рявшей кондицию. Опять придется с ней нянчиться: уговаривать бросить выпивку и уйти отсюда; главное, чтобы она не задержалась в туалете…
Только бы ее не вырвало!
– Эсс! – позвала Джен чуть более резким тоном, чем следовало.
Вполне объяснимо, ведь она была на взводе, однако Эсс немедленно ощетинилась и ушла в глухую оборону.
Джен вздохнула. Не следовало ее провоцировать: чем больше Эсс накрутит себя, тем сложнее будет увести ее отсюда – главная задача, которую нужно выполнить, хочется ей того или нет.
И Джен смягчила тон.
– Ладно тебе, ну что ты…
Эсс тоже расслабилась.
– Иди сюда, я тебя познакомлю, – позвала она.
Джен вежливо кивнула мужчине, стоявшему рядом.
– Рада познакомиться, но нам пора.
– Может, это тебе пора? – парировал тот.
Джен ошарашенно уставилась на него. В ее окружении так с женщинами не разговаривали. Шутит, что ли?
– Прошу прощения?..
– Иди погуляй. Нам с твоей подругой есть о чем потрепаться, так что свали в туман.
– Сам проваливай! – рявкнула Джен.
Прилив гнева подействовал благотворно. Она снова обернулась к Эсс.
– Пойдем отсюда.
– Нет, – покачала головой та.
Джен растерянно огляделась, не зная, что предпринять.
– Эсс, ну пожалуйста…
В глазах Эсс блеснул недобрый огонек.
– Да заткнись ты! – заорала она.
И тут произошло нечто невообразимое: ее рука дернулась вперед, и мощная струя пива ударила Джен в лицо с такой силой, что ее голова мотнулась назад, словно у куклы-болванчика.
Джен в панике ощупала мокрую голову, чуть ли не ожидая увидеть кровь. Разумеется, с волос стекала лишь пенистая жидкость цвета мочи.
– О боже… – прошептала Эсс, прикрыв рот ладонью.
Джен заподозрила, что она пыталась скрыть улыбку.
Схватив пригоршню салфеток, Джен кое-как вытерлась, поймала такси и вернулась в спа.
Приняв душ, она решила написать Эсс длинное письмо и высказать все, что думает о ней, но была слишком взвинчена. Вместо этого Джен позвонила мужу, рассказала всю историю и немного поплакала. Тот выслушал и посоветовал не принимать близко к сердцу. Джен разозлилась и выложила ему, какой ужасный человек Эсс на самом деле. Ее славный муж, которому всегда нравилась Эсс, вынужден был признать: да, он подозревал, что у нее большие проблемы.
– И ты, Эсс, – прошептал он.
Тем временем Эсс задержалась в кантри-баре еще на час. Женщины из спа-отеля исчезли, как, впрочем, и виновник заварухи.
Эсс вышла на парковку, прислонилась к фонарю и немного поплакала. Тут она увидела копа, и тот вызвал ей такси.
На следующее утро Эсс вылетела домой первым рейсом. С Джен она не стала разговаривать.
Перед отлетом Эсс выпила в баре и отключилась в самолете, едва пристегнув ремни.
Домой она приехала ранним вечером. Из-за поворота показалась знакомая подъездная аллея и цветущая розовая магнолия, под которой так любят нежиться ее собаки. А вот и дом… Эсс давно не обращала внимания на то, какой он красивый и величественный; когда она впервые поселилась здесь с мальчиками, то чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете.
В то время у Эсс были смутные представления о будущем: наверное, Эдди умрет раньше и оставит ей все, включая дом, где она и будет доживать в покое.
Теперь же Эсс понимала, что этого не случится.
Собственно, это все, что она понимала на данный момент.
Рано или поздно Эсс найдет выход, как и многие другие женщины. Чтобы выйти из ПСВ, надо хорошенько присмотреться к своей жизни и понять, что можно исправить. Наглядный тому пример – подруга Сэсси Марго.
Как и большинство женщин, испытывающих ПСВ, Марго никак не ожидала оказаться в такой ситуации: почти шестьдесят, разведенная, без постоянного места жительства, без дохода, без работы и карьеры. Где-то в туманном будущем смутно маячат деньги от продажи их общего с бывшим мужем дома в Атланте.
Последние двадцать лет Марго не работала, зато у нее есть талант: она рисует, и ее картины производят впечатление. Мы с Сэсси купили по одной, и некоторые наши друзья тоже в надежде, что это решит ее денежные проблемы. Рано или поздно ее обнаружит какая-нибудь местная галерея, начнут продавать картины за десять, двадцать, пятьдесят тысяч, и Марго будет спасена. Наверняка же поблизости найдутся богатые люди, для которых пятьдесят тысяч все равно что пятьдесят долларов для простых смертных?
Разумеется, в реальности все вышло иначе. Марго упаковала свои картины в багажник старенького джипа и принялась возить по галереям. Нашла одну, где ей предложили тысячу двести, но надо еще уплатить за дорогие рамы, плюс комиссия галереи – в чистом виде оставалось сотен пять, не больше. В месяц галерея рассчитывала продавать одну-две картины, итого тысяча – маловато, чтобы жить в регионе, где самая дешевая рента – две тысячи в месяц.
В ту зиму мы изрядно поволновались: не только за Марго, но и за Куини, которая пару раз падала в обморок, и за Мэрилин, которая снова засела дома.
Никто ни от чего не застрахован. Сидя у камина по вечерам, мы рассуждали о превратностях жизни. Вот, к примеру, Марго – всегда жила, что называется, «правильно»: работала, вышла замуж, родила, ушла с работы, чтобы растить детей, крутиться в бесконечном колесе репродуктивного цикла, – и что? В итоге осталась ни с чем. А вот мы с Сэсси, хоть и воспротивились традиционным понятиям о семье и долге, в полном порядке: у нас есть жилье, сбережения в банке и пенсионные накопления.
У Марго ничего этого не было.
Ей нужна работа.
Три месяца спустя Марго ее нашла: делать замеры для жалюзи, которые интерьерная компания производила для очень богатых людей. Оплата сдельная: пятнадцать долларов в час, – по сорок часов в неделю. Получается две четыреста в месяц, почти двадцать девять тысяч в год без учета налогов – примерно та же зарплата, которую Марго получала тридцать пять лет назад, в начале восьмидесятых, в прошлом веке, по сути.
Зато ей полагалась страховка – уже хорошо.
К тому же Марго прекрасно разбиралась в поставленной задаче: такой же была ее самая первая работа. В двадцать два года она устроилась к знаменитому декоратору в Верхнем Ист-Сайде. Тогда это было ново и волнительно; Марго только начинала карьеру и была убеждена, что все сложится наилучшим образом, это лишь первая ступенька.
И теперь, сорок лет спустя, Марго описала полный круг и вернулась к исходной позиции. Точнее, вернулась бы, но тут ПСВ решил дать ей еще один шанс.
Однажды ранним утром, буквально в первый рабочий день, зазвонил телефон.
– Алло?
– Марго? – Это был ее брат. – Тетя Пенни умерла.
Милая тетушка Пенни – сестра отца Марго – никогда не была замужем, детей нет, так что все деньги отошли Марго и ее брату. А поскольку тетя Пенни всю жизнь работала, у нее накопился солидный пенсионный счет, который они и унаследовали.
Итак, Марго спасена! По крайней мере, ей не придется выходить на работу.
– Чудо, настоящее чудо! – объявила Сэсси.
Мы пришли к единому мнению, что тут сыграла роль хорошая карма: Марго всегда была славной женщиной, помогала людям, и вот вам результат – вселенная наконец решила помочь ей.
Ну или типа того. Денег хватало лишь на скромный домик в сельской местности, до ближайшего супермаркета двадцать минут езды.
Впрочем, Марго не возражает; говорит, что уединение помогает ей сосредоточиться на живописи без помех.
И все же иногда я беспокоюсь за Марго и начинаю теребить Сэсси. Как там Марго? Не одиноко ли ей? С кем видится? С кем общается?
Интересно, случаются ли у Марго приступы разочарования в жизни, как бывает со мной? Думает ли она о цене, которую приходится платить нам, женщинам, за то, что мы живем «неправильно»?
Когда я начинаю задаваться этими вопросами, то стараюсь успокоить себя извечной мантрой, что утешает женщин веками: все дело в выборе. Возможно, мы и вправду способны контролировать ход своей жизни.
Глава 7Отцы и дети: краткий экскурс в материнство
Они приехали в самый разгар жары.
Я сделала глубокий вдох и велела себе не раздражаться, не злиться и не огорчаться из-за того, что Макс обещал – обещал! – приехать к двум.
На часах было шесть вечера.
Зазвонил телефон:
– Ну что, приехали? – спросила Сэсси.
– Нет, – ответила я, скрежеща зубами. – Час назад выехали из города.
– Они же собирались утром выехать?
– Собирались, только палатки еще не привезли.
– Чего?
– Палатки. Оказывается, Макс заказал их вчера поздно вечером. Ну кто так делает – в последнюю минуту? Он же давно планировал поездку!
– Детка, что ты хочешь – это же мужчины! – посочувствовала Сэсси. – Если станет совсем невмоготу, вези их к Китти или Куини. Мы все поможем.
– Спасибо, – благодарно выдохнула я.
– А как сына зовут, я забыла?
Я замерла.
– Какое-то исландское имя…
– Ты не знаешь? – изумилась Сэсси.
– Не помню, – призналась я.
Ну вот, пожалуйста – они еще не приехали, а я уже чувствовала себя лузером, оттого что не помнила имя ребенка.
– Ему всего восемь, он почти не говорит по- английски, – добавила я в качестве оправдания. – Ничего, все будет хорошо.
«Все будет хорошо» – моя новая мантра. ПСВ прошел, и жизнь вроде бы устаканилась. Я занималась тем, что ожидается от людей среднего возраста: «сохраняла активность», «следила за питанием» и «проявляла умеренность в потреблении алкоголя» (всегда старалась наполнять свой бокал розе кубиками льда). А еще я работала – по пять-шесть часов в день, с восьми до двух.
Я была спокойна и счастлива, поэтому, когда позвонил один из бывших – назовем его Максом – и попросил разрешения разбить лагерь у меня на участке, согласилась. Его сыну ужасно хотелось испытать прелести «дикого» туризма: ночевать в палатке, ловить рыбу, наблюдать за животными в лесу и так далее.
У меня во дворе достаточно места, даже что-то вроде «хижины» имеется – старый амбар. Там новый цементный пол, коммуникации проведены. Правда, после сильных дождей затапливает, но это пустяки. Любой ребенок захочет там остаться.