Человек спонтанно переносит на окружающий мир какой-то комплекс характеристик и поведенческих особенностей, и в результате этого воображение порождает отдельного сложного индивида или, точнее, «когнитивного агента» (cognitive agent)[155], пусть даже невидимого и с эмпирической точки зрения нереального. Исследователи отмечают, что дополнительный механизм для формирования такого «когнитивного агента» или действующей силы – способность человека к анимизму. Проще говоря, нельзя выдумать кого-либо только объективируя человеческие качества, нужен дополнительный когнитивный девайс – способность к анимизму. Джастин Барретт предлагает называть его «гиперсенситивная система обнаружения действующей силы»[156] (hypersensitive agency detection device, сокращенно HADD[157]). Она дополняет склонность к антропоморфизму тем, что это своего рода подготовленность человека к восприятию мира как одушевленного, потому что антропоморфизация предмета не всегда означает прямое взаимодействие с ним как с равным по когнитивным и другим человеческим способностям.
В каком-то смысле мы возвращаемся к тому, о чем говорил Эдуард Тайлор: анимизм – это минимум религии. Барретт тоже утверждает, что это базовый уровень религиозных представлений, однако, если мы ругаемся с персональным компьютером, это еще не означает, что мы действительно считаем его личностью, которая проявляет свободу воли и не желает нам подчиняться. И наоборот, если человек в процессе молитвы представляет Бога как пожилого человека, это не означает, что он действительно его таким считает, скорее всего, человеку просто удобнее представлять Бога таким, хотя на самом деле он знает, что Бог невыразим в категориях человеческого.
В конце концов Барретт приходит к выводу, что в основе религиозных верований лежат интуитивные представления. Он называет их нерефлексивными (nonreflective) и приводит целый список таких положений. Основываясь на исследованиях детской религиозности[158], он полагает, что эти идеи составляют ядро естественной религии и значительно расширяют тот набор верований, которые считались естественными в XVIII веке (о них я писала в первой главе). Итак, по Барретту элементами естественной религии считаются следующие интуитивные представления[159]:
1. Элементы природного мира, такие как камни, деревья, горы и животные, специально созданы кем-то, кто, следовательно, должен обладать сверхчеловеческой силой.
2. В мире происходят события, причина которых – невидимые действующие силы (agents). Эти силы (agents) не являются людьми или животными.
3. Люди обладают внутренними компонентами (такими, как сознание, душа и/или дух), отделенными от тела.
4. Моральные нормы неизменны (даже у богов).
5. Плохое поведение ведет к неудаче, хорошее – к успеху.
6. Ритуализированное поведение, такое как выделение специальных пространств или ритуальное очищение, может защитить от невидимых опасностей (в том числе тех, которые вызваны богами).
7. Некоторые компоненты человека, обладающие действующей силой (agency) (например, душа или разум), могут продолжать существовать без земных тел после смерти (становясь таким образом предками или богами).
8. У богов есть мысли, желания, взгляды и свободная воля.
9. Боги могут быть невидимыми и бессмертными, но они не могут существовать вне времени и пространства.
10. Боги могут взаимодействовать с миром и людьми, и, возможно, действительно взаимодействуют, особенно те, которые являются предками живущих, и, следовательно, поэтому они интересуются живыми. Это взаимодействие с миром – причина происходящих в мире событий.
11. Боги обычно знают то, чего не знают люди (они могут быть всезнающими); возможно, они отчасти знают то, что важно для человеческих взаимоотношений.
12. Боги, благодаря суперсиле и доступу к важной информации, могут нести ответственность за удачу и неудачу; они могут вознаграждать людей или наказывать их.
13. Боги непрерывно совершают действия, в том числе и в религиозных ритуалах, которые не нужно постоянно повторять.
Некоторые из этих положений, предложенных Барреттом, конечно, нуждаются в широкой дискуссии. В целом он полагает, что изложенные идеи составляют некоторое общее «метатеологическое» основание по крайней мере для всех авраамических теологий – иудаизма, христианства, ислама.
Какими бы абсурдными ни были эти религиозные представления, они рассматриваются не как противоречащие интуиции, а, напротив, происходящие из нее. Можно заметить, что в списке, приведенном выше, некоторые пункты включают моральные суждения, и они тоже интуитивные и естественные (самый распространенный пример – чувство справедливости). Вообще натурализм в этике – это довольно большая область исследований. Как моральные, так и религиозные представления имеют определенные интуитивные основания, но они не появляются в человеческом разуме в готовом виде, так что если они и «встроены» в человека, то с определенными оговорками.
Роберт Макколи, рассуждая о том, что более естественно – наука или религия, считает, что в науке тоже полно контринтуитивных представлений. Более того, если посмотреть на науку как на область рассудочную, то выходит, что научные представления и должны противоречить интуиции, потому что они основаны на методологии проверки и искусственных теоретических конструкциях. Так, например, если мы говорим о достижениях квантовой физики, нам сложно представить себе мир, который бы выглядел так, как его описывает эта наука. Еще сложнее было бы жить в таком мире. Как показал еще Кант, мы обладаем априорными формами чувственности, некоторой интуицией пространства и времени, поэтому нам не дается чувственное восприятие какой-то иной системы координат, кроме той, в которой мы находимся. Если я подсказываю человеку дорогу, то рассчитываю, что он обладает пониманием того, что такое «вперед» или «повернуть», даже если мы говорим на разных языках.
Вместе с тем человек умеет мыслить нестандартно. В психологии эта способность обозначается термином «когнитивная подвижность» (cognitive fluidity[160], «когнитивная флюидность», «когнитивная размытость», также часто используется «флюидный интеллект»)[161]. Она обозначает, что человек может логически мыслить и решать проблемы в незнакомых ситуациях независимо от имеющихся у него знаний. В теории флюидный интеллект противопоставляется «кристаллизованному» интеллекту, который формируется у человека в течение жизни благодаря тому, что он учится, приобретает и улучшает различные когнитивные навыки. Флюидный интеллект, наоборот, считается индивидуальной способностью человека креативно подходить к решению задач. Основатель этой концепции Раймонд Кеттелл считал, что «кристаллизованный» тип мышления можно измерить стандартными тестами интеллекта, тогда как способность к флюидности должна измеряться при помощи специальных методик, которые выносят за скобки любой культурный контекст, оставляя испытуемому свободное от любого влияния пространство для мышления. Такой тест был разработан Кеттеллом в 1940‑х годах[162].
Антропологи часто говорят, что религиозные представления появились, потому что древние люди пытались объяснить себе, что происходит в окружающем мире и почему. Скорее всего, когнитивная подвижность сыграла в этом свою роль, поэтому религиозное мышление получается таким необычным и сложным, или, если можно так выразиться, складчатым. С одной стороны, для объяснения мира используется интуитивный антропоморфизм, но с другой – человек умеет «вывернуть его наизнанку» и представить, наоборот, себя медведем или волком (как, например, в тотемизме).
Археолог Стивен Митен считает, что когнитивная флюидность появилась у людей не раньше чем 60 тысяч лет назад, что совпадает с периодом расселения африканских популяций современного человека по Евразии[163]. Существует множество предположений, почему люди покинули привычные им места заселения: причинами называют и демографический взрыв, и климатические изменения, и поиск пищевых ресурсов и т. д. К этому ряду факторов можно добавить и то, что к этому времени произошел определенный эволюционный сдвиг в мышлении человека. Об этом свидетельствуют археологические находки: украшения и орудия труда, найденные в Центральной и Южной Африке, указывают на то, что в тот период люди начали использовать более прогрессивные технологии для изготовления предметов быта, а орнамент на украшениях стал более абстрактным[164].
Давайте пофантазируем и вместо Энгельсовой обезьяны, которая спустилась с дерева и взяла в руки палку, представим себе древнего человека, которому приснилось, что он так долго шел, что наконец достиг горизонта и увидел за ним много деревьев с плодами. Проснувшись, он стал рассказывать соплеменникам, что им всем надо собраться и отправиться в путь, туда, где располагается чудесный сад, поражающий воображение. Это путешествие может быть опасным, полным непредсказуемых событий, но их будет вести невидимый дух, который уже показал те прекрасные места одному человеку в его пророческом сне. К тому же известно, что и раньше представители рода homo путешествовали в далекие места. Возможно, убеждая людей, пророк со всей своей харизмой добавил, что в этом раю они смогут встретиться с почившими возлюбленными и родственниками. А еще им не придется работать и голодать, ведь в том саду еда растет прямо на деревьях. Часть племени, конечно же, не поверила пророку: «Какой абсурд!» – сказали они. Другие же, наоборот, стали мечтать о будущем и выразили готовность рискнуть, отправившись в путешествие.