Эссе об инвестициях, корпоративных финансах и управлении компаниями — страница 20 из 60

• уверенность в том, что руководство будет направлять результаты от эффективной деятельности компании не себе в карман, а акционерам;

• цена покупки компании;

• уровни налогообложения и инфляции, которые будут существовать и определять степень отличия покупательной способности доходов инвестора от валового дохода.

Возможно, некоторым аналитикам эти факторы могут показаться слишком неопределёнными, поскольку не могут быть извлечены ни из какой статистической базы. Но сложность точного измерения этих факторов не является непреодолимой и не оспаривает их важность. Точно так же судья Стюард, будучи не в силах предъявить доказательства непристойного поведения подсудимого, всё же объявлял его виновным со словами: «Я знаю это, поскольку я вижу это». Не совсем тем же методом, но инвесторы могут «увидеть» риск в определённой инвестиционной деятельности и не ссылаться при этом на сложные уравнения или развитие цен.

Неужели действительно так трудно прийти к выводу, что компании Coca-Cola и Gillette подвержены меньшему риску в долгосрочной перспективе, чем, скажем, какая-нибудь компьютерная компания или розничный торговец? По всему миру Coca-Cola продаёт 44% всех безалкогольных напитков. Доля компании Gillette на рынке бритвенных лезвий составляет 60% (по стоимости). Кроме рынка жевательной резинки, на котором доминирует компания Wrigley, я не знаю других сфер деятельности, в которых лидирующая компания так долго наслаждалась бы мировым господством.

Более того, и Coca-Cola, и Gillette в последние годы увеличили свою долю рынка. Сила торговых марок, отличительные качества продукции и мощность систем распределения дают им огромное конкурентное преимущество, возводя оградительный ров вокруг их экономических замков. В отличие от них обычная компания вынуждена вести ежедневные битвы, не имея никаких средств обороны. Как сказал Питер Линч, акции компаний, продающих товары народного потребления, должны выпускаться с предостерегающей этикеткой: «Конкуренция может быть опасна для вашего здоровья».

Конкурентоспособность Coca-Cola или Gillette очевидна даже для случайного наблюдателя в мире бизнеса. Тем не менее, коэффициент бета их ценных бумаг сходен с коэффициентом многочисленных заурядных компаний, у которых есть лишь небольшое конкурентное преимущество или его нет вообще. Должны ли мы из этого заключить, что конкурентоспособность Coca-Cola или Gillette не даёт им преимущества при оценке делового риска? Или мы должны прийти к выводу, что риск при владении частью компании — акцией — некоторым образом отделён от долгосрочного риска при её хозяйственных операциях? Мы считаем, что оба этих заключения неверны и неверно рассчитывать риск на основе коэффициента бета.

Теоретик, воспитанный на бета-теории, не способен отличить риск, сопряжённый с деятельностью компании по производству одного вида игрушечной продукции, например игрушечных денег или хула-хупа, от риска другой компании, выпускающей только настольную игру «Монополия» или куклу Барби. Но для обычных инвесторов несложно определить это отличие если они понимают, какой может быть реакция покупателей на товар и какие факторы способствуют или не способствуют долгосрочной конкурентоспособности. Конечно, каждый инвестор когда-нибудь ошибается. Но, ограничивая свою деятельность не очень большим количеством простых операций, разумный, информированный и настойчивый человек вполне может оценить инвестиционный риск с необходимой точностью.

Конечно, во многих отраслях промышленности мы с Чарли не может отличить игрушечные деньги от Барби. Более того, мы не смогли бы исправить эту ситуацию, если бы долгие годы упорно занимались изучением этих отраслей. Порой причина крылась бы в дефиците наших знаний, а порой в самой сущности промышленности. Например, невозможно дать надёжную оценку долгосрочным экономическим перспективам компании, связанной с постоянно развивающимися технологиями. Разве могли мы 30 лет назад предсказать, что произойдёт в производстве телевизоров или компьютерной отрасли? Конечно, нет. (Как и большинство инвесторов и руководителей компаний, которые с энтузиазмом вошли в эти отрасли.) Зачем же сегодня нам с Чарли предсказывать будущее быстро развивающихся отраслей? Мы лучше продолжим свою деятельность в более простых сферах. Лучше синица в руках, чем журавль в небе.

Конечно, некоторые инвестиционные стратегии, например наша арбитражная деятельность в течение нескольких лет, требуют широкой диверсификации. Если в одной сделке присутствует значительный риск, совокупный риск можно снизить, если эта покупка является одной из множества других, независимых друг от друга. Таким образом, вы можете сознательно идти на рискованную инвестицию, которая может привести к убытку или ущербу. Но при этом вы должны быть уверены, что ваша возможная прибыль значительно превысит приблизительные убытки, и ещё вы должны быть уверены, что сможете использовать несколько аналогичных, но не связанных друг с другом возможностей. Большинство предпринимателей, сознательно идущих на риск, используют эту стратегию. Если вы решите последовать этой методике, вам следует перенять манеру поведения крупье на рулетке: одобрять высокую активность игроков, так как это приносит вам выгоду, но отказываться принимать большие ставки.

Ещё одна ситуация, требующая диверсификации, возникает, когда инвестор, не разбирающийся в экономических особенностях специфического предприятия, решается довериться такой компании в надежде стать долгосрочным совладельцем американской промышленности. Такой инвестор должен владеть большим количеством акций и совершать свои приобретения с интервалами. Например, периодически инвестируя в индексный фонд, некомпетентный инвестор вполне может превзойти большинство профессионалов. Парадоксально, но когда инвестор, вложивший деньги «по глупости», чувствует пределы своей возможной деятельности, его вложения перестают быть «глупыми» и начинают работать.

С другой стороны, если вы компетентный инвестор, способный разобраться в экономических нюансах и найти от пяти до десяти компаний с разумными покупными ценами и важными долгосрочными конкурентными преимуществами, у вас нет необходимости в диверсификации. Скорее всего, это лишь негативно отразится на ваших результатах и увеличит риск. Не могу понять, почему инвесторы этого типа для вложения своих средств выбирают компанию, которая занимает лишь 20-е место в составленном ими рейтинге. Не проще ли вложить эти деньги в лидера рейтингового списка, т.е. в компанию, деятельность которой ему наиболее понятна и представляет не только наименьший риск, но самый высокий потенциал прибыли. Говоря пророческими словами Мей Вест: «Когда сильно хорошо, это просто замечательно».


Нужно отметить, что мы намерены оставаться постоянными владельцами акций трёх основных компаний: Capital Cities/ABC, Inc., GEICO Corporation и The Washington Post[27]. Даже если цена этих акций резко повысится, мы не будем их продавать. Точно так же мы не собираемся продавать ценные бумаги компаний See's или Buffalo Evening News, даже если нам предложат за них сумму, намного выше той, в которую мы их оцениваем.

Этот подход может показаться старомодным в корпоративном мире, где активная деятельность ежедневно стоит на повестке дня. «Портфель компаний» современного управляющего подвергается постоянной «реструктуризации» под влиянием настроений на Уолл-стрит, условий деятельности или новой корпоративной «концепции». При этом понятие «реструктуризация» используется в узком значении и подразумевает демпинг убыточной компании, а совсем не демпинг служащих или директоров, которые довели

эту компанию до такого состояния. «Ненавидеть грех и любить грешника»— этим богословским принципом сегодня руководствуется не только Армия спасения, но и компании, входящие в список Fortune 500.

Инвестиционные менеджеры ещё более активны: их поведение во время торговой сессии то напоминает танцы «кружащихся дервишей», то поражает своим спокойствием. Термин «институциональный инвестор» в последнее время пополнил список выражений, заключающих в себе внутреннее противоречие. Такие слова называются оксиморонами, т.е. сочетаниями противоположных по значению слов. Например «большая креветка», «дама-борец» или «недорогой юрист».

Несмотря на исступлённую деловую активность, охватившую деловые финансовые круги Америки, мы по-прежнему будем придерживаться своей политики «оставаться частью Америки до самой смерти». Только она внушает нам с Чарли уверенность. Она даёт достойные результаты позволяет нашим руководителям и объектам инвестиций вести свои дела, не отвлекаясь на что-либо ещё.

Наше остающееся неизменным поведение является следствием того, что мы уже давно считаем рынок ценных бумаг неким центром перераспределения, в котором деньги переходят от активных к упорным. Не могу не сказать следующее: события последних лет показывают, что оклеветанным «праздным богачам» приписывают то, что они не совершали. Эти люди уже сделали состояние или увеличили его, в то время как «энергичные богачи» — агрессивные торговцы недвижимостью, специалисты по поглощениям, нефтяники и пр. — упустили свои возможности.

Мы продолжаем искать крупные предприятия с понятной, устойчивой и привлекательной для нас экономикой, которые управляются способными руководителями, ориентированными на интересы собственника. Этот поиск не всегда приносит успех, так как нам сначала приходится покупать предприятие по разумной цене, а уж потом внедрять в нём принципы деятельности, практикующиеся в компаниях, которые оправдали наши надежды. Всё же этот инвестиционный подход (поиск компаний первой величины) даёт нам единственный шанс на достижение настоящего успеха. Принимая во внимание огромные сум-мы, которыми мы оперируем, нашей с Чарли сообразительности просто не хватит на то, чтобы добиться великолепных результатов путём умелых покупок и продаж акций компаний, далёких от идеала. Мы думаем, что и другие не могут добиться долгосрочного инвестиционного успеха, порхая от цветка к цветку. А назвать организации с активной торговой деятельностью «инвесторами» — это то же самое, что назвать «актёром» человека, которого время от времени привлекают для разовых выездных спектаклей.