— А что это у него глаз подбит, хотелось бы знать? — спросила я, и пока Мелкий Бес думал над ответом, услышала негромкое:
— А на фига?!
Это сказал колобок, вызвав у меня улыбку.
— Простите! Новый сотрудник, неотёсанный ещё, — пролепетал Мелкий Бес, пнув колобка копытом в румяный бок. — Возьмите его бесплатно, за счёт заведения! С ним будет всё, как в сказке!
— И от дедушки ушёл, и от бабушки ушёл? — уточнила я.
— Чем дальше, тем смешнее! — осклабился Мелкий Бес.
— Он мне подходит! — заявила я, и через несколько минут моя экскурсия по Микроаду началась.
Колобок-нафигатор катился впереди, то и дело задевая носом и ушами камни мостовой и бормоча что-то о развлечениях и достопримечательностях, а я глазела по сторонам, выжидая удобный момент, чтобы скрыться и встретиться с напарником. Филиал Преисподней в целом показался мне похожим на какой-то захолустный заброшенный городишко из старого вестерна с налётом хоррора: ветхие домишки с выбитыми стёклами в окнах и покосившимися вывесками, узкие пыльные безлюдные улочки с обуглившимися стволами деревьев и зловещая мрачная тишина. С такой инфраструктурой туристов сюда палкой не загонишь, ну разве что любителей острых ощущений! Почему же никого не видно? Ведь я видела много свитков у привратника. Где же все эти гурманы и прочие грешники? Похоже, я слонялась по Микроаду в одиночестве, если не считать колобка.
И пока предсказание Мелкого Беса на счёт «чем дальше, тем смешнее» сбывалось. На домах, стоило к ним приблизиться, то и дело появлялись странные надписи, расположенные на шумно разворачивавшихся горящих пергаментах, будто опровергавших известную истину о том, что рукописи не горят. Сначала я не обращала на них внимания, но наконец мой взгляд зацепился за одну из надписей, заставив меня покраснеть и рассмеяться, потому что надпись гласила: «Преисподней власть — греши, девка, всласть!». Но рассмешили меня, даже не эти строки, а подпись автора: «С. Аццкий». Кто бы это мог быть? Местный экстравагантный поэт? В общем, с этого момента я уже начала читать все надписи подряд, и они услужливо появлялись на стенах домов, на мостовой и даже в насупившихся тучами небесах.
«Прерви унылых будней череду, гораздо интереснее в аду!» (С. Аццкий)
«Греши и кайся, кайся и греши — весь смысл существования души!» (С. Аццкий)
«Живём лишь раз. К чему же нам мораль? Сыграть в рулетку с жизнью не пора ль?» (С. Аццкий)
«В любви, в войне и в вере на века заметна власть простого медяка!» (С. Аццкий)
— А кто этот С. Аццкий? — спросила я у колобка.
Колобок затормозил и удивлённо взглянул на меня уцелевшим глазом.
— Как это «кто»?! — воскликнул он. — Аццкий Сотона — начальство местное! Прогневать его — последнее дело!
— Заведующий Филиалом Ада — поэт? — Новый приступ смеха чуть не свалил меня на землю. — Где же его аццкая резиденция?
— Тебе повезло: он третьего дня отбыл с рабочим визитом в головное учреждение, — сказал колобок. — А так мог бы ещё и на улицах свои творения декламировать! А резиденция у него почти в самом Пекле, как полагается. Тёпленькое местечко, сама понимаешь.
Вот это новости! И смеяться бы мне до сердечного приступа, если бы не странный снег, посыпавшийся из прорехи в нависших, как огромные мешки, тёмных облаках. Вроде бы что ж тут странного? Но хлопья тоже были какие-то тёмные, а когда первые из них достигли домов и земли, в местах их соприкосновения с поверхностью вспыхивало пламя, от которого быстро занимались крыши и трава. Теперь было понятно, почему в городе не было ни одного живого дерева, только обугленные стволы, а дома находились в таком ужасном состоянии. Вот, значит, что имел в виду Мелкий Бес, сетуя на неотрегулированность погоды! Тем временем облака стремительно летели в нашу сторону, и мне уже стало не до веселья.
— Это пеплопад! За мной в укрытие! — крикнул колобок и покатился вперёд по направлению к ближайшему дому.
Мне ничего не оставалось, как помчаться за ним. В какой-то момент я даже подхватила моего экскурсовода на руки и, прижимая к бурно вздымающейся от волнения груди, побежала вперёд (так получалось быстрее). В доме было темно и пахло пылью. Возможно, когда-то здесь жили люди, но судя по разрухе и запустению, хозяева давно покинули это место.
— Внизу люк! — подсказал мне колобок, заметив, что я замешкалась в коридоре.
Я положила своего экскурсовода на пол и, с трудом приподняв дверцу, посмотрела в образовавшееся отверстие, ожидая увидеть темноту и тенёта, но вместо этого взору открылся огромный зал, полный расфуфыренных гостей.
— Опускайтесь, красавица! — крикнул мне снизу молодой инкуб, одарив меня нежной улыбкой. — Все экскурсанты уже здесь, только вас ждали!
Формулировка приглашения неприятно царапнула сознание, но выбора у меня не было, потому что пеплопад достиг нашего укрытия, заполняя верхние этажи дома дымом и огнём. А рядом с люком появилась горящая надпись:
«Испей до дна утех моих фиал, не зря же создан этот Филиал!» (С. Аццкий)
Под надписью была карта, видимо, отображавшая помещения в многоярусном подземелье, обозначавшиеся странными аббревиатурами, среди которых были ЗаПрЖи, МаСо, ЖарЦе, ПеМиА и т. д. Что бы это значило?!
Нахмурившись, я аккуратно прижала к груди колобка и спустилась вниз, пытаясь восстановить по памяти порядок помещений, обозначенный на карте. Люк закрылся за нами настолько плотно, что открыть его изнутри и выбраться назад в город без посторонней помощи я бы не смогла. Ну и ладно! Поглядим, что за утехи такие хвалёные!
Я осмотрелась, поразившись царившей вокруг расслабляющей дьявольской жаре, превращавшей помещение в гигантскую сауну, количеству народа и масштабам зала. Он был просто огромен и прекрасен, причём в нём странным образом сконцентрировались все элементы декора, которые так нравились мне, но при этом я не могла реализовать их в своём жилище по причине малых размеров моей зарплаты и самой квартиры. Лепнина, альфрейная роспись, колонны, художественный паркет… И всё это пространство было заполнено столами, мягкими тюфяками и местной публикой, пребывающей в угаре беспечных развлечений.
Тут присутствовали ненасытные утробы, поглощавшие кучу яств, от которых ломились столы и подносы, расположенные в руках и на рогах юрких сохатых официантов; встречались и тайные эротоманы, обнимавшие своих адских любовников; обращали на себя внимание лентяи, праздно валявшиеся на полу и мягких подушках, и прочие олицетворения смертных и не очень смертных грехов человеческих.
— Ничего не ешь и не пей здесь! — тихо сказал колобок, когда все сохатые разбрелись по своим клиентам, оставив меня стоять посреди зала с моим нафигатором-экскурсоводом в руках.
Честно говоря, еда выглядела так привлекательно и аппетитно, что у меня свело желудок от желания попробовать всё и сразу. Надо отметить, что на столах и подносах были именно те яства, которые мне безумно хотелось попробовать по жизни, но не пришлось по разным причинам. В этом микроадском заведении блюда было принято объявлять так же, как знатных гостей, прибывающих на ужин, или артистов, выступающих на сцене, поэтому у меня всякий раз ёкало сердце, когда из-за кулис появлялся новый поднос и звучало что-то вроде «морской фазан с раковым кулисом» или «пулярды с трюфелями», а то и «копчёный мантак с сыром» и тому подобное.
— А что случится, если съем или выпью?! — шёпотом спросила я, едва сдерживаясь от желания остановить рогатого официанта и заказать себе какое-нибудь «консоме с мумитролями» и «электрический чай со льдом».
— Будешь, как они! — проворчал колобок.
Я вгляделась в его лицо, вдруг подумав, что, если бы не слишком круглая форма, оно было бы красивым, даже аристократичным. А уж если бы к нему приставить подходящее тело!
— Послушай, а как ты стал … экскурсоводом? Как попал сюда? Как вообще сюда все попадают? — спросила я. — Обычно повестка в ад вручается после смерти, но я-то жива, да и все здесь мёртвыми не выглядят. Так в чём дело?
— Иди вперёд за кулисы! — вместо ответа едва слышно сказал колобок. — Здесь много лишних ушей.
Пожалуй, он был прав: некоторые из сохатых прямо так и норовили развернуть уши по направлению к нам, словно радары ПВО. Мне стало страшно интересно, что же такого секретного он мне расскажет, чего нельзя слышать другим, и я решила последовать его совету. Незаметно, как бы праздно шатаясь, я дошла до кулис из тяжёлого пыльного бархата, ожидая, что там будет сцена, но за кулисами оказалась кухня. Наблюдать, как мощные рогатые повара готовят еду, было немного страшновато, а тут ещё стихи на огненных свитках, вывешиваемые прямо у меня под носом:
«Судьба порой в такое оригами
Свернёт твой день, что будешь поражён:
Бывают ведь и ангелы с рогами
Под каблуком своих неверных жён». (С. Аццкий).
Что, этот Аццкий Сотона следит за мной, что ли, или это какая-то автоматическая стихоподача?
— Поверни направо! — подсказал колобок.
Я повернула и спряталась в маленькой подсобке, скрытой за дверью-гармошкой.
— Теперь нажми мне на ухо! — потребовал мой нафигатор.
— Зачем?! — удивилась я.
— Жми, говорю! Сильнее! — настаивал колобок.
Я нажала на его ухо, и нас окружил какой-то полупрозрачный купол. Да это не колобок, а какой-то агент 007 с разными шпионскими примочками!
— Фу-ух, наконец-то! Сам никак включить не мог! Теперь можно спокойно поговорить! — сказал мой экскурсовод, когда мы устроились в углу среди банок и мешков. — Это кладовка, на карте не значится. Сюда они редко заходят, да и сквозь защитное поле нас не увидят и не услышат.
— А что там жарят те противные повара? — прошептала я, втянув носом неприятный запах жжёной кожи, внезапно добравшийся до кладовки.
— Грешников! — холодно произнёс колобок.
— Как?! — испугалась я, в ужасе представив разделываемые туши.
— Шутка! — успокоил меня нафигатор, а потом добавил, видно, желая окончательно добить мою нервную систему: — Грешников и грешниц «жарят» этажом ниже, и не для еды, а, сама понимаешь, в каком смысле! Там есть специальный Жарочный Цех.