— Ой, а кто — то говорил, что наш с Жекой должник, — припоминает мне мою радость от их слаженной работы.
Из всех мастеров, приложивших руку к ремонту в доме мамы, — они были лучшие. Кухня вышла дивно хорошенькой. Всё, как я мечтала.
Спирин поднимается на ноги и подходит вплотную ко мне.
— Покажи. Обожглась что — ли? — обхватывает моё запястье и поднимает повыше, чтобы лучше разглядеть. — Как ты так?
Поднимаю голову и мы взглядом встречаемся. В области сердца тут же немыслимое давление ощущаю. Нестерпимое.
Глава 28
Глава 28
Сафия
— Ты уезжаешь? — вырывается у меня непреднамеренно, когда я замечаю в коридоре два чемодана.
Очень непривычно быть с Сергеем наедине. Очень.
Он хоть и отошёл после душа немного, но все равно чудной. Оно и понятно. Выпито, судя по — всему, было немало. Можно было бы уже уходить, но я почему-то осталась. В квартире бардак, и всё ещё гарью воняет. Вот я и пошла открыть окна, чтобы хорошенько проветрить.
— Конечно. Маша не может жить со мной больше. Что мне ещё делать остаётся? Это квартира останется ей и сыну, а я вернусь в родительскую, — он хочет казаться равнодушным, но я чувствую боль.
Насквозь меня пробивает.
Бросаю взгляд на свой телефон. Новых сообщений нет. Жаль. За последние полчаса я Маше написала три сообщения и дважды звонила. Нетрудно догадаться — все они без ответа остались.
«Что с ней происходит?» — этот вопрос не даёт мне покоя.
— Не парься. Она ни с кем не хочет разговаривать, — флегматично бросает Серёжа.
Хмурюсь, не понимая его.
— Вы с ней говорили? То есть обсудили причины развода? — нетактичный вопрос, но что мне остаётся.
— Естественно, — хмыкает мой собеседник. Леденящая душу ирония на его лице замирает. — Часа два мы с ней говорили.
Он не продолжает. Проводит рукой по лицу, после запускает её в волосы, взъерошивает их.
Я молчу, жду продолжения. Мне интересно. Но выбираю путь молчаливой эмпатии.
— Не знаю, Саф, что тебе сказать. Всё как всегда, — пожимает плечами. Я это всё слышал на протяжении нескольких лет. Серьёзно, — из него вылетает нервная усмешка. — Заебался, если честно. Когда ты столько времени слушаешь о том, что ты хреновый муж, волей — неволей начинаешь в это верить. Если раньше это было от времени, мы могли всё выяснить и месяца два — три жить спокойно, до следующего обострения, то последние полгода едва ли не каждый день истерики терпеть приходилось. Обсудим с ней всё, договоримся. А на следующий день возвращаюсь домой и оказывается, что несмотря на все свои обещания она снова ездила к маме и там наслушалась всякой фигни. Устал. Блд. Не знаю… — откидываюсь на спинку стула, он с тяжестью выдыхает.
Что мне сказать? Что это мелочи? Так я так не считаю. Всю жизнь бегу от своих страхов и нервного напряжения. Самое страшное для меня — попасть в болото однообразия и жизнь свою в нём оставить.
— А вы не пробовали сменить обстановку? — спрашиваю аккуратно.
«Ну куда ты лезешь, Сафико? Своих проблем мало⁈» — моё подсознание меня отпинать готово.
Серёжа поднимает глаза и взглядом со мной встречается.
У меня кровь закипает.
— Думаешь это так легко? «Мама себя плохо чувствует», «Я маме уже пообещала на следующей неделе с ней в клинику съездить», «У мамы на даче нужно обои переклеить. Ты ведь нам поможешь⁈» — говорит мягко, сразу понятно о ком идет речь.
— О, ну не знаю… Я тоже свою маму очень люблю. Она много лет за мной следом летала везде. Без нее как без рук. Я сама ни приготовить, ни постирать не могу, — враньё.
До пятнадцати лет я научилась всему. Стирать руками постельное бельё? Запросто! Лапшу домашнюю накатать? Тоже могу. А потом я расслабилась. Уставать стала слишком. И, как следствие, ценить своё время.
— А у меня другая информация, — впервые Серёжа слабо мне улыбается.
— Не говори, что вы меня обсуждали⁈ — демонстративно за сердце хватаюсь, изображая удивление.
— Ну так. Пару раз. По чуть — чуть, — усмехается. — Но дело не в этом. Всё зависит от вектора влияния родительницы. Не думаю, что твоя намеренно чью-то жизнь портила.
Точно. Моя никогда. Жила только ради меня. Нас.
— А Маша сама не своя после общения с Натальей Леонидовной становится. Мы с ней обсуждали, я предлагал в Москву переехать, чтоб ей полегче было свести его к минимуму. Маша не захотела. Я правда не знаю… Напоминаю себе осла, что бьётся в закрытую дверь. Знаешь ли, неприятное ощущение. К тому же чувствую себя постоянно кому-то должным.
Маша не захотела в Москву? Я не знала.
— Я тебя понимаю. Но её тоже понять могу. Мы ведь девочки. Нам сложно разорвать эту связь. Она кажется очень важной. К тому же… Я знаю Наталью Леонидовну и с хорошей стороны. Она в своё время мне помогала.
С Машей мы познакомились в очень тяжёлые для нашей семьи времена. Денег не хватало катастрофически. Мама работала на двух работах, чтобы хоть как-то содержать меня и бабулю. Затраты в нескольких раз превышали её заработок. Жизнь, наполненная одними ограничениями — то ещё удовольствие. Поверьте мне на слово. Тут нельзя. Здесь мы себе позволить не можем. Это можем, но тогда придется урезать запросы в чем-то другом.
Давило. Безденежье очень давило. Вздох сделать лишний раз не решаешься.
Я знаю что такое есть гречку пять дней подряд. Сегодня с огурчиком, завтра с яичком. Поэтому сейчас, никогда не жалуюсь. Мне в голову не придёт, что я живу тяжело. Да, устаю. Но я могу за неделю заработать на квартиру в Нью — Йорке, в то время как мама моя, едва волоча ногами приходила со смен, где пришивала пальцы, в простом пакете одноразовом ей принесенные, а потом холила проверять на дом — прижился или нет. И в конце месяца получала пятнадцать тысяч рублей, потому что двенадцатичасовой рабочий день считался половиною ставки. То ещё удовольствие, вам не кажется? И до сих пор так люди живут. Язык не повернется сказать, что мне плохо.
Для меня один день моей жизни стоит дороже года той, где постоянно приходится искать путь к выживанию.
Серёжа кивает, будто бы понимая, куда я клоню.
Неприятно. Неприятно будет узнать, что он в курсе всего.
Когда было совсем туго, Наталья Леонидовна нам помогала. Отдавала старые вещи Маши. Моя мама их потом перешивала, чтоб надо мной не слишком сильно смеялись в школе. А когда необходима была очень крупная сумма денег, то заняла нам её. Так что я могу поглубже засунуть своё мнение в части её поведения нынешнего. Оно неважно. Ведь в самый трудный момент она помогла.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Серёжа.
Понял, что я расстроилась, вспомнив юность?
Смотрю на него вопросительно. Рассказывать о прошлом точно не буду. Оно не моё, словно из другой жизни.
— Рука твоя как? — уточняет, взглядам указывая.
— А-а-а, ты об этом! — дошло до меня, наконец. — Уже лучше. Спасибо. Полегче.
Он мне обработал ожог каким-то спреем с обезболивающим эффектом.
Оказалась — холодный душ быстро после пьянки в чувства приводит.
— Да уж спасибо. Из-за меня красоту повредила. Накормить тебя что ли, чтобы не прокляла меня после ухода⁈ — положив ладони на стол, он поднимается на ноги. — Тем более, у меня к тебе просьба будет одна.
Глава 29
Глава 29
Сергей
Если Маша — моя мания, значит, я маньяк?
Обещаю себе, что по возвращении домой схожу голову проверить. Явно с ней нелады. Адекватный человек точно не попёрся бы снова в Екатеринбург. Мало понижался. Нужно добавить треша.
Самому не верится. Но я сижу в каршеринговой тачке около дома своей драгоценной тёщи. В Екатеринбурге.
Это совсем невесело. Я не то что чувствую, как крыша моя едет, уже уверен в том, что она улетела. С концами.
Барабаню пальцами по обшивке руля.
Не пытаюсь найти себе оправдания. Всю свою жизнь я потешался над слабовольными мужиками. И вот…
«Здравствуйте. Я Сергей и я латентный терпила»
Надо ли говорить, что Маша отказалась встречаться со мной лично⁈ Спасибо, что на сообщение ответила.
Даю себе обещание, что этот раз последний. Если нет, то нет. Больше бегать не стану. Со стороны выглядит так, будто я жизни не даю жене. Она извелась уже вся, а я не отпускаю.
«Через пять дней — бывшей жене» — услужливо напоминает мне подсознание.
Спасибо, сука.
Стараюсь не думать о скором разводе. Чем он ближе, тем проблематичней это делать. Трудно эмоции держать под контролем. От былой степенности и следа не осталось.
Жека утверждает, что в последнее время у меня всего два состояния: погоня за женой и пьяный угар.
Последнее — жесть полнейшая. Пока что, мне кажется, что я могу себя контролировать. Но, вполне возможно, что это всего лишь иллюзия. Мнимое чувство контроля над ситуацией. А по факту — зависимость со всеми вытекающими.
Обхватываю двумя пальцами переносицу и, прикрыв глаза, пытаюсь просто представить, что будет после развода. Кому-то покажется смешным, но я не представляю, как жить без семьи. С ранних лет своя собственная семья была моей главной мечтой.
Помню маму. Образ. Румянец на её щеках. Искрящиеся нежностью глаза. Милая улыбка. Ласковый голос. Помню, как она смотрела на меня из — под опущенных ресниц с теплотой и любовью. Тогда я был счастлив.
Хочу снова быть счастливым. Всегда хотел.
Поэтому нашел себе Машу, и, вцепившись в неё как в спасательный круг, не хотел отпускать.
Не сразу, конечно, прибился к ней. Сначала бы была Яра — моя девушка мечта. Единственная, кому реально до меня было дело после смерти родителей. Без претензий к Димону. Она действительно искренне ко мне относилась. Когда я хотел чем-то поделиться, Я