ообщу.
– Шеф?
В дверях кабинета Линли стоял Нката. Когда Марджори Ли ушла, сержант, кивком поздоровавшись с женщиной, занял ее место.
– Один из констеблей закончил разбираться с папками, которые вы с Барб принесли из клиники, – сказал он. – В Лондоне удалось найти только одну женщину, и она говорит, что никогда не была в клинике – с какой стати, если она живет в Южном Ламбете? Говорит, что понятия не имеет, как ее имя оказалось в папке.
– А там не указано, зачем она туда приходила? Я имею в виду, в клинику.
– Обследование груди, затем повторное обследование. Но, по словам «пациентки», не было ни того, ни другого. И, как я уже сказал, все остальные имена в папках вымышленные.
– Думаю, нас это не должно удивлять. А как дела с журналом записей на прием?
– Констебль обзвонил всех, кто есть в списке. Это реальные люди. Но если там делают женское обрезания, никто не будет сообщать об этом копам, можете мне поверить. С мобильником что-нибудь прояснилось?
– Хакни-Даунс – это максимум, что у нас есть. Круг с центром на вышке мобильной связи.
– Поквартирный обход?
– Если потребуется. Но для этого нужна уйма народу. Я могу направить запрос, однако сомневаюсь, что Хиллиер его одобрит.
– То есть нет?
– То есть нет.
– Исполняющий обязанности старшего суперинтенданта Линли? – послышался голос от двери. Томасу не было необходимости поворачиваться, чтобы понять, кому принадлежит этот голос, потому что полное название его должности произносил только один человек – Доротея Гарриман.
– Ди?
– Сообщение от Джуди. Вас вызывают. Немедленно. Поболтать, как она выразилась. Но я не представляю, чтобы помощник комиссара с кем-то болтал – вы понимаете, о чем я. Особенно с вами. Без обид.
– Какие могут быть обиды… – Линли встал и, поручив Уинстону проверить, что удалось извлечь из записей камер наблюдения относительно автомобилей, направился к помощнику комиссара.
Лицо сэра Дэвида Хиллиера было еще краснее обычного. Хотя он всегда выглядел так, что, казалось, его вот-вот хватит удар.
– Где мы, черт возьми, находимся? – приветствовал он Линли. – Что нам известно? Есть ли прогресс?
Он не предложил Томасу сесть. Это означало, что разговор будет недолгим, и уже за это Линли был ему благодарен. Он обрисовал помощнику комиссара ситуацию: прогресс есть, но медленный. Трудность в том, что у него не хватает людей.
– Констебли не растут на деревьях, – ответил Хиллиер. – Продолжайте.
У них есть довольно точное представление, где находится телефон жертвы, сказал Линли. Они пришли к выводам относительно клиники, которую жертва выдала местной полиции. Они также выяснили, что женщина, руководившая клиникой, пользовалась фальшивым именем. И у них есть кадры с камер видеонаблюдения за тот день и вечер, когда было совершено нападение на Тео Бонтемпи.
– Приготовьтесь дать эти материалы пресс-службе, – сказал Хиллиер.
– Сэр, позвольте заметить…
– На меня давят сверху, суперинтендант.
«Разыгрывает спектакль, – подумал Линли. – Слава богу».
– Мы отмечаем падение интереса к этой истории о нигерийском адвокате, его жене и пропавшей дочери, – продолжил Хиллиер. – Если дочь найдется, это на один день займет первые полосы всех газет. А потом журналисты – особенно из таблоидов – начнут вынюхивать новую добычу, а мы оба знаем, что убийство полицейского – как раз то, что им нужно. Настоящая сенсация, сравнимая со скандалом в королевской семье или членом парламента, которого застукали с несовершеннолетней девчонкой, двенадцатилетним мальчиком или агентом ФСБ. Комиссар и пресс-служба должны быть готовы бросить им какую-нибудь кость. Кадры с камеры видеонаблюдения – как раз то, что нужно. Начнем с них. Фотографии с подписью: «Вы видели этого человека? Вы его знаете? Вы кого-нибудь тут узнаете? Свяжитесь со столичной полицией». Вы в курсе, как это делается.
– Для начала мы попытаемся улучшить качество снимков, сэр. Без этого они практически бесполезны.
– В данный момент это не имеет значения. Разъяренная толпа…
Линли мог лишь предположить, что помощник комиссара имеет в виду журналистов, которые будут освещать эту историю.
– …вне всякого сомнения, обрадуются всему, что мы им дадим, лишь бы мы им что-то кинули. – Хиллиер задумался на секунду, потом прибавил: – А может, это и к лучшему, что фотографии нечеткие? Продемонстрирует, с какими трудностями мы сталкиваемся…
Долгие годы работы под неусыпным оком помощника комиссара Хиллиера подсказывали Линли, что дальнейшие споры бесполезны. Томаса всегда раздражало уважение Хиллиера к таблоидам. Заигрывание с их коллективным желанием направлять ход расследования было не только нелогичным, но и опасным. Тем не менее Линли понимал, что Хиллиер, комиссар и пресс-служба, не видевшие распечатанных кадров с камеры видеонаблюдения, воспримут как прогресс любой материал, который он им предоставит. Поэтому Томас сказал, что немедленно займется этим. Уинстону он сообщил, что нужно передать в пресс-службу несколько изображений людей, входивших в многоквартирный дом на Стритэм-Хай-роуд. И совершенно неважно, кто эти люди.
10 августа
Ждать пришлось на несколько часов дольше, чем он предполагал, но в конечном итоге криминалисты выдали значительно улучшенные кадры из материала, отснятого камерой наружного наблюдения. В результате ужин получился очень поздним. Дома на двери духовки и на бутылке превосходного «Амароне», открытого и предусмотрительно оставленного дышать на кухонном столе, обнаружились записки, заставившие вспомнить Льюиса Кэрролла. Первая предлагала: «Съешь меня», вторая – «Выпей меня». «Интересно, – подумал Линли, – какую роль озвучивал Дентон – Мартовского Зайца или Белого Кролика?» Нет, Мартовский Заяц ему не по плечу, хотя Чарли он такого никогда не скажет.
Линли поел, дополз до кровати и уснул. Проснулся рано, но не слишком отдохнувшим. Принял душ, побрился, привел себя в порядок и позвонил, прежде чем спуститься вниз.
– Рано встал, – без предисловий сказала Дейдра. – Или еще хуже? Только пришел домой?
– Первое, – ответил Томас. – Звоню спросить: не занял ли мое место Уолли?
– Боюсь, что занял. Но временно. Знаешь, он урчит во сне. Выяснилось, что это очень милый белый шум.
– Боюсь, тут я ему не конкурент. Искренне сомневаюсь, что храп может быть милым.
– Могу подтвердить, что Уолли храп очень не понравится.
– Черт. Мое будущее выглядит безрадостным.
– Как дела? Продвигаетесь?
– Возможно. Мы думаем, что убийцей может быть женщина. Но это не типичное женское преступление.
– Да? Почему?
– По моему опыту, женщины предпочитают убивать на расстоянии. Рукопашная – не их стиль. Яд – да. Пуля – да. Но ударить кого-то по голове… Маловероятно. Однако в данном случае, если судить по записям камеры видеонаблюдения, мы имеем дело именно с этим.
– Удар по голове – не слишком эффективный метод. Секунду, Уолли… – Похоже, последняя фраза предназначалась коту. Потом снова для Линли: – Извини. Я должна его выпустить. – Он услышал мяуканье кота и звук открывающейся двери, когда Дейдра выпускала Уолли в сад. Потом – звук льющейся воды: она варила себе кофе. – Вы определили орудие убийства? Похоже, это что-то спонтанное, незапланированное. Результат ссоры… Что-то вроде этого?
– Преступление на почве страсти, – сказал Линли. – Может быть. Мы отправили в лабораторию коллекцию скульптур из ее квартиры. Не исключено, что использовали одну из них.
– Ждала своего часа.
– Гм. Возможно. Если только убийца знал о скульптурах и заранее планировал воспользоваться одной из них.
– Это сужает или расширяет круг поисков?
– Он и так уже довольно узок.
– Понятно… О, это опять Уолли, вернулся за завтраком. Клянусь, Томми, он ест так, словно его только что спасли от голодной смерти.
– Думаю, он издалека чует доброе сердце. Кстати, как и я. Когда мы увидимся?
Томас услышал, как открывается дверь, потом сухой кошачий корм сыплется в алюминиевую миску. Представил, как Уолли уселся перед миской, обернул вокруг себя хвост, кончик которого слегка подрагивал, чувствуя себя победителем до тех пор, пока Дейдра не уйдет на работу и его снова не выставят в сад.
– Это ведь в большей степени зависит от тебя, правда? – ответила она.
Он вздохнул.
– Боюсь, что да. Вчера вернулся в два. Просто невероятно, сколько информации можно извлечь из вышек мобильной связи.
– Мне волноваться или успокоиться?
– Если ты недавно присоединилась к классу преступников, то волноваться. В противном случае бояться тебе нечего.
На этом они расстались. Линли спустился в гостиную, чтобы просмотреть разложенные там газеты. «Таймс», «Гардиан», «Файнэншл таймс». На первых страницах фотография и похожие заголовки. Наконец произведен арест по делу исчезнувшей девочки Болуватифы Акин.
На своем мобильном телефоне Марк Финни до максимума увеличил первый из опубликованных в таблоиде кадров, снятых камерой видеонаблюдения в Стритэме. «Для целей идентификации она практически бесполезна», – подумал. Непонятно, зачем столичная полиция поделилась с прессой двумя снимками – разве что сдержать свору журналистов и выиграть день-другой. Не было никакой надежды, что кто-то узнает людей на снимках; единственный шанс состоял в том, что сумка у человека на одной из фотографий достаточно сильно отличается от других сумок, которыми пользуются курьеры, что маловероятно. Он разглядел что-то вроде полосы на боку сумки, у самого дна, – вероятно, она светилась в темноте. А может, они надеялись, что курьер, что-то доставлявший в квартиру Тео, объявится сам…
Финни увеличил вторую фотографию, но с тем же результатом. При увеличении изображение становилось размытым. Он смог различить только светлую рубашку и брюки, которые, возможно, были джинсами. Этот человек был выше и массивнее, чем обладатель сумки. Похоже, женщина, но, вполне возможно, и мужчина. Фотографии сопровождались стандартными призывами столичной полиции: копы хотели бы поговорить с людьми, изображенными на кадрах, снятых камерой видеонаблюдения на доме. Если кто-то их узнал… и так далее, и тому подобное.