Судя по внешности, ей было около двадцати. Дожили – все кому не лень командуют!
– Что, опять на стройку погоните? – спросил я, вяло поднимаясь со своего половинчатого кресла.
Она неуверенно пожала плечами и спросила:
– Почему на стройку? Всего лишь соберу вас в нужном месте, чтобы фотограф смог нормально сфотографировать для студенческой газеты.
– А-а-а… – протянул я. – Тогда ладно.
– Ты же с ними? – поинтересовалась она.
Я вздохнул:
– С ними, к сожалению.
– Тогда вперед. – Она указала на дверь.
– Даже не знаю, куда тебя примостить…
Евгения – так звали девушку – бегала вокруг нас, пытаясь выстроить нужную композицию, но дело не шло. Из-за меня, конечно. С какой стороны ни посмотри, я – словно хипповское кислотное пятно на солидном общем фоне.
– А давайте я вообще не буду фотографироваться? – предложил я, раз уж она сама не догадывалась.
– Ну нет! Это неправильно! Для истории же. Потом, спустя много лет, будешь разглядывать: весь класс есть, а тебя нет. А ты к тому времени, чего доброго, станешь выдающимся профессором и вспомнишь, как Евгения Викторовна тебя в углу оставила. Так что, дружок, сказали: всех парней, значит, всех! Вот только ты в своей кофте ярче вспышки светишься… Хм… Придумала! Жди здесь, я мигом!
Не прошло и пары минут, как Евгения вернулась, сжимая в руках небольшой черный пакет.
– Ну-ка, надень! – приказала она, протягивая его мне.
Я раскрыл пакет и увидел смятый в комок пиджак светло-серого цвета.
– Это еще что? – Я замахал руками, отчаянно сопротивляясь. – С больного сняли?
Евгения только хихикнула:
– Знал бы ты, в чем наши больные ходят! Считай, я ради тебя его почти украла.
– Украли?
– Ну, позаимствовала… Да всего на пару минут. Не стой же ты, напяливай!
Пиджак оказался большим, несуразным и почему-то отдаленно знакомым. Я решил, что это из-за запаха медикаментов.
– Вот так, отлично! – Поставив меня третьим с левого края, она удовлетворенно кивнула. – А теперь замрите, я за фотографом.
Молодой бородатый верзила, с головы до ног обвешанный техникой, управился на удивление быстро. Евгения заглянула в экран фотоаппарата и, широко улыбаясь, подала нам знак расходиться.
– Всё отлично. Илона Марковна будет довольна, – напоследок бросила она фотографу.
Пацаны тут же разбрелись по коридору, а я как последний баран оставался в идиотском наряде и таращился на новую знакомую.
– Снимай же скорее! – поторопила она, заметив мою рассеянность.
Я стал ужасно неуклюжим: пытаясь быстро снять пиджак, я застрял в рукаве, так что Евгении пришлось прийти мне на помощь.
– Ну вот! – Скомкав пиджак, она запихнула его обратно в пакет.
– Он помялся, – заметил я. Что-то ведь нужно было сказать.
Она только махнула рукой:
– А, ерунда! Шеф его почти не носит, но вернуть лучше как можно раньше, а то мало ли! Ты так и будешь стоять? Мне бы кабинет закрыть…
Я резко вздрогнул, но успел сделать вид, будто мне давно хотелось уйти.
– Наконец! Уже удаляюсь!
– Подожди… или ты хотел что-то спросить? – крикнула она вдогонку.
– Хотел. – Это было правдой, но вот что именно спросить, я еще не знал.
– Ну так спрашивай.
– Кто такая Илона Марковна? Хозяйка пиджака?
Евгения засмеялась:
– К счастью, нет. Всего лишь местный организатор мероприятий – что-то вроде массовика-затейника. А тебе зачем?
– Да так… – Я пожал плечами и вышел за дверь.
Что за глупое предложение спросить о том, о чем ты хотел спросить? Если не смог, значит, о таком не спрашивают. Вот если бы все, что меня интересует, я мог узнать инкогнито, тогда да! Список вопросов был бы внушительным. Я узнал бы, сколько ей лет, из какого она отделения (я был уверен, что Евгения работает медицинской сестрой), во сколько освобождается, в каком районе живет, кто по знаку зодиака, какую последнюю книгу она прочла, кроме медицинских, конечно (это был очень важный вопрос). Ну а если ограничиться одним, я просто узнал бы, есть ли у нее парень.
Отстав от остальных, я совершенно не представлял, куда мне идти. То, что не домой, это точно – день не может оказаться настолько счастливым. На всякий случай решил вернуться в акто-вый зал, по дороге встретил Ленку и вынужден был выслушать ее восхищенный рассказ о том, как она, работая в женском отделении, измеряла окружности живота у пяти беременных.
– А эта выскочка Машка упросила, чтобы ей дали сердечко слушалкой послушать, – добавила она, ничуть не скрывая зависти к лучшей подруге.
– Не слушалкой, а стетоскопом, деревня!
– Ой, какие мы умные! А ты чем занимался? Стульчики по местам расставлял?
– А я для истории фоткался, – гордо ответил я.
Ленка заржала как ненормальная и умотала в свое отделение, а в коридоре внезапно появился запыхавшийся Филиппов.
– Ты что, тоже животы измерял? – Я пошутил, не смог сдержаться.
– Что? Чо за бред? Я тут халат забыл.
– А где все наши?
– В приемном. Сейчас распределяют, кого куда. А без халата нельзя, не пустят.
– Погоди, я с тобой! – крикнул я уже убегающему Ваньке и, чтобы не запутаться в многочисленных поворотах и запасных лестницах, поспешил за ним.
Глава седьмая
Пациенты приемного отделения робко перешептывались, пытаясь выяснить друг у друга подробности происходящего.
– Безобразие! – шипела зрелая дама, ближе всех сидящая к сестринскому столу. – Мы не от хорошей жизни к вам приходим, а вы на нас юннатов тренируете. Он мне уже двадцать минут давление измеряет. Голова кружится, рука посинела! Вот! Посмотрите! Нет уж! Правду люди говорят: легче дома валяться, чем к вам обращаться!
Лаврентьев, будучи тем самым юннатом, со страху бросил тонометр и отошел на безопасное расстояние.
– А? Говорите, врачи из района приехали? – Крайний в очереди дедок поправил слуховой аппарат и сделал еще одну попытку разговорить молчаливую девчонку в наушниках. – Это хорошо! Приезжие-то – они всегда лучше. Как знать, может, вылечат, а? Кхе-хе!.. – то ли усмехнулся, то ли кашлянул он. – Молодые больно, ну ладно. Молодые всегда лучше.
Медсестра, утомленная шипением придирчивой пациентки, наконец поднялась со стула, поправила локон, выбившийся из-под голубой шапочки, и приняла командование на себя.
– Так, парень! Да, ты, подойди, – обратилась она к Антохе. – Найди себе пару, останетесь здесь. Остальные строятся по двое и ждут моих указаний.
Затем она быстро распределила пацанов, отправив по разным отделениям больницы, и находиться в приемном стало немного проще. Нам с Антохой поручили измерять давление, рост и вес поступающих пациентов. Короче, ничего особенного, как раз для «чайников». Мы договорились работать через одного. Я быстренько прикинул: девчонка в наушниках доставалась мне, но, когда очередь продвинулась немного вперед, стало ясно, что с устным счетом, как, собственно, и с везением, я опять облажался.
Антоха с физиономией цвета недозрелой вишни вертелся вокруг девчонки, пытаясь закрепить липучку на ее худом плече, но манжета, не рассчитанная на маленький объем, постоянно разъезжалась.
– Давай помогу, – предложил я и обхватил манжету руками.
Девчонка усмехнулась, а Антохина физиономия дозрела до свеклы.
– Не покажешь, где здесь терапевтическое? – обратилась она ко мне, когда мы закончили с измерениями. – Конечно, если не трудно…
– Вообще, не трудно, – радостно согласился я.
Перспектива обхаживать глуховатого деда казалась не слишком заманчивой, и, не дав Антохе опомниться, я выскочил за дверь. На обратном пути я также немного задержался, ну чтоб наверняка, и вернулся как раз к концу его мучений.
– Ну спасибо, удружил, – проворчал тот, записывая данные в карточку.
Улыбнувшись, я хлопнул его по плечу:
– Да ладно! Хочешь, следующие двое мои?
– Хочу! – ответил Антоха. – Только наверняка это будут блондинки с идеальной фигурой. Казанова, блин!
Последующие полчаса мы откровенно бездельничали, время от времени перекидываясь шуточками с освободившейся медсестрой.
– Так что, больных сегодня больше не будет? – поинтересовался я.
– Если только на «скорой» кого-нибудь привезут. Рано или поздно обязательно привезут, без этого ни один день не обходится. Вечно встречаешь их и думаешь: «Лишь бы ничего серьезного!» Хотя разве «скорая» по пустякам забирает?
Нам не пришлось долго ждать: спустя несколько минут мы услышали резкий, с детства ненавистный мне звук сирены. Доктор появился раньше, чем бригада успела вкатить пациента в приемное отделение. Я не хотел смотреть, но взгляд постоянно возвращался к больничной каталке и парню, лежащему на ней. Лицо его было синеватого оттенка, закатившиеся глаза полуоткрыты так, что виднелись белки, а руки и ноги время от времени передергивались в коротких судорогах.
– Пульс слабый! Передозировка? – Доктор вопросительно посмотрел на доставивших парня медиков.
– Скорее всего. На улице подобрали. Вызов сделал прохожий, так что без анамнеза.
– Ясно. Давайте наверх, в реанимацию, – скомандовал он сестре.
– У меня у санитаров перерыв, только вот… ребята.
– Ну, значит, ребята… Не я же повезу!
Я взялся со стороны головы, Антоха – у ног, и мы помчались быстрее ветра. Почему так? О чем они думали? Я десятиклассник! Черт возьми, всего-навсего десятиклассник! Даже не студент. Я не хочу, чтобы кто-то умирал в лифте у меня на глазах. Пусть это последний конченый наркуша – какая разница?! Толку, что доктор лупит его зрачки фонарным лучом? Чем это поможет?! А если мы застрянем в этом долбаном лифте? Только, похоже, все медики в больницах отчаянные – начиная со сваливших в буфет санитаров и заканчивая лечащими врачами, – раз доверяют жизни таким, как я.
Говорят, нельзя чего-то бояться, если не хочешь, чтобы это сбылось. К счастью, на этот раз повезло, и моя паника не оправдалась. Двери лифта открылись вовремя, на нужном этаже, но парню явно становилось хуже. Посеревшие р