Объединив данные об этнической принадлежности с информацией о транспортировке, мы можем дать примерную оценку числа людей, вывезенных из каждой африканской страны[239]. Процедура построения оценки основана на следующей логике. Используя данные о транспортировке, нужно сначала вычислить число рабов, экспортированных из каждой страны, имеющей выход к морю. Как уже упоминалось, сложность здесь состоит в том, что рабы, прошедшие через порт определенной области, могли происходить не из самой этой области, а из удаленных от моря территорий, граничащих с приморскими областями. Для оценки числа рабов, которые были вывезены из этих портов, но происходили из регионов, не имеющих собственного выхода к морю, и используется корпус данных об этнической принадлежности. Сначала место распространения каждого этноса сопоставляется с современными политическими границами. На этой стадии исследование опирается на обширный комплекс уже существующих работ по истории Африки. Авторы этих вторичных источников, из которых мы заимствовали данные, как правило, дают детальные аналитические описания этнических групп, фигурирующих в исторических документах, и мест их проживания. Авторы значительной части публикаций приводят карты, на которых показаны области расселения этих этнических групп. Например, подробные карты имеются в книге Барри Хигмана о Британских Карибах, в работе Сигизмунда Кёлле, посвященной лингвистическому анализу списков освобожденных рабов в Сьерра-Леоне, в книге Мэри Караш о рабстве в Рио-де-Жанейро, в собрании описей плантаций и отчетов о продажах в Мексике, обработанных Агирре Бельтраном, а также в работе об освобожденных детях-рабах из Сьерра-Леоне (Адам Джонс) и в списке рабов из Колумбии, составленном Дэвидом Пэйви[240]. Есть также источники, в которых представлены отличные краткие сводки о наиболее популярных среди работорговцев этнических территориях. К этим источникам относятся «Атлантическая работорговля: перепись» (The Atlantic Slave Trade: A Census) Филипа Кёртина, «Африка: ее народы и их культурная история» (Africa: Its Peoples and Their Cultural History) этнографа Джорджа Питера Мердока и «Рабство и африканские этносы в Новом Свете: восстановление связей» (Slavery and African Ethnicities in the Americas: Restoring the Links) Гвендолин Мидло Холл[241].
Многие этнические группы представители которых упомянуты в разнообразных списках, невозможно расположить в границах одной-единственной современной страны. Наиболее значительные в количественном отношении этносы, попадающие в эту категорию, — это группы ана, эве, фон, кабре и попо, которые занимали территорию современных Бенина и Того; конго, проживавшие на землях сегодняшних Демократической Республики Конго и Анголы; народ маконде, проживавший в Мозамбике и Танзании; малинке, жившие в Сенегале, Гамбии, Мали, Гвинее, Кот-д’Ивуаре и Гвинее-Бисау; налу из Гвинеи-Бисау и Гвинеи; теке, жившие на территории Габона, Конго и Демократической Республики Конго; яо из Малави, Мозамбика и Танзании. В таких случаях общее количество рабов из каждой этнической группы распределялось между странами на основе информации из упомянутой выше книги Мердока «Африка: ее народы и их культурная история» (в ней классифицированы и нанесены на карту более 800 африканских этносов). Используя цифровую версию карты из книги Мердока, мы с помощью картографического программного обеспечения рассчитали, какую долю площади каждого современного государства занимает та или иная этническая группа. Эти пропорции затем были использованы в разбивке общего числа рабов, относящихся к конкретному этносу, по современным государствам.
Используя данные об этнической принадлежности, можно дать приблизительную оценку числа рабов, вывезенных из Африки через морские порты, но при этом происходивших из той или иной внутренней страны континента. В результате мы получим число невольников для любой страны Африки — как выходящей к морю, так и внутренней. Поскольку с течением времени рабов все чаще вывозили из все более удаленных от моря регионов, процедуру подсчета следует выполнить отдельно для каждого из следующих четырех периодов времени: 1400–1599, 1600–1699, 1700–1799 и 1800–1900 годы. Иными словами, для каждого периода используются только данные о продажах и транспортировке и этнические данные, относящиеся к этому периоду времени. В результате вычислений мы получим число невольников, вывезенных из каждой страны по каждому из четырех маршрутов работорговли в каждый из четырех указанных периодов времени.
Потенциальные проблемы и возможные опасения
Если вы строите оценки, используя не только информацию об этнической принадлежности, но и детальные данные о продажах и перевозках, то это поможет вам свести к минимуму погрешность измерений (поскольку информация об этнической принадлежности имеется не для всего массива вывезенных из Африки рабов). Поскольку мы используем этническую информацию исключительно для того, чтобы разделить рабов на выходцев из прибрежных стран и из всех прочих, то недостаточная репрезентативность не должна повлечь ошибок в расчетах — разве что мы по какой-то причине недостаточно (или чрезмерно) подробно составим выборку для «внутренних» или «прибрежных» этнических групп (опасность данного искажения подробно разбирается ниже).
Источником многих потенциальных ошибок в расчетах может стать процесс оценки общего масштабов экспорта рабов. Одна из таких опасностей — возможные неточности в исторических документах, фиксирующих этническую принадлежность африканцев. С другой стороны, весьма вероятно, что эти документы составлялись с разумной степенью тщательности: поскольку юридически рабы считались собственностью, то у покупателя или продавца были все основания постараться как можно более точно определить место рождения или «национальность» раба[242]. Это было тем более важно для рабовладельца, что навыки и умения рабов варьировались в зависимости от их этнического происхождения; также предполагалось, что разное происхождение означает разницу в физической силе, степени склонности к суициду или к бунту[243]. Вот что Мануэль Морено Фрагиналс пишет о важности этнической принадлежности невольника для хозяина и о том, с какой тщательностью эта информация выяснялась и документировалась:
В течение XVIII и XIX веков работорговля была самой мощной индустрией мира с точки зрения объема капиталовложений. И бизнес такого масштаба не стал бы настаивать на каких-либо схемах классификации, если бы очень точное маркирование товара, выставленного на продажу, не имело важного практического значения[244].
Существовало много способов определить, к какому народу или «национальности» принадлежит раб. Прежде всего надо было спросить, как его зовут. Невольнику порой давали христианское имя и фамилию, указывавшие на его этническое происхождение[245]. Также этнос раба часто можно было определить по характерным для определенного народа знакам, таким как порезы, шрамы, прически и опиленные зубы[246].
Очень важно понять, обладали ли европейцы достаточными знаниями и возможностями для того, чтобы верно определить истинную этническую принадлежность африканцев. Эта проблема послужила отправной точкой серьезной дискуссии о создании искусственных этнических обозначений в процессе работорговли. Ряд исследований доказывает, что термин «игбо» не использовался как самоназвание жителями внутренних областей региона Биафра, а был изобретен европейцами[247]. В других работах, однако, утверждается, что «игбо» — это исконный термин, верно отражающий коллективную самоидентификацию[248]. Хотя этот вопрос сам по себе очень важен, для используемой нам процедуры реконструкции данных «искусственность» или «истинность» этнических обозначений нерелевантна. Поскольку зафиксированные в документах этнические данные используются нами только для привязки жертв работорговли к той или иной географической точке, происхождение используемых терминов не оказывает влияния на результат. Является ли термин «игбо» искусственным конструктом, придуманным европейцами, или реальным словом, с помощью которого африканцы определяли свою этническую принадлежность, — реконструированные объемы экспорта рабов от этого не меняются. Важно лишь то, что термин «игбо» относится к рабам, происходившим из области Биафра, которая сегодня является частью Нигерии.
Наиболее значительная погрешность измерения, скорее всего, связана с тем, что в документах фигурируют лишь рабы, которые выжили в ходе их транспортировки из Африки. Это искажает выборку, уменьшая в ней число тех, кто происходил из самых удаленных от моря частей континента. Причина в том, что чем дальше от побережья находилась родина раба, тем дольше длилось его путешествие и тем больше была вероятность, что он погибнет в пути. Поскольку показатели смертности в период работорговли были весьма высоки, такая погрешность может оказать серьезное влияние на результат вычислений. Оценки показателей смертности у рабов трансатлантического маршрута варьировались от 7 до 20 % (в зависимости от конкретного временно́го периода и от длины путешествия)[249]. Данные о смертности во время перехода из глубины континента к побережью менее точны, но она, по разным оценкам, составляла от 10 до 50 %[250].
Аналогичным образом жители внутренних областей будут недостаточно представлены в этнической выборке, поскольку они с большей вероятностью остались бы в домашнем рабстве на континенте, чем те, кто был захвачен ближе к побережью. Кроме того, неверные этнические указания в источниках также «работают» на занижение числа рабов из глубинных регионов. Например, Рассел Лозе обнаружил, что испанские работорговцы иногда вместо точной этнической принадлежности раба указывали африканское работорговое государство-посредник, из которого раб был доставлен в порт; в других случаях рабов сортировали в списках по портам погрузки, а не по их истинной этнической принадлежности