— Сейчас твой недоносок сам тебе объяснит, что с ним, — несколько смягчившись от таких выводов, показал он Походину на телефон.
От мокрой одежды и нервного напряжения Фармазона стала бить крупная дрожь.
Коробов поставил перед ним бокал с виски и с ухмылкой слушал, как стучат о зеленый венецианский хрусталь его зубы.
Спутниковый телефон затрезвонил минут через десять. Эти минуты прошли в гробовом молчании, под треск сухих поленьев в камине. Коробов протянул Походину трубку и щелкнул тумблером на динамиках. В каминный зал ворвался осипший голос Тото и какие-то приглушенные русские и украинские голоса.
Тото:
— Ты чо, бабай, без балды, в Цюрихе, што ли? Ну, влип ты!..
— Тотошенька, — простонал Походин. — Хоть ты объясни отцу, что у тебя произошло?
Тото:
— Чо произошло?.. Чо у вас там в Цюрихе стряслось?..
— Господи, о чем ты?.. Тото:
— Ты совсем не волокешь, што ли?.. Со Скифом полный пердю монокль вышел… Облом… У него нет ккксивы лететь в Швейцарию. А твой кореш Коробов тянет с выкупом за пацанку…
— С каким выкупом?.. Зачем Скифу в Швейцарию? Тото:
— Ты чо, бабай?.. Часть бабок Ольги — шефини на меня перрр… перресовать… Блин, переписать…
— На тебя переписать завещание? Тото:
— А я чо говорю?.. Мне до балды, кто мне бббабки отвалит, Скиф или старый Коробов. Сказано же ему: сорок «лимонов» баксов на бочку… Это же крохи для них… Иначе Хряк пацанке бестолковку набок с-свернет… А все забугорные газеты вонючку, блин, тиснут: «Капээсэсовский дед отказался от родной внучки».
— Тото, ты выкрал дочь Ольги? — дошло наконец до Походина.
Тото:
— Ну-у, б-блин, до тебя, как до жирафа!.. Ты чо, воощ-ще?.. От с-сорока «лимонов» с-сучий потрох Коробов не обедняет…
— Тотошенька, мальчик мой, ты в своем уме? — в ужасе закричал Походин. — Что ты наделал!..
Тото:
— Сам же базар разводил: мани, мани не воняют. Вы с Коробовым на Кавказ пластит толкали, и ништяк. Вы с баксами за бугром, все остальные — в говне…
— Где вы спрятали девчонку? — не выдержал Походин. Тото:
— Ага-а, так я тебе и сказал, бабай!..
— Тото, заклинаю памятью твоей мамы: немедленно, слышишь, немедленно верни девочку. Мальчик мой, пойми, иначе ты умрешь. От Коробова ты никаких денег не дождешься…
Тото:
— Куда на хрен он денется… Передай ему: если через два дня сорок «лимонов» баксов не будут — у девчонки головки не будет. Гуд-бай, бабай!..
Послышались частые гудки.
Походин со слезами на глазах посмотрел на Коробова.
— Не понимаю, как это могло случиться, Виктор… Моего Тото будто подменили… — только и нашлось сказать у него.
— В лепешку расшибу тебя и его, мать вашу! — процедил сквозь зубы Коробов и отвернулся к горящему камину.
Снова пронзительно зазвонил телефон. В каминный зал прорвался возбужденный голос Чугуева.
Чугуев: Виктор Иванович, украинские коллеги засекли подонков. Правда, пять тысяч «зеленых» за неразглашение потребовали…
— Где, где они? — напрягся Коробов.
Чугуев: Под Белокоровичами. В демонтированной ракетной шахте прячут девочку…
— Где это — Белокоровичи?
Чугуев: На севере Украины. Но хохлацкие слухачи засекли в том районе еще какие-то радиопереговоры… Есть основания считать, что Скиф с сербскими бандитами уже вышел на них… Хотя непонятно, как он мог раньше нас там оказаться.
При упоминании Скифа Походин вздрогнул, покрылся синюшной бледностью.
— Скиф? — вырвалось у него. — Моему мальчику все, конец!
Когда Коробов положил трубку, Походин бухнулся перед ним на колени:
— Виктор, спаси моего сына!.. Ты же слышал, Скиф там!.. Он один у меня… Спаси его, Виктор!..
— Как? — рявкнул ему в лицо Коробов. — Как я могу спасти твоего недоноска?
— У тебя есть «Феникс»… Пусть они переправят его к нашим покупателям на Кавказ. Там его Скиф не достанет… За его жизнь все, что есть у меня, отдам…
— Сколько отдашь?.. — прищурил глаз Коробов, никогда не упускающий возможности увеличить личный банковский счет.
— Все забирай. Все, что у меня есть здесь, в Австрии, на Кипре, в Лондоне, но заклинаю, спаси Тото от сербского вурдалака!
— Ладно, — смягчился тот. — Дам команду вывезти твоего недоноска вертолетом куда-нибудь в Сванетию.
Выждав многозначительную паузу, добавил:
— Но завтра же переведешь на мой счет в качестве аванса десять миллионов долларов. А там посмотрим… Ведь твой сукин сын с меня сорок «лимонов» требует. Это ж надо так обнаглеть!!!
Походин скорбно качнул поседевшей за эти дни головой. С деньгами расставаться было невмоготу, но он понимал, что сейчас только они могут спасти сына.
— А чтобы недоносок еще чего не отколол, завтра же сам лети к нему на Украину, — заявил Коробов. — Там в твое полное распоряжение сроком на десять дней поступит мой человек из службы безопасности «Феникса», при нем будет группа профессионалов высокого класса.
— Как я узнаю твоего человека?..
— Он сам на месте узнает тебя и выполнит все, что ты ему прикажешь.
— Спасибо, Виктор! — вымученно прошептал Походин. Коробов снисходительно кивнул и нажал кнопку на стене.
В распахнувшейся двери появились два крепких парня.
— Отберите из моего гардероба одежду для господина и проводите его в ванную комнату, — сказал он им по-немецки. Походин послушно поплелся за телохранителями.
После его ухода Коробов подкинул в камин дров и угрюмо уставился на беспокойные языки пламени, заметавшиеся по сухим поленьям. Разговор с Походиным дался ему тяжело. Особенно сразила информация о том, что Ольга накануне своей гибели собиралась идти на «исповедь» к Инквизитору… Непонятные метания дочери в последние месяцы теперь выстроились в логический ряд поступков. «Она решила нанести смертельный удар по клану нелегальных торговцев оружием на всех уровнях, и в первую очередь по мне, — думал Коробов. — Понимая, что это может стоить ей жизни, мерзавка тайно перевела свое и Мучника состояние на малолетнюю дочь и некстати воскресшего бывшего мужа, кинув родного отца, с чьей помощью сколотила это состояние. А оно немалое: вместе со стоимостью недвижимости в разных странах около полумиллиарда долларов. В предстоящей схватке за власть в России эти полмиллиарда погоды не сделают. Но в будущей взрослой жизни наследника Империи — Карла Коробофф они не были бы лишними».
Поступок дочери Коробов расценил как смертельное оскорбление. Он не привык проигрывать и терять деньги…
Коробов всегда знал о прохладном отношении дочери к нему, но после того, как он оставил ее мать, с которой прожил четверть века, и женился в Швейцарии на молоденькой Эльзе фон Унгерн, их отношения перешли в глухую вражду с обменом взаимными ударами и упреждающими ходами. Но так-о-о-го от нее он никак не ожидал.
«Видать, взбесилась, что я когда-то отдал ее в заложницы Хабибулле! Знала бы, дура, что выбора у меня тогда не было…»
Он поверил Походину и в том, что на «безумные» поступки Ольги повлияла вновь вспыхнувшая у нее безответная любовь к Скифу. Только подумал о бывшем зяте, и сердце зашлось от ярости.
«Явился не запылился на готовенькое!.. Как волк подкрался!.. И настоящая фамилия у него — Вовк, — вспомнил вдруг он. — Ника — чернявенькая, от его волчьего семени… Вырастет и на правах моей внучки потом и часть Карлушиного наследства выгрызет… Нет, Скиф! Так дело не пойдет. Кто не с нами, тот против нас!»
Размышления Коробова прервал лакей, принесший на серебряном подносике визитку.
— Давно жду, зови! — бросил он ему, взглянув на визитку. Адвокат месье Фридман вошел в каминный зал боком и почтительно замер у двери, устремив на Коробова печальные глаза.
— Чем обрадуешь, Арон Моисеевич? — смерил его угрюмым взглядом тот. — Нашел лазейку в швицевских законах?..
Месье Фридман виновато улыбнулся и развел руками.
— Увы, герр Коробофф… Дезавуировать посмертное завещание вашей дочери практически невозможно. Швейцарские законы строго охраняют имущественные права несовершеннолетних наследников. Мои усилия в поисках «лазейки» не увенчались успехом.
— Не мне объяснять вам, адвокату, что любой закон как дышло…
— О швейцарских законах, герр Коробофф, такого не скажешь, — осмелился перебить месье Фридман. — Они очень давно писаны. Должен огорчить вас, но попытка дезавуировать завещание лишь привлечет пристальное внимание прессы к вашей персоне и…
— Договаривай, коли начал…
— И к происхождению состояния вашей покойной дочери…
— Что в ваших адвокатских кулуарах говорят о переговорах русских с МВФ по очередному траншу, не слышал, Арон Моисеевич? — резко поменял тему Коробов.
— Переговоры идут успешно, — вздохнул тот. — Но мне жалко Россию, герр Коробофф. Была такая богатая страна!..
— Была, — усмехнулся Коробов. — И еще будет…
— Хмм… — с сомнением покачал головой месье Фридман.
— Значит, ничего сделать нельзя, Арон Моисеевич? — снова вернулся к теме Коробов и съязвил: — Кому нужны такие законы, которые нельзя обойти?..
Месье Фридман тактично промолчал.
После ухода адвоката Коробов еще долго, сгорбившись, сидел перед камином и, глядя на языки пламени, размышлял над сложившейся ситуацией. Его думы прервал маленький Карл, влетевший в каминный зал на роликовых коньках в костюмчике средневекового рыцаря-тамплиера, с маленькой шпагой в руке. Он порывисто прижал к себе белокурую головку сына и процедил:
— Это мы еще посмотрим, месье Фридман, посмотрим!.. Карл не мог долго находиться на одном месте. Он вырвался от отца и вихрем умчался из каминного зала. Коробов проводил его потеплевшим взглядом и перевел ставшие вдруг жесткими глаза на телефон спутниковой связи.
— Я это, Гнат, — сказал он в трубку. — Ты на ранчо?.. Нет?.. Будь на ранчо для получения приказа. Пришел твой час, Гнат.
Длинный бронированный «Мерседес» в сопровождении «БМВ» с охраной миновал узкий горбатый мост над пропастью и выехал на широкий автобан, уходящий к перевалу. Коробов, глядя с переднего сиденья машины на панораму заснеженных Альп, тяжело вздохнул, покосился на телохранителя, сидящего на заднем сиденье, и развернул газету с портретом Ольги под броским заголовком: «Русская мафия добилась своего!»