— Ему было сорок четыре года, сэр. Так сказано в его досье. — Макбрайд помахал распечаткой.
— Странно, по нему этого не скажешь. Трейси, мы тело не перепутали?
Ассистентка сверилась с бумагами, проверила бирку на ноге мертвеца, подошла к стеллажам холодильника, открыла один, другой, заглянула внутрь.
— Нет, — отозвалась она наконец. — Джонатан Около, доставлен вчера ночью. Личность установлена по отпечаткам пальцев в миграционном досье.
— Удивительно, — протянул Кадволладер, разглядывая труп. — Если ему сорок четыре, даже думать не хочется, как он жил. Ладно, давайте продолжим. — Он внимательно осмотрел тело. — Руки грубые, ногти коротко острижены. Пара недавних шрамов, занозы в ладонях и в пальцах. Занимался физическим трудом, хотя, судя по его состоянию, вряд ли от него было много проку. — Эксперт занялся головой покойника, порылся пинцетом в редеющих седых кудряшках. — Дайте пробирку для образцов, Трейси. Если не ошибаюсь, это штукатурка. У него вся голова в ней.
Констебль делал торопливые записи в блокноте. Маклин улыбнулся: все сказанное здесь распечатают и передадут в участок до конца дня, но от такого энтузиазма вреда не будет. К тому же Макбрайду невредно отвлечься от того, что сейчас начнется.
Опытный патологоанатом вскрыл тело с особым изяществом. Более искусных действий Маклину не приходилось видеть. Ловкие движения Кадволладера и его спокойная болтовня с ассистенткой делала наблюдение за процессом более сносным. И все же инспектор порадовался, когда прозекторы стали зашивать разрезы. Значит, скоро можно будет уйти.
— Так каков твой вердикт, Ангус? Сумеешь его спасти?
Эксперт оценил шутку, но мгновенная улыбка тотчас сменилась озабоченной миной.
— Я удивляюсь, как он дожил до убийства Смайта, не говоря уж о самоубийстве, — сказал Кадволладер.
— Как это понимать?
— У него обширная эмфизема, острый цирроз печени, поражены почки. Совершенно непонятно, как могло биться сердце с таким количеством рубцовых изменений сердечной мышцы. Судя по всему, он еле держался на ногах.
— По-твоему, он не убивал Смайта? — Спину инспектора тронул холодный озноб.
— Наверняка убил. У него вся одежда в крови Смайта, под ногтями следы той же крови, а нож идеально отвечает разрезу на горле. Джонатан Около — именно тот, кто вам нужен.
— Может, у него был сообщник? — Маклин ощутил томительное сосание под ложечкой. Он знал, что не заслужит популярности этим предположением, но и отказаться от него не мог.
— Ты у нас детектив, Тони, тебе лучше знать.
14
Адвокатская контора «Карстайрс и Веддел» занимала один из георгианских особняков, протянувшихся на целый квартал в западной части города. Более современные юридические фирмы перебрались на Лотиан-роуд или еще дальше, на Кокбурн-стрит, а это маленькая компания устояла перед переменами. Еще недавно все старые семейные фирмы Эдинбурга — адвокаты и биржевые маклеры, банкиры и торговцы дорогими товарами — располагались в величественных особняках на западе Эдинбурга. Теперь их сменили ресторанчики в полуподвалах, бутики, фитнес-клубы и дорогие квартиры. Времена меняются, но город приспосабливается к переменам.
Инспектор пришел часом раньше назначенного времени, но секретарь сказала, что проблемы это не представляет, и провела Маклина в элегантную приемную, увешанную портретами суровых мужчин. Вдоль стен расположились удобные кожаные кресла. Обстановка больше напоминала джентльменский клуб, чем офис. После знойных улиц здесь веяло прохладой.
— Инспектор, рад снова видеть вас.
Маклин повернулся на голос. Седовласый мужчина приветственно протянул руку, глядя сквозь очки в тонкой металлической оправе.
— Мистер Карстайрс, мы с вами встречались? — уточнил инспектор.
Человек показался ему смутно знакомым. Возможно, присутствовал в суде, где Маклин выступал свидетелем. Может, адвокат даже подвергал его перекрестному допросу.
— Как же не встречались! Правда, с тех пор немало лет прошло. Эстер давала великолепные приемы, но они прекратились, когда вы поступили в университет. Я так и не понял почему.
Маклин припомнил череду пожилых людей, постоянно бывавших в бабушкином доме. Но ведь и бабушка была старой, так что удивляться не приходилось. Джонатан Карстайрс теперь тоже состарился, но тогда был слишком молод для бабушкиного общества.
— Эстер всегда предпочитала одиночество, мистер Карстайрс, но настаивала на том, чтобы я завел широкий круг знакомств. Когда я переехал в Ньюингтон, она перестала приглашать гостей.
Карстайрс покивал, словно прекрасно понимал такой образ действий.
— Прошу вас, зовите меня Джонас. — Он элегантно достал из кармашка часы, открыл крышку и взглянул на циферблат. — Вы не хотите пообедать, инспектор? Неподалеку открылось новое заведение. По слухам, там отлично кормят.
Маклин представил горы неразобранных бумаг на столе и девушку, умершую так давно, что несколько часов для нее ничего не значили. Ворчун Боб занимался ограблениями, Макбрайд собирал всю доступную информацию по Джонатану Около. Инспектор бы только путался у них под ногами.
— Предложение мне нравится, Джонас. Только, раз уж я не на службе, не называйте меня инспектором.
В таких заведениях Маклин обычно не бывал. Ресторанчик в подвале оказался шумным, его заполняли довольные посетители, неторопливо поглощавшие ланч. Карстайрса и Маклина провели к столику в нише, с окошком, выходящим на углубление в мостовой. Подняв глаза к небу, инспектор увидел юбку проходившей мимо женщины и поспешно уткнулся в меню.
— Говорят, здесь отлично готовят рыбу, — заметил Карстайрс. — Семга сейчас очень хороша.
Маклин заказал семгу, справился с искушением попросить к ней жареную картошку и ограничился минеральной водой с газом. Воду подали в синей каплеобразной бутылке с этикеткой на валлийском.
— В старину аптекари держали в синих бутылках яды. Чтобы не выпить по ошибке. — Маклин налил себе стакан и предложил воду адвокату.
— Ну, в Эдинбурге отравителей хватало — да вы, конечно, знаете. Вы были в Плейфарском патологическом музее?
— Пару лет назад Кадволладер устроил мне экскурсию. Я тогда еще был сержантом.
— Как же, помню Ангуса… У него есть отвратительная привычка уходить из театра посреди спектакля. Наверно, служебные дела.
Они потолковали о работе в полиции, о юридических проблемах, вспомнили общих друзей и знакомых. Когда принесли заказ, Маклин немного огорчился, потому что семга оказалась пошированной, а не обжаренной в кляре. Не то чтобы он не ценил хорошую кухню, просто у него редко находилось на нее время. Инспектор не сумел припомнить, когда в последний раз бывал в подобном ресторане.
— Вы не женаты, Тони?
Невинный вопрос вызвал неловкое молчание, потому что инспектор все-таки вспомнил, когда в последний раз посетил подобное заведение. Его спутница в тот раз была намного моложе, симпатичнее и совершенно не готова к судьбоносному вопросу, который Маклин все не решался задать.
— Нет, — ответил инспектор, чувствуя, что голос звучит сухо.
— Встречаетесь с кем-нибудь?
— Нет.
— Печально… Молодому человеку вроде вас нужна женская забота. Эстер наверняка хотела бы…
— Была у меня девушка. Несколько лет назад. Мы были помолвлены. Она… она умерла.
Маклин как сейчас видел ее лицо: закрытые глаза, гладкая алебастровая кожа, посиневшие губы, длинные черные волосы полощутся в ледяных медлительных водах Лита.
— Простите, я не знал.
Голос Карстайрса ворвался в воспоминания, и Маклин почему-то понял, что старый адвокат лжет. В Эдинбурге об этой истории знали все.
— Вы сказали, что хотели встретиться по поводу завещания бабушки, — напомнил Маклин, меняя тему.
— Да, совершенно верно. Но мне захотелось сначала возродить давние семейные связи. Эстер оставила все вам. Впрочем, это неудивительно — больше у нее никого не было.
— Честно говоря, я об этом почти не думал. Мне пока трудно смириться с ее уходом. Все время напоминаю себе, что не нужно вечером заезжать в больницу.
Карстайрс промолчал. Некоторое время оба сосредоточенно ели. Очистив тарелку, адвокат утер губы мягкой белой салфеткой и только тогда заговорил:
— Похороны в понедельник. В десять часов в Мортонхолле. В «Скотсмене» сегодня разместили уведомление.
Маклин кивнул и отодвинул недоеденную семгу. Очень вкусно, но аппетит у него пропал.
Карстайрс провел Маклина в большой кабинет в глубине здания, выходивший окном в ухоженный сад. В углу стоял старинный письменный стол, но Карстайрс знаком пригласил Маклина занять кресло у камина и сел напротив. Инспектору вспомнился вчерашний разговор с суперинтендантом. Формальная непринужденность.
На журнальном столике красного дерева лежала толстая папка, перевязанная черной ленточкой. Карстайрс взял папку и развязал ленту. Он двигался с удивительной для его возраста ловкостью и изяществом, словно молодой актер, исполняющий роль старика.
— Здесь все сведения о финансовом состоянии вашей бабушки на момент ее смерти. Мы уже много лет распоряжаемся ее делами — собственно, со времени кончины вашего деда. Она, помимо недвижимости, владела существенным пакетом акций.
— Правда? — Маклин неподдельно удивился. Бабушка жила безбедно и обеспеченно, но он никогда не замечал признаков богатства. Да, она унаследовала фамильный особняк, но была еще и известным врачом с отличной репутацией и солидным стажем, заслужила хорошую пенсию.
— Да, Эстер умело вкладывала средства. Иногда ее рекомендации удивляли наш инвестиционный отдел, но она редко теряла деньги.
— А почему мне об этом ничего не известно? — ошеломленно осведомился Маклин.
— Видите ли, ваша бабушка выдала мне доверенность на ведение ее дел задолго до удара, Энтони. — Карстайрс говорил мягко, успокаивающе, словно знал, что известие встревожит гостя. — И особо просила не раскрывать вам этих сведений, пока она жива. Эстер мыслила по старинке. Подозреваю, она беспокоилась, как бы вы, чувствуя себя богатым наследником, не отвлеклись от карьеры.