Линли, со своей стороны, наконец выяснил владельца телефона, номер которого ему дала сержант Хопвуд в Эмпресс-стейт-билдинг. Владельцем телефона была некая Эстер Ланж.
Ему не потребовалось много времени, чтобы вспомнить, где он слышал это имя, сказал Линли. Так звали женщину, которую арестовали в Кингсленде, когда копы из Сток-Ньюингтона совершили налет на «Клинику женского здоровья в Хакни». Эстер – довольно редкое имя. Поэтому когда оказалось, что предполагаемого владельца телефона с номером, который Тео Бонтемпи передала Джейд Хопвуд, зовут Эстер Ланж, Линли открыл рапорты полицейских, арестовавших двух женщин в клинике. Там он ее и нашел.
«Ее доставили в полицейский участок района Сток-Ньюингтон вместе с женщиной по имени Монифа Банколе, которая в момент прихода полиции в клинику была там со своей дочерью», – объяснил Линли. Эстер Ланж и Монифу Банколе допрашивали несколько часов, но безрезультатно. Тем не менее эта Эстер Ланж была как-то связана с убитой женщиной, и этим нужно заняться.
– Как продвигаются дела с камерами видеонаблюдения? – спросил он Нкату, прислонившегося к дверному косяку.
– Очень медленно, – ответил тот. – Не думаю, что это наилучший способ использовать мое время.
– Оставь это констеблям. – Линли посмотрел на него поверх очков для чтения. – Ты понадобишься в другом месте. – Он указал на полицейский рапорт. – Монифа Банколе, адрес в Долстоне. Поскольку Тео Бонтемпи собирала информацию об этой клинике до своего перевода, с Монифой Банколе тоже нужно поговорить.
Благодарно кивнув, Нката записал адрес.
– Что-то еще насчет камер наблюдения? – спросил он.
– Пусть констебли передадут более или менее разборчивые изображения в технический отдел для улучшения качества. В остальном все то же.
– Будет сделано, – сказал Нката и направился к выходу, но Барбара остановила его:
– Подожди. Я познакомилась с Рози Бонтемпи.
Барбара подробно изложила свой разговор с Россом Карвером и его свояченицей, отметив два факта, которые считала важными. Во-первых, Рози явно не понравилось, что ее зять провел ночь с ее сестрой. Во-вторых, Рози откуда-то знала, что этим утром Росс будет в Стритэме.
– О ссоре, которую слышали соседи, она рассказывает ту же историю, что и Уинстону, сэр, но я чую какой-то запах, и это явно не розы.
– Думаешь, эти двое могут быть замешаны? – спросил Линли.
– Не обязательно в убийстве.
– Связь? Муж и сестра?
– Если и нет, то я готова поспорить, что она этого хочет. С чего бы еще ей так волноваться, что он провел ночь в квартире жены? Какое ей вообще дело, где он проводит ночи?
Линли перевел взгляд на Нкату.
– А ты что думаешь?
– Наверное, нужно поговорить с ней еще раз. Хотя мне не хочется думать, что она убила свою сестру.
– Она и к тебе подкатывает? – спросила Барбара и, увидев, что он собирается что-то сказать, прибавила: – Между прочим, я тебя не виню. Такое ощущение, что, когда речь идет о мужчинах, у нее включается автопилот.
– Точно, – согласился Нката. – Но я не вижу, почему она захотела бы причинить вред сестре. Они же разводились, Тео и Карвер. Совсем скоро он должен был стать свободным мужчиной.
– Разве что, если верить Карверу, Тео хотела с ним поговорить, – заметила Барбара. – Поэтому он пришел туда.
– Но у нас есть только его слова, верно?
– Верно. Да. До тех пор, пока не найдем ее мобильник. Получается, что во всем нам приходится полагаться на чьи-то слова, так?
– Никто еще не вычеркнут из списка, – сказал Линли. – Так что возвращаемся к работе. Барбара, ты идешь со мной.
Им не хватало ресурсов, и поэтому Барбара терялась в догадках, зачем Линли взял ее с собой. Когда выяснилось, что они направляются в магазин «Маркс энд Спенсер», она подумала, что «его светлость» боится, что его тонкая натура не перенесет загрязненной атмосферы этого заведения, если он придет туда один. По крайней мере, она тешила себя этой мыслью. И ей нужно было чем-то себя занять, не говоря уже о том, чтобы отвлечь. В машине Линли – 1948 года выпуска – не было кондиционера, который ослабил бы летнюю жару, и она удостоилась его презрительного взгляда, когда спросила, заранее зная ответ, можно ли закурить.
Когда этот вопрос был решен, Линли спросил, как обстоят дела с обучением рисунку.
Поначалу Барбара растерялась, но потом вспомнила совещание, на котором Доротея Гарриман объявила о желании привлечь ее к этому занятию. «Никак, – ответила она. – По крайней мере, пока».
– И будь моя воля, все так и осталось бы. Почему она думает, что я обязана любить жизнь, сэр? Неужели у меня такой вид, будто мне нужно полюбить жизнь? И вообще, как выглядит человек, которому нужно полюбить жизнь? И как, черт возьми, обучение рисунку связано с любовью к жизни?
– Я бы не осмелился дать ответ ни на один из этих вопросов, – признал Линли. – Очевидно, у меня самого проблемы с любовью к жизни.
Барбара фыркнула.
– Мне нужен кто-то, кого я могу выдавать за своего любовника, вот что. – Она подумала о своих знакомых, большинство которых были коллегами-полицейскими. Затем ее осенило. – А как насчет Чарли Дентона, сэр? Думаете, он подойдет на эту роль? Конечно, это может потребовать недюжинного актерского мастерства. Но, с другой стороны, есть шанс, что, если он будет появляться с цветами и коробками шоколадных конфет и смотреть на меня влюбленным взглядом, это может сработать. Ди с ним не знакома, правда? Он не приходил к вам на работу? Правда, есть одна проблема – Дентон не мой тип, но мы сможем это как-нибудь обойти. – Не услышав ответа Линли, она прибавила: – То есть вы согласны? Дентон – не мой тип.
– А какой тип ты предпочитаешь? – спросил Линли.
– По словам Ди, у каждого есть свой тип. Нужно лишь потратить довольно много времени, чтобы отделить зерна от плевел.
– От мякины?
– Это так называется? А кто мой тип – зерна или мякина? И как назвать мякину, которая сидит дома с мамой?
– Может, неприкаянные из мира зерновых?
– Очень полезное замечание, сэр.
Эстер Ланж они нашли на ее рабочем месте. Это их удивило, поскольку они предполагали, что ее работа будет как-то связана с клиникой, где ее арестовали. Но в конечном итоге они оказались в начале Мар-стрит в Хакни, где в пешеходной зоне располагался «Маркс энд Спенсер», прямо напротив башни с зубцами в ближайшем конце небольшого парка. Этот район, выяснили они, назывался Нэрроу-Уэй, по названию улицы, и был заполнен толпами родителей, покупавших детям форму, туфли и школьные принадлежности перед началом нового учебного года, который стремительно приближался.
Расспросы в универмаге, демонстрация удостоверения и хорошо поставленный голос, помогавший преодолевать трудности в общении с занятыми продавцами, – все это помогло Линли узнать, что они найдут Эстер Ланж в отделе женской одежды в секции белья, а если точнее, там, где продают трусики и бюстгальтеры. Барбара позволила себе хихикнуть. Трудно представить, что Линли был постоянным посетителем универмага «Маркс энд Спенсер», не говоря уже об отделе, где продают женские трусы и бюстгальтеры. Тем не менее он собрался с духом и решительно направился туда.
Эстер Ланж оказалась крепкой женщиной лет шестидесяти. У нее были ярко-рыжие волосы – довольно неожиданный штрих, но они ей шли. Она состояла из сплошных округлостей: руки, ноги, зад, груди. На руках и щеках ямочки. Вероятно, она была очень приятной в общении и доброжелательной, если кто-то спрашивал ее о нижнем белье, но жутко разозлилась, когда Линли представил себя и Барбару и сообщил, что получил разрешение поговорить с ней.
– У вас была куча времени – рявкнула она. – Что вы делаете, чтобы поймать этих чертовых детей?
Линли и Барбара переглянулись. Похоже, Эстер Ланж заметила их растерянность.
– Полиция? – спросила она. – Разве вы не насчет вчерашнего налета?
– Нет.
– Послушайте, всему есть предел. Вчера сюда ворвались больше сотни детей. Они всё спланировали и накинулись всей толпой, и никто их не остановил. Вот когда вы были тут нужны. Они запихивали в сумки всякую одежду, и никто не попытался их урезонить, кроме помощников продавцов и охраны. Когда они закончили развлекаться, здесь все было вверх дном. Да, конечно, многие попали на камеры, но чем это нам поможет? Мы до сих пор не навели тут порядок. – Эстер указала на отдел дамского белья, который, похоже, серьезно пострадал во время вторжения. Рассказывая все это, она продолжала заниматься своим делом, отметила Барбара, – развешивала на витринах бюстгальтеры. С трусиками было легче, поскольку они были упакованы в пакеты. – Они ушли, пообещав, что «завтра нас будет еще больше», и хохоча, как пациенты местной психушки. Знаете, они сделали всё это с помощью мобильников. Договорились о времени и месте, налетели как ураган и унесли всё, до чего смогли дотянуться. Я спрашиваю вас: как нам их остановить, если они вернутся? Зачем вы пришли? Хотите рассказать, как я должна это предотвратить? И почему я, когда другие отделы тоже пострадали? Говорят, обувному пришлось еще хуже.
Линли принес извинения за местную полицию, у которой не хватает людей и которая явно уступала по численности толпе подростков, устроивших вчера вечером здесь разгром. Потом сказал, что они с Барбарой пришли поговорить о ее мобильном телефоне.
– Какое дело Скотленд-Ярду до моего телефона? – Раздражение в ее голосе смешивалось с удивлением.
– Номер вашего мобильного был у полицейского детектива, – объяснил Линли.
– И этот детектив теперь мертв, – прибавила Барбара.
Эстер, сидевшая на корточках перед витриной с бюстгальтерами самых невероятных цветов, встала и вызывающе уперла ладонь в бедро.
– Я ничего об этом не знаю. Я вообще незнакома ни с одним полицейским детективом.
– Вы могли знать ее как нигерийку по имени Адаку Обиака. Возможно, вы не знали, что она из полиции.