. Нас не интересует срок или цена продажи. Мы хотим оставаться владельцами акций не-ограниченное время, до тех пор, пока ожидаем удовлетворительного темпа роста внутренней стоимости компании. При инвестировании мы оцениваем себя в качестве бизнес-аналитиков, а не в качестве аналитиков рынка, специалистов по макроэкономике и даже не в качестве специалистов по ценным бумагам.