Забыв на время волю и Кавказ.
У войск казачьих не хватало мочи
Упорство горных дьяволов сломать.
А оказалось, что девичьи очи
Сто крат сильнее, чем лихая рать.
Сидит в седле сын гордого аула,
А свет любви горит в его очах.
И вот уже погоны есаула
Лежат под буркой на его плечах.
Он не менял Пророка на Мессию,
И за неверных вёл вперёд отряд
Лишь для того, чтоб лишний раз Марию
Увидеть, приезжая на доклад.
Сильней религиозных убеждений
Пожар любви случается порой.
Горит душа от сильного волнения,
И сердце управляет головой.
Так повелось, что люди в разной вере.
Кому Миссия мил, кому Пророк.
Но только тот, кто молится Венере
Поймёт, что на земле единый Бог.
А юная Мария, дочка века,
Любовь джигита приняла как дар.
Судьбу и жизнь свою к ногам абрека
Сложила, ощущая в сердце жар.
Когда он рядом с ней шагал по кручам,
Она скакала по камням как лань.
И наслаждалась голосом певучим,
Держа в ладонях ласковую длань.
Рвалось на волю из груди сердечко.
Подняв руками сильными, абрек,
Ступая по бурлящей горной речке,
Переносил её на новый брег.
На склонах гор, созревшей раньше срока,
Всё для девицы юной было вновь.
Так постепенно как заря востока,
К ней приходила первая любовь.
Когда джигит рукою мускулистой
Её погладил по златым кудрям,
Она, сгорая от желаний чистых,
Щеку свою прижала к газырям.
Хоть за окном февральские метели
Свирепо заглушали волчий вой,
Девичьи щёки и уста горели,
Исколотые жёсткой бородой.
От жара тел теплее стало в сакле.
Горячий пот катился по спине.
Наутро след любви пунцовой каплей,
Остался на измятой простыне.
Милуясь на постели белоснежной
Они не знали, и не ведал свет,
Что в результате этой страсти нежной
Появится талантливый поэт.
Преград немало было между ними.
Сословий и религии стена.
Молвы и слухов яд неумолимый
И никому не нужная война.
Когда Марию тайно в экипаже,
Подальше от позора увезли,
Ушёл он в гневе, перерезав стражу,
На склоны гор подальше от земли.
С тех пор она горела под ногами
У тех, кто был могильщиком любви.
Неверных резал тёмными ночами,
Желая утопить весь мир в крови.
А что запомнят люди о вояке?
История построена на том,
Что для словца красивого писаки
Напишут оду вольности потом.
Лёд правды на реке забвения тонкий.
Молчание хранят вершины гор.
И песнь свободы гордые потомки
Поют в горах Кавказа до сих пор.
Глава 6. Поэт 1833
Плод тайной страсти, бурного романа,
Жил с болью в сердце молодой поэт.
Евангелие, сплетённое с Кораном,
В одной обложке не приемлет свет.
Его душа, бурлящим водопадом,
Вливалась в ширину равнинных рек.
С горячим сердцем и холодным взглядом
Он с грустью коротал свой юный век.
Бродил с пером и лирой по дубравам,
О чувствах неземных мечтая, он.
Но был в гусарских молодых забавах
Телами дев доступных развращён.
Влюблялся он, гуляя в кущах рая,
В тех, кто свежи и ликом хороши.
Однако всех продажными считая,
Он думал, что все девы без души.
Немало слёзы проливали дамы
От колкостей поэта и интриг.
Он яда не жалел на эпиграммы.
Острей кинжала был его язык.
Приходит неминуемо расплата.
У каждого товара свой купец.
Они ему платили тем же златом:
Надменным взглядом, холодом сердец.
Всё сердце затянула паутина.
Ткач фатализма источает нить.
Но как-то летом юная кузина
Приехала немного погостить.
В её очах отсвечивалось небо,
А губы расцветали как букет.
Во много раз великолепней Феба
Казался ей её кузен поэт.
Натянута тетива Купидона.
Проткнуто сердце девичье стрелой.
И глядя на него как на икону,
Забыв про сон, утратила покой.
Едва дыша от страсти и корсета,
Стремилась попадаться на глаза.
Сердясь за невнимание на поэта,
Она металась по ночам в слезах.
Но вот однажды, на исходе лета,
Когда плодами наливался сад,
Потехи ради, бабушка поэта
Устроила весёлый маскарад.
Колясками заполнен двор чертога.
Все гости в предвкушении чудес,
Заходят во дворец, где за порогом
Уже играют первый полонез.
Смычки взлетают и скользят по струнам,
Выстраивая нотный звукоряд.
Кружит как в вальсе колесо фортуны,
Паруя чьи-то маски наугад.
Горят глаза кокеток под вуалью,
И манит аромат духов мужчин.
Но окружён тоскою и печалью
Какой-то одинокий арлекин.
Хоть бал устроен для его веселья,
Погашен в сердце жизни огонёк.
Его душа в холодной тёмной келье,
Укрывшийся от радости инок.
Вдруг с сердца словно сняли покрывало.
Заколотилось как брегет оно.
Откуда ни возьмись, пред ним предстала
Прелестница в небесном домино.
Внезапно в мире появились краски.
Как от костра оттаивал поэт.
И не узнав, кузины в этой маске,
Он танцевал кадриль и менуэт.
Кружилось платье нежно-голубое,
И небо, и земля, и голова.
Из алых губ ожившего героя
Лились потоком нежные слова.
Какая-то неведомая сила
Влекла их, как горячий краковяк.
Мазурка их уста соединила.
Девичий стан в руках его обмяк.
Есть во дворце немало мест укромных.
В одно из них увлёк девицу он.
Никто не мог услышать вздохов томных,
Их заглушал последний котильон.
Лаская уши сладкими речами,
Заколдовал её, потом был взрыв.
Она исчезла с первыми лучами,
Инкогнито своё не приоткрыв.
Считая незнакомку куртизанкой,
Он не парил на крыльях как Зефир.
А позабыл о маске спозаранку.
И снова стал невзрачным серый мир.
А вскоре трубы протрубили к бою.
Седой Эльбрус манил своим седлом.
Под звуки барабана и гобоя,
Сев на коня, покинул он свой дом.
На поле Марса мчался без оглядки,
Где кровь врага ему пришлось хлебнуть.
Со злой старухой не играя в прядки,
Закончил на дуэли глупой путь.
Так ценит честь, с фортуною играя,
Дороже жизни на Руси поэт.
Решения за Бога принимая,
Творил судьбу дуэльный пистолет.
А девушка презрела мнение света.
Все средства хороши, когда есть цель.
С большой любовью ценный дар поэта
Ложила осторожно в колыбель.
Прекрасными лазурными очами
Смотрела на неё из люльки дочь.
Её, целуя нежными устами,
Хранила в сердце сказочную ночь.
Покинув свет, счастливая кузина
Подальше от молвы жила в глуши.
Растила дочь, и не один мужчина
Не смог коснуться тела и души.
Она своей любви не изменяла,
Приняв её как щедрый дар небес.
Позднее, выдав дочь за генерала,
Легла спокойно под могильный крест.
Часть 2
Глава 1. Алхимик 1724
Ещё земля от зноя не остыла.
Паря, змеится бурная река,
А вдоль неё усталая кобыла
Везёт в седле младого седока.
Скользит светило по верхушкам елей.
Что может быть прекрасней, чем закат?
И, кажется — седок бредёт без цели,
Куда глаза у лошади глядят.
Уже грядёт вечерняя прохлада,
А путник безучастен и угрюм.
Его пустой живот урчит от глада,
А голова полна тяжёлых дум:
— Нет большего на свете постоянства,
Чем временная наша ипостась.
Порой простой арат взойдёт на ханство,
С пустой сумой шагает бывший князь.
Миг не вращает колесо фортуны,
И в книге судеб нет пустых страниц.
Светло как днём не будет ночью лунной,
И это не сменить мольбою жриц.
Ложится тень заката на природу.
Пернатые умолкли на току.
И только ожидание восхода
Нам позволяют отогнать тоску.
На нас взглянуло солнце горделиво,
Сейчас за горизонт зайдёт оно.
Но знаем мы, что утром это диво
Ещё не раз увидеть суждено.
С годами понимаем, что стареем,
И для кого-то солнце не взойдёт,
Но верим мы, что в этой лотерее
Нам непременно выпадет джек-пот.
Неведомо, какой нам срок отпущен.
И хоть финал спектакля не секрет,