— Да, это он, точно. У него еще глаза такие… забавные. Слишком близко поставлены. От этого вид у него вороватый.
Маклин улыбнулся, одобряя эпитет, и тоже склонился к экрану.
— Он, — торжествующе улыбаясь, сказала Кидд, но Маклин и сам видел, что старуха выбрала нужный снимок. Фергус Макриди.
— Надо быстрее брать Макриди. Второй раз поганец залогом не отделается.
Инспектор и констебль Кидд шли к Плезанс, в сторону центра. В квартире миссис Маккатчен они задержались дольше, чем хотелось бы, и все это время Маклин отгонял образ Макриди, уносящегося на своем «БМВ» в солнечную страну, не склонную выдавать преступников.
— Я прямо сейчас наряд вызову, сэр, — предложила Кидд и неуклюже полезла за рацией — мешал лэптоп в сумке.
— Дай-ка мне лэптоп, — велел Маклин. — С рацией я обращаться не умею.
Он забрал сумку и повесил ее себе на плечо.
Кидд вытащила рацию, нажала несколько кнопок и приложила аппарат к уху.
— Алло, контроль? Это два-три-девять… Инспектор! — внезапно воскликнула она, выпустила из рук рацию и, кинувшись к Маклину, толкнула его плечом в грудь.
Инспектор замахал руками, пытаясь удержаться на ногах, однако зацепился за ступеньку лестницы у подъезда жилого дома и упал навзничь. Позвоночник пронзила острая боль, из легких вышибло дух. Маклин не успел даже сообразить, в чем дело. Все объяснилось раньше, чем он додумал эту мысль.
Белый фургон «Форд Транзит», сбив мусорную урну, выскочил на тротуар. Констебль Кидд застыла перед автомобилем, как кролик в луче фар. Мгновенье, показавшееся вечностью, она стояла, полусогнувшись, изумленно распахнув глаза. А потом фургон налетел на нее и подбросил в воздух, словно куклу. Только теперь Маклин услышал рев двигателя, удар тела о землю, звон стекла. И скрежет тормозов.
Переводя дыхание, инспектор поднялся с крыльца. Фургон съехал на проезжую часть и пробивал себе путь среди машин, как пьяный боксер. Номера «форда» инспектор не заметил, а секунду спустя фургон скрылся за углом, удаляясь в сторону парка Холируд. Констебль Кидд лежала в двадцати футах от дома, неподвижное тело жутко вывернуто. Маклин поискал взглядом рацию: на дороге валялись обломки электронных деталей. От мобильника никакого толка — батарейка по-прежнему не держала заряд. Инспектор выхватил удостоверение, кинулся наперерез ближайшей машине, хлопнул ладонью по капоту.
— Телефон есть?
Ошеломленный водитель кивнул на держатель у ветрового стекла.
— Я не разговаривал, честно.
— Мне плевать. Дайте сюда. — Инспектор сгреб телефон, торопливо набрал номер участка и заговорил, не дожидаясь привычного ответа: — Пит, Маклин говорит. Я напротив Плезанс. Дорожное происшествие. Сбили констебля Кидд. Немедленно вызывай скорую. И объяви в розыск белый фургон «Форд Транзит», номер неизвестен, на капоте наверняка здоровенная вмятина. Возможно, разбито ветровое стекло. Удалился по Канонгейт в направлении к Холируду. — Не выпуская телефона, Маклин кинулся к лежащей девушке. У нее изо рта и из носа вытекала, пузырясь, алая кровь. Бедра не должны так выворачиваться, а что с ногами, лучше не думать. Глаза, остекленевшие от шока, оставались открыты. — Держись, Алисон! Скорая едет.
Маклин взял ободранную ладонь девушки, старясь не шевелить без необходимости. Вряд ли констебль будет снова ходить, даже если переживет ближайшие пять минут.
Где-то вдалеке завыла сирена.
41
В приемном покое Маклин неподвижно сидел на дешевом пластиковом стуле, не замечая онемевших ног. Инспектор не отрывал невидящих глаз от доски объявлений, увешанной брошюрами и информационными листками. Поездка через город в машине «скорой помощи» осталась в памяти серией стоп-кадров.
Фельдшер что-то втолковывал ему, но Маклин не слышал голоса. Добрые, уверенные руки высвободили из его пальцев ладонь Кидд; опытные профессионалы взялись творить немногочисленные чудеса, что были в их силах; приспособили шейный ортез и спинной корсет; подняли изломанное тело — такое хрупкое и юное — на носилки. Больница, которой он надеялся больше никогда не видеть; серьезные лица, серьезные слова: операция, экстренная хирургия, паралич конечностей. А теперь бесконечное ожидание известий, почти наверняка безрадостных.
Тихий шорох — кто-то сел рядом. Маклину не пришлось оборачиваться: этот аромат он узнал бы где угодно — запах бумаг, озабоченности и «Шанели».
— Как она? — устало спросила Макинтайр.
Инспектор знал, что чувствует начальница.
— Врачи не понимают, как она дожила до больницы. Сейчас в операционной.
— Что произошло, Тони?
— Какой-то лихач сбил и скрылся с места происшествия. Думаю, пытался сбить меня.
Ну, вот, он это сказал. Озвучил свою паранойю.
Макинтайр глубоко вздохнула, словно собираясь с духом.
— Уверены?
— Знаете, я уже ни в чем не уверен. — Маклин потер сухие глаза, задумался, правильно ли поймут его слезы. — Она его заметила. Констебль Кидд. Оттолкнула меня в сторону. Могла спастись, но первым побуждением было спасать меня.
— Она хороший коп. — Макинтайр не добавила: «Далеко пойдет». Возможно, Кидд никуда уже не пойдет. Разве что в инвалидном кресле. — А что вы вообще там делали?
Начиналось самое сложное.
— Возвращались в участок. Констебль Кидд помогала в опознании человека, приходившего ко мне в квартиру накануне ночью, в мое отсутствие. Соседка заметила, что он подозрительно себя ведет.
Господи, как жалко это прозвучало!
— Макриди? — В голосе Макинтайр слышался вопрос.
Маклин кивнул, понимая, что ответа не требуется.
— А почему расследованием занимался не сержант Лэрд? Я же говорила, держитесь подальше от Макриди. Он с вами играет.
— Он пытается меня убить, а не играет.
— Вам не кажется, что это некоторый перебор?
«Нет, потому что мерзавец подкинул мне пятьдесят тысяч фунтов наличными и кило кокаина, а я повел себя не так, как он ожидал, вот он и перешел к прямому действию», — подумал Маклин, а вслух произнес:
— Покойник не смог бы свидетельствовать против него в суде.
— Оставьте, Тони. Мелодрама вам не к лицу. Между прочим, согласно показаниям дежурного сержанта, в четыре часа дня, когда вы сообщили о происшествии, Фергус Макриди давал показания в участке — в обществе весьма хитроумного адвоката.
— Макриди сам не стал бы заниматься такими делами. Он наверняка кого-нибудь нанял, а на сегодняшний допрос вызвался сам. Обеспечил себе идеальное алиби.
Макинтайр медленно выдохнула и прислонилась затылком к стене.
— Вы мне не помогаете, Тони.
— В чем не помогаю?
Он повернулся лицом к начальнице, но та избегала его взгляда.
— Идите домой. Поспите. Здесь вы ничего не сделаете.
— Но мне надо…
— Вам надо домой. На вас скоро скажется шок. Или вы приказа дожидаетесь?
Маклин беспомощно ссутулился на стуле. Он терпеть не мог, когда главный суперинтендант оказывалась права.
— Нет.
— Хорошо, потому что далее последует приказ. Я не хочу видеть вас на службе до следующей недели.
— Что? Сегодня только среда!
— До следующей недели, Тони. — Макинтайр наконец взглянула ему в лицо. — Можете написать подробный рапорт о случившемся. А потом я не желаю о вас слышать до понедельника.
— А как же Макриди?
— О нем не волнуйтесь. Если свидетели подтверждают, что видели его у вашего дома, это означает, что Макриди нарушил условия освобождения под залог. — Макинтайр достала телефон, однако номера набирать не стала. — В ближайшее время он никого не побеспокоит.
— Спасибо! — Маклин резко откинул голову к стене. — Вы уверены, что…
— Оставьте это дело. Если за вами охотятся, я не могу допустить вас к расследованию. И следить за Макриди вам не стоит. Все должно делаться по правилам, Тони. Угомонитесь. Я сама буду вести дело, так что узнаю, если вы сунете нос, куда не звали.
— Я…
— Домой, инспектор. Ни слова больше.
Макинтайр встала и машинально разгладила складки форменной юбки, после чего развернулась и ушла. Маклин проводил ее взглядом и снова уставился в стену.
В четверть второго ночи Алисон Кидд перевели из операционной в отделение интенсивной терапии. Восьмичасовая операция, возможно, спасла констеблю жизнь, но медики решили погрузить девушку в искусственную кому. Ходить ей наверняка уже не придется: восстанавливать разорванный спинной мозг невозможно. Только время покажет, сможет ли она двигать руками или хотя бы контролировать мочевой пузырь. Кроме того, сохранялась вероятность, что девушка уже не придет в себя.
Врач знала свое дело, хотя, судя по всему, недавно окончила медицинский институт. Она с трезвой осторожностью оценила шансы пострадавшей: чуть больше, чем пятьдесят на пятьдесят. Прозвучало это как хорошая новость, и врач устало улыбнулась.
Маклин возвращался домой на такси. На улице лил дождь. Слова и улыбка врача преследовали инспектора всю дорогу, оставались с ним, когда он начал писать рапорт и когда открыл бутылку односолодового виски. К рассвету он закончил с первым и убедился, что второе не помогает. Напиваться до беспамятства в одиночку было не в его привычках: Маклину для этого требовалась хорошая компания. Он непрестанно твердил себе, что не виноват. Если повторять это достаточно долго, может быть, он даже сумеет поверить.
Позвонив в больницу в шесть утра, он услышал, что перемен нет. По тону медсестры, ответившей на звонок, Маклин понял, что в ближайшее время никаких изменений не ожидается и лучше лишний раз не дергать врачей. Он не спал сутки и должен был чувствовать усталость, но вина и гнев не давали уснуть. Инспектор принял душ, перечитал рапорт, внес пару изменений и отправил его электронной почтой. Он не виноват. Как он мог такое предвидеть?
И все же кое в чем он виноват. Как напомнила Макинтайр, идти с констеблем к миссис Маккатчен полагалось бы Ворчуну Бобу. Тогда наемник Макриди атаковал бы где-нибудь в другом месте, где никому не пришлось бы жертвовать собой ради его спасения. Господи, какого хрена все это затеяно? Зачем этот идиот…