Если после разговора с врачом больному не стало лучше, то это не врач!.. Или не больной.
14.1. Введение. Постановка задачи
Мы уже говорили о том, что лингвисты выделяют четыре важнейшие системы человека, обеспечивающие и регулирующие его жизнедеятельность. Это телесная, ментальная, психическая (психологическая и, в частности, эмоциональная) и защитная системы (см. § 1 гл. I т. 1). Защитные системы бывают двух типов — психическая система, содержащая такие компоненты, как честь, совесть, достоинство, мораль и т. п., и физическая (телесная). Ниже мы остановимся на одном из важнейших компонентов телесной защитной системы человека, каковым является боль.
Поскольку системы человека не просто связаны друг с другом, а активно взаимодействуют на разных этапах жизни и деятельности человека, нарушения в деятельности одной из них обычно приводят к сбоям в работе остальных. В связи с этим, говоря о боли, мы будем обсуждать различные проблемы, касающиеся не только защитной системы, но и остальных тоже.
Боль и болезни составляют основной предмет исследования и описания самых разных естественных и гуманитарных наук, включая лингвистику и семиотику (из отечественных публикаций относительно недавнего времени назовем книгу (Брицын, Рахилина 2009)). Однако лингвистов и семиотиков интересуют не сами объекты, входящие в перечисленные системы человека, не свойства объектов и не внутреннее строение и инструментарий систем, а представления о них людей. В центре нашего внимания находится наивная концептуализация телесной патологии человека и прежде всего представления людей о концептах боли и болезни. Мы будем рассматривать объекты и их свойства, относящиеся к интересующей нас системе, отделяя ядерные элементы концептуализации от периферических и языковые (реже — параязыковые и жестовые) знаки от обозначаемых ими объектов и свойств.
Строя семиотическую концептуализацию какого-то фрагмента мира, исследователи всегда имеют в виду определенный естественный язык и соответствующие ему невербальные знаковые коды, то есть говорят о русской, английской, французской и т. д. наивной (resp. научной, фольклорной, поэтической и др.) концептуализации. Одной из интересных и важных исследовательских проблем, которая будет частично затронута и в настоящем разделе, является сопоставление фрагментов разных семиотических концептуализаций и языков, описывающих одну и ту же область. Такое сопоставление может быть внутриязыковым, то есть проводиться в пределах какого-то одного естественного языка и соответствующей ему культуры (например, сопоставляют наивные и научные представления какого-то объекта или некоторой области), когда сравниваются соответствующие фрагменты в разных языках и культурах.
В настоящем разделе книги уделяется внимание некоторым аспектам проблемы сопоставления русской бытовой и научной семиотических концептуализаций тела и языковых кодов, описывающих соответствующие области. А именно, изучаются некоторые особенности общения специалиста с обывателем, точнее, речь пойдет об одной разновидности медицинского дискурса — о беседе врача с пациентом во время первичного приема — и главным образом о разных аспектах проблематики боли и болезней[122].
14.2. Некоторые вопросы психологии коммуникации врача с пациентом во время первичного приема
Боль и болезнь являются основным содержанием самых частых первых обращений, или, как говорят врачи, первичных жалоб, пациента. В одной из статей А. Вежбицкая (Wierzbicka 2012, 307) пишет со ссылкой на работу (Fernandez, Wasan 2010): «Pain is now deemed to be the most common reason why people seek medical care»[123]. И далее она отмечает, что боль обычно рассматривают как the fifth vital sign, то есть как пятый жизненно важный знак, «стоящий в одном ряду с пульсом, давлением крови, дыханием и температурой». Сюда же можно было бы добавить еще многое другое, например жар, сердцебиение, потоотделение, кровообращение (кровоток). Однако между болью и остальными знаками, сигнализирующими о самочувствии человека, есть существенное различие: «Если пульс, температуру, дыхание и давление можно измерить, получив о них объективные данные, то узнать о боли можно чуть ли не исключительно через речевое (и, добавим уже от себя, жестовое) общение» — прежде всего через коммуникацию врача с пациентом.
Общая цель и конкретные задачи пациента и врача в рассматриваемом нами виде дискурса предельно ясны. Пациент рассказывает врачу о том, какие телесные, психические или ментальные недуги привели его к нему, излагает врачу свои жалобы, решая при этом, возможно, и некоторые немедицинские, в частности этические или социальные, проблемы. Пациент ждет от врача профессионального, то есть квалифицированного и внимательного, к нему отношения и психологической (психотерапевтической) помощи и хочет убедиться, что доктору небезразличны его жалобы, что тот знает, как ему можно помочь; иными словами, пациенту нужны слова поддержки, успокоения, веры и надежды на благополучное излечение. И, разумеется, он ждет от врача советов, что ему делать сейчас и позже, чтобы избавиться от боли и болезни, то есть получить рекомендации по лечению, разного рода назначения, рецепты и др.
Врач выслушивает рассказ больного — есть даже шутливое выражение: «Хороший врач слушает больного не только трубочкой», — фокусируя внимание на референтных моментах. После этого, получив от больного пока еще предварительную, но нужную ему информацию, он пытается как-то ограничить зону неопределенности внутри и вокруг сложившейся ситуации. Обычно врач делает это при помощи серии уточняющих, прежде всего диагностических вопросов, и хорошего врача интересуют вовсе не только актуальные субъективные ощущения больного, но и его внутренний мир, попросту говоря, жизнь пациента. Как любил говорить опытный врач-хирург Ю. Крелин, «часто важнее знать не то, что у больного на УЗИ или рентгенограмме, а то, что у него в голове».
После лечебного осмотра и беседы доктор говорит больному о своем видении сложившейся ситуации, ставит предварительный диагноз, намечает и аргументирует выбранные им тактику и стратегию лечения. Для эффективного лечения исключительно важным является согласование позиций с целью достижения взаимопонимания и взаимодоверия, установления контроля над болью и управления болью. Врачи так и говорят: управлять болью, установить контроль над болью или болезнью, чтобы их купировать, ср. (1213) При артрозе важно не только купировать боль, но и замедлить разрушение хряща. Многое здесь зависит от выбранных врачом манер поведения, а также стиля, тона и регистра общения с пациентом как важнейших вербальных и невербальных знаковых составляющих искусства врачевания.
Замечание (О профессионализме врача и об отношении врача к болезням и их лечению)
Вот что пишет в этой связи замечательный врач-психотерапевт Н. А. Магазаник (приводимый пространный пассаж взят из рукописи его неопубликованной книги, полученной нами в подарок от его друга и коллеги):
«Когда студент-медик, обложившись толстыми учебниками, усердно изучает всевозможные болезни, у него невольно складывается впечатление, что болезнь — это что-то отдельное от человека: болезнь сама по себе, а человек сам по себе. Поэтому когда он начинает работать врачом, то нередко ищет и видит только болезнь <…>. Правда, на заднем плане смутно вырисовывается какое-то существо с головой, руками и ногами, но оно остается вне сферы его внимания. Да и зачем пристально рассматривать его? Ведь если обнаружена, например, гипертония, то надо просто назначить одно из гипотензивных средств — посильнее, если давление очень высокое, или помягче, если гипертония умеренная. Разве нам помогут сведения о том, работает ли наш пациент или же его только что отправили на пенсию, женат он или овдовел <…> и т. д. Все это к делу не относится. А вот выяснить функцию почек, снять электрокардиограмму, узнать уровень сахара <…> — это действительно важно!
Так думал и я полвека назад, в самом начале своей медицинской карьеры. Правда, я тоже слышал в студенческие годы призыв „Лечить не болезнь, а больного“, но фраза эта казалась странной и непонятной. Ведь если я лечу болезнь, то тем самым лечу и самого больного, чего же больше? Быть может, я и по сей день оставался бы при таком мнении, если бы не повстречал однажды чудесного доктора Виктора Абрамовича Каневского. <…>. Он-то и преподал мне первые уроки важнейшего раздела практической медицины — искусства общения с больным человеком <…>.
В действительности болезнь неотделима от своего обладателя. Врач имеет дело не только с болезнью, о которой он читал в учебнике, но и с психологической реакцией больного на болезнь. Эта реакция бывает многообразной: тревога, страх, депрессия, гнев, безропотная покорность, уход в болезнь или отрицание болезни. И нередко реакция пациента оказывается тяжелее и даже опаснее, чем сама болезнь. Вот почему хороший врач всегда воздействует — сознательно или бессознательно — не только на болезнь, но и на душевный мир пациента. <…>. А для этого необходимо, помимо прочего, выяснить, что за человек пришел к вам за помощью, каковы его жизненные обстоятельства, что его тревожит, чего он боится и чего ждет от вас. <…> Помочь тут может общение с больным человеком. Разве в повседневной жизни мы постигаем собеседника только по смыслу его ответов? Не меньше сведений дают интонации, мимика, все поведение и внешность нашего партнера. Окончательное мнение поэтому складывается на основе не только произнесенных слов, но и впечатлений. Кроме того, у вас невольно появляются разные догадки, возникающие на основе понимания человеческой психологии.
Но не только врач присматривается к своему больному. Еще более пристально изучает врача больной <…>. Он тоже пытается понять, в чьих руках он оказался. <…>. Больной тоже формирует свое мнение на основе нашего поведения, наших слов. Как он оценит нас, так и поведет себя в дальнейшем, — либо он полностью доверится и тогда раскроется, будет всемерно помогать нам, или же он замкнется, и мы услышим лишь сухие ответы на наши вопросы. А ведь от этого зависит полнота информации, которую получает врач, и, значит, надежность диагноза. Мало того, оценка больным врача влияет и на результаты лечения. Для того чтобы охотно, старательно и аккуратно выполнять все предписания, надо, безусловно, поверить своему доктору» (Магазаник 1991).
Обратим внимание читателя на те места в приводимом отрывке, в которых врач подчеркивает особую значимость для эффективного лечения тех психологических и ментальных компонентов, которые содержатся в семантике разного рода невербальных и смешанных знаков. К этому положению мы еще вернемся чуть позже.
Для исследователей жанра устного медицинского дискурса несомненный интерес представляют (а) характерные особенности мультимодального знакового поведения, которые проявляются в рассказах взрослых русских людей врачам о своих болях и болезнях, и (б) значения и употребления ядерных русских языковых, параязыковых и жестовых единиц, относящихся к этой области.
Мы предложим толкования целого ряда слов и конструкций и опишем некоторые морфологические, синтаксические, словообразовательные и другие особенности их употребления. В своем анализе мы опираемся (1) на некоторые лингвистические и семиотические публикации по релевантным проблемам, (2) на данные, содержащиеся в разных толковых словарях современного русского языка и в электронных ресурсах, прежде всего корпусных, и (3) на сделанные одним из нас беглые заметки в ходе почти трехлетних систематических наблюдений за работой двух очень опытных московских врачей — хирурга и остеопата — во время первичного приема ими больных.
14.3. Лексико-семантические поля «боль» и «болезнь», их наполнение и структура
Лексико-семантические поля «боль» и «болезнь» и грамматические конструкции с входящими в эти поля языковыми единицами весьма обширны количественно и разнообразны качественно. Опубликовано много книг и статей, посвященных типологии и анализу лексических, главным образом метафорических, и грамматических, преимущественно конструктивных, средств выражения концептов боли, болезни и их признаков, см., например, монографию (Брицын, Рахилина 2009). Лингвистически охарактеризована медицинская терминология, относящаяся к болям, болезням и их проявлениям, определены типовые сценарии, эффективные стратегии и тактики бесед врача с пациентом, в том числе о болях и болезнях, изучено влияние языковых, культурных, личностных и социальных факторов на восприятие врачом и пациентом болевых и болезненных ощущений.
Тем не менее ряд проблем, относящихся к данной теме исследования, остаются либо плохо изученными, либо вообще не затронутыми. Мы имеем в виду прежде всего (а) адекватное описание значений и употреблений ключевых слов боль и болезнь и их синонимов; (б) сопоставление наивных и научных представлений о боли и болезни и разных способов говорить о них у специалистов и у неискушенных людей; (в) поиск и разработку общего языка у врача и пациента для разговора о боли и болезни как кардинального средства достижения взаимопонимания. Не описан и (г) целый ряд невербальных знаков и других телесных манифестантов боли, в частности жестов, поз, знаковых телодвижений, взглядов и выражений лица, включая так называемые гримасы боли.
Концептуальное и языковое богатство семантических полей боли и болезни обеспечивается главным образом словами и выражениями разнообразных смысловых и синтаксических типов. У ключевых слов боль и болезнь имеется много однокоренных слов, а у слова болезнь — большое число синонимов и гиперонимов различной по характеру стилистической окраски. Это глагол болеть с его коррелятами заболеть, приболеть, переболеть, наболеть (только о душевной боли, в отличие, например, от заболеть), разболеться и др. и синонимами со своими сферами употребления: шалить (обычно о сердце), барахлить, беспокоить, хиреть, чахнуть, слабеть, слабнуть, маяться и др. В поля боли и болезни входят и такие слова и выражения, как болезненный, болезненность, болезнетворный, больной, болевой, противоболевой, обезболивание, обезболивающее, болячка, больница, больничный лист, а также нарушение, нездоровье, недомогание, беспокойство, хворь, недуг (о телесной болезни), хандра, синдром, патология, непорядок (ср. также выражения типа голова, желудок и т. п. не в порядке), расстройство, напасть, неполадки, нездоровье, дискомфорт и др.
Существует также много русских глаголов, которые обозначают отклонение от нормального физического или психического состояния у самого человека или у какого-то его телесного объекта. Обычно отклонение, вызванное какими-то причинами, бывает в сторону ухудшения состояния. Все эти глаголы содержат в своих толкованиях общую смысловую пропозицию ‘произошло нечто, в результате чего человек или какой-то его телесный объект заболел’, ср. слабеть, ослабевать, ныть, простыть, прихватить, щемить, гудеть, стучать, скрипеть, сжиматься, отказывать, хандрить, ломить, подкашиваться, подгибаться, (за)барахлить, загибаться и др.
Из всех перечисленных выше слов отечественными лингвистами лучше всего, как кажется, изучены и описаны глаголы и прилагательные боли, в том числе метафорические. Причина этого понятна: именно с помощью таких слов и сочетаний с ними люди обычно и рассказывают о своих болевых ощущениях. Ныть, саднить, колоть, гореть, резать, жечь, ломать, ломить, щемить, щипать, барахлить (о сердце), раскалываться (о голове), крутить (о животе)[124]; ночная, сильная, слабая, умеренная, острая, тупая, резкая, ноющая, тянущая, колющая, пульсирующая, послеоперационная, страшная, нестерпимая, мучительная и еще несколько десятков подобных единиц служат людям хорошим средством описания боли и ее особенностей.
Однако что означают сами слова боль и болезнь? Что такое болит и больно? Как русские люди обычно говорят или рассказывают о своих болях и болезнях? Как люди показывают, что, где и как у них болит? Этим вопросам, относящимся к лингвистике и семиотике боли и болезней, исследователями до сих пор уделялось недостаточно внимания.
14.4. «Боль» и синтаксические конструкции с этим словом
Начнем с конструкции боль в Х, где на место переменной Х подставляются имена соматических объектов. Но каких — любых ли? Например, сочетание боль в теле, по данным Национального корпуса русского языка, достаточно редкое — всего четыре вхождения в корпус, тогда как у сочетания боли в теле с множественным числом того же имени, ср. (1214) У меня постоянные боли в теле, частотность вхождения в предложения более высокая. И уже просто аномальные сочетания возникают при подстановке на место переменной Х разных квазисинонимов слова тело, таких как, например, организм, туловище, плоть или торс[125].
Вообще, когда речь идет о физической боли, на место Х подставляются имена таких соматических объектов, в составе которых имеются нервы (нервные окончания), и здесь лингвистические данные согласуются с биологическими. Не бывает *боль в крови, слезах, моче и в других телесных жидкостях[126]. Невозможно представить в роли Х и слова и словосочетания из класса «линий», такие как черты лица, морщины, линия руки, талия и др. Некорректны сочетания *боль в волосах или *боль в коже, сомнительно сочетание??боль в ногте (в Национальном корпусе русского языка есть только один пример с этим сочетанием, да и тот не кажется нам удачным), хотя возможно болит ноготь. Иными словами, плохой результат дают сочетания вида боль в Х, в которых в роли Х выступают имена телесных покровов.
Можно заключить, что на месте переменной Х выступают имена из классов частей тела и частей таких частей, органов и мест на теле или в теле, в том числе имена с двойной, тройной и пр. референцией. Так, в роли Х могут выступать имена из класса «объектов-мест»: боль в паху, за брюшиной, под мышкой, под коленкой, в стопе; в области поясницы, боль в верхней части тела, в левой части грудной клетки, в месте поражения костей. Но со словом кровь, например, которое в ряде контекстов интерпретируется именно как ‘место’ (ср. частички в крови, клетки в крови), рассматриваемое нами сочетание все равно недопустимо: оно аномальное, потому что в крови нет нервов.
Что же касается глагольных сочетаний типа чувствую/ощущаю боль в Х или фраз вида У меня боль в Х, в которых боль интерпретируется как объект, которым обладает человек и который находится в месте Х[127], то их крайне редко доводится слышать в кабинетах врачей — по всей видимости потому, что все они воспринимаются как книжные.
В режиме устного диалога пациента с врачом гораздо чаще встречается разговорная грамматическая конструкция У меня болит Х, где Х — соматический объект или место на/в теле субъекта. В семантическом представлении этой конструкции ‘боль’ уже интерпретируется не как объект, а как испытываемое в данный момент очень плохое физическое ощущение (см. толкование слова боль в (АСРЯ 2014, 316)). Эта конструкция означает: ‘(а) я сейчас чувствую что-то плохое в Х; (б) я думаю, что это из‐за того, что что-то плохое случилось с Х (например: ударил, повредил…) или с другим соматическим объектом сейчас или раньше (например, боль в ноге из‐за ушиба или воспалившегося сустава либо боль в левой руке из‐за нарушения сердечной деятельности; (в) из‐за этого Х (или какой-то другой связанный с Х соматический объект) сейчас плохо функционирует (= ‘не может выполнять то, что в норме может выполнять’); (г) из‐за того, что я чувствую что-то плохое с Х, я чувствую себя плохо; (д) я не хочу, чтобы это чувство было (собственно, поэтому люди обычно и обращаются к врачу за помощью)’.
Так, предложение (1215) У Маши <сейчас> болит косточка на ноге имеет следующую смысловую структуру: ‘Маша сейчас чувствует что-то плохое в косточке (или с косточкой) на ноге; она думает, что это из‐за того, что что-то плохое случилось с косточкой (или с ногой) сейчас или раньше — ударила, ушибла, оступилась… Из-за этого Маша сейчас не может нормально ходить (носить удобную обувь, поставить ногу в определенное положение…). Из-за этого Маша чувствует себя сейчас плохо. Она не хочет этого’.
Предлагаемое толкование конструкции У Маши болит Х включает в себя несколько смысловых компонентов (пропозиций), обслуживающих разные смысловые области. Это (1) испытываемое в данный момент субъектом (здесь — Машей) плохое физическое ощущение, локализованное в соматическом объекте Х ее тела; (2) мысль о причине возникновения такого чувства в Х; (3) указание на телесную дисфункцию объекта Х и на причину, по которой она возникла; (4) испытываемое субъектом плохое чувство; (5) причинно-следственный компонент, указывающий, почему субъект чувствует себя плохо; (6) желание субъекта не испытывать такого чувства (= ‘нежелание субъекта испытывать такое чувство’).
Таким образом, боль, которую ощущает человек в каком-то телесном объекте, например ноге, — это неподконтрольное человеку особое физическое ощущение, которое не только препятствует нормальному функционированию ноги, но и мешает жить самому человеку, отчего человеку плохо. Он хочет понять, что случилось с ногой, почему возникла боль, и хочет избавиться от боли.
Приведем теперь примеры некоторых других частотных русских разговорных конструкций боли вместе с их толкованиями. Заметим сразу, что не все они говорят о боли, испытываемой человеком сейчас, то есть в момент речи. Так, предложение У мамы больные руки означает нечто иное, а именно: ‘некоторое время назад нечто плохое случилось с мамиными руками, из‐за чего она не может ими делать то, что могла делать до этого. Из-за этого мама чувствует себя плохо. Она не хочет, чтобы это чувство было’. В приведенном предложении сочетание больные руки означает ‘болезнь рук’, а не ‘боль в руках’.
Как все мы знаем по своему опыту и по тому, как этот опыт отражается в языке, вовсе не каждая болезнь сопровождается болью, болевым ощущением. Поэтому люди могут говорить о больном месте или больных местах, о больной области или больном участке тела, не испытывая в данный момент боли. Ср. (1216) Если боли в данный момент нет, больной участок растирают руками в течение 15 минут; Если вы боретесь с радикулитом и у вас несколько больных мест, воспользуйтесь настойкой валерианы: смачивая в ней салфетку, приложите по очереди к каждому из них.
А вот высказывания (1217) Больно! и его более редкий вариант (1218) Мне больно![128] являются выражениями мгновенно (и обычно внезапно) возникшей боли. А потому в их семантических представлениях нет интеллектуального компонента (‘мысль о’). В этих высказываниях на передний план выступает и акцентируется не отношение между страдающим субъектом и испытывающим боль телесным объектом и не наличие у человека больного объекта, а актуально возникшее чувство. Иными словами, высказывание Больно! означает ‘я вдруг почувствовал боль в своем телесном объекте или в месте на/в теле, потому что c этим объектом или местом что-то вдруг случилось. Я не хочу этого чувства’. Данное высказывание может произнести, например, человек, над телом или с телом которого сейчас производит или только что произвел какие-то манипуляции врач, либо человек в тот момент, когда ему кто-то другой внезапно причинил, так сказать, «телесный вред», вызвавший боль (например, уколол, укусил, ущипнул, дернул за косу…).
Вернемся к предложениям вида У меня болит Х. Они могут пониматься не только так, как мы говорили ранее. Иными словами, такие предложения имеют не одно, а два осмысления — в зависимости от того, как интерпретируется в них глагол. А именно, в одном понимании форма болит имеет значение ‘испытывать боль’ и является производной от лексемы БОЛЕТЬ 1 (см. данное выше толкование конструкции У меня болит Х с этой глагольной формой). В другом понимании форма болит имеет значение ‘пребывать в состоянии болезни, быть больным’ и является производным от лексемы БОЛЕТЬ 2.
Приведем примеры со словом болит: в предложении (1219) представлено первое из упомянутых значений, а в предложении (1220) — второе значение.
(1219) У тебя же на физиономии все написано!.. Ох, как болит голова… (Б. Васильев. Картежник и бретер, игрок и дуэлянт).
(1220) Я не буду принимать это лекарство, у меня болит печень.
Отметим, что в последнем предложении глагол болит можно заменить на прилагательное больной без изменения исходного смысла, ср. больная печень.
Во многих случаях, однако, два смысла формы болит без более широкого контекста неразличимы. Так, при первом осмыслении предложение (1221) У меня болит живот можно перефразировать как Я <сейчас> чувствую боль в животе, а при втором — как У меня больной живот (обычно для второго осмысления требуется некоторый дополнительный контекст, например У меня болит живот, я не могу есть такое жирное мясо). Проще говоря, в первом случае глагол связан с болью, а во втором — с болезнью; при этом БОЛЕТЬ 1 описывает актуальное состояние субъекта, а БОЛЕТЬ 2 — либо актуальное, либо постоянное состояние, близкое к свойству.
Интересно, что если в предложениях рассматриваемого типа глагол болеть стоит в форме множественного числа (болят), то по нашему мнению и по мнению наших информантов более предпочтительным является второе прочтение. Так, предложение У мамы болят ноги понимается скорее как ‘У мамы больные ноги’, то есть как описывающее свойство, а не актуальное состояние.
Во втором значении у глагола болеть (лексема БОЛЕТЬ 2) имеются два основных типа употреблений.
Один тип употреблений — это тот, в котором данная лексема ведет себя как одноместный (одновалентный) предикат, выражающий актуальное состояние. Например, произнося фразу Петя болеет, мы хотим сказать, что некоторое время назад нечто произошло с Петей (= с его телом или душой), из‐за чего Петя сейчас чувствует себя плохо.
Другой тип употреблений представлен контекстами, в которых лексема БОЛЕТЬ 2 выступает как двуместный (двухвалентный) предикат в составе сентенциальной формы Х болеет Z-ом, ср. такие предложения, как (1109) Петя болеет гриппом, тифом и т. п., где на место переменной Z подставляются имена болезней (хотя и не любые имена!).
Замечания
1. Об одном смещенном употреблении глагола болеть
Иногда люди выражают желание поболеть, потому что, болея, они испытывают очень слабые болевые ощущения или не испытывают боль вообще. Это желание обычно бывает вызвано теми выгодами, которые, согласно установленным в обществе правилам, приобретает больной человек: он остается дома и может заниматься тем, чем он хочет; над ним хлопочут родные и близкие и т. п.
От этого «положительного» болеть идет семантический «мостик» к еще одному значению глагола болеть — болеть <за кого-л. / что-л.>, ср. болеть за «Спартак», болеть за любимое дело.
2. О формах глагола болеть
Глагол болеть в разных значениях имеет разные формы. Болит, болят — формы изъявительного наклонения, боли — форма повелительного наклонения, ср. (1222) У кошки заболи, у собаки заболи, а у тебя, мой родненький, не боли… (Ю. Дружков (Постников). Волшебная школа); (1223) Ты боли, боли, боли, боли, голова, // Лишь была, была бы ты цела (Б. Окуджава); (1224) Не боли у них голова, ну как бы ты узнал, что они выродки? (А. Стругацкий, Б. Стругацкий. Обитаемый остров) — в этом предложении слово боли имеет окончание повелительного наклонения, но употребляется в сослагательном контексте. Во всех этих примерах болит тот или иной телесный объект.
Если же речь идет о человеке, то он болеет (но не *болит), люди — болеют (но не *болят), Не болей! — доброе пожелание человеку.
В устных диалогах о болях и болезнях глаголы из синонимического ряда болеть часто опускаются. Вот типичный диалог: — Что с ней? — У нее сердце (почки). Последняя реплика здесь содержит не нулевой связочный глагол, а нулевой глагол со значением ‘болеть’. При этом, заметим, не любой телесный объект может выступать вне широкого контекста в разговорных конструкциях вида У него (нее, меня) Х. Так, едва ли возможны сочетания *У него тело, *У нее палец или *У меня локоть. В качестве обстоятельственной или инфинитивной глагольной группы в предложениях У меня (нее и т. д.) болит голова (живот, уши…) могут выступать языковые единицы со значением причины появления боли, такие как от шума; от жирного; оттого, что я чем-то отравился, см. также предложения типа (1225) У меня болят глаза смотреть на свет (= ‘когда я смотрю на свет’) и (1226) У меня болят уши слышать такое. Причины появления болей могут быть внешними, так сказать случайными, и внутренними, вызванными аномальными изменениями (нарушениями) в телесной системе человека (его организме).
Разные синонимы глагола болеть (БОЛЕТЬ 1) со своими моделями управления, такие как хворать, шалить, барахлить, беспокоить, страдать, маяться и др. (см., например, предложение (1227) В бытность мою начинающим поэтом, узнав, что я маюсь в городе аллергией, <…> Степан Петрович нашел меня и поселил в пустующей своей даче (А. Вознесенский. На виртуальном ветру)), профилируют разные смысловые компоненты, дополнительные к тем, что содержатся в толковании доминанты данного ряда. Это ‘эмоциональное ощущение субъекта’ (ср. беспокоить), ‘отождествление заболевшего соматического объекта с плохо работающим техническим устройством’ (так, глагол барахлить обычно применяется по отношению к работающему с перебоями «мотору» — сердцу), ‘угасание сил по мере течения болезни или из‐за болей’ (хиреть, чахнуть, слабеть, слабнуть), ‘трудность пребывания в состоянии покоя, невозможность «найти себе место»’ (маяться), ‘относительная легкость или преходящий характер болевых ощущений’ (шалить, пошаливать) и некоторые другие.
14.5. Болезни и боли. Виды болезней и болей
Что касается слова болезнь и таких его синонимов, как заболевание или «научный» медицинский синоним синдром (в одном из его значений; говорят, например, не *болезнь сухого глаза, а синдром сухого глаза), то они обозначают вещи более серьезные и угрожающие человеку, чем многие из их стилистически маркированных квазисинонимов. Мы имеем в виду такие слова, как просторечное хворь (‘телесный или душевный дискомфорт, сопровождающийся неопределенными и трудно локализуемыми ощущениями’) или тоже просторечное хвороба, а также разговорные имена расстройство, неполадки, сбои, нелады или устаревшее и диалектное немога. Референты у всех этих имен, как и у единиц недомогание, нездоровье[129], нарушение или как у сочетания плохое самочувствие, не воспринимаются, однако, людьми как «настоящие болезни». Все эти патологии «не дотягивают» до болезней, хотя все обозначают разные патологические состояния или дискомфорт.
Болезнь в русской наивной картине мира осмысляется как неприятное и неподконтрольное человеку состояние или процесс, причем даже сравнительно легко протекающий, и этим бытовое, наивное представление о болезни отличается от научного. Медики различают больных и тяжелобольных, и для них нет *легкобольных[130]; о недомоганиях они говорят просто: Это не болезнь, это чепуха! Ср. также предложение из одного популярного медицинского журнала, в котором ни одно из патологических состояний не называется болезнью: (1228) Многие телесные недуги, такие как хроническая усталость, повышенная возбудимость, головная боль, сухость во рту, гинекологические, сексуальные и кожные нарушения, вызываются психологическими причинами («Сам себе доктор»).
В русском языке существуют языковые обозначения отдельных болезней и болей, которые раньше входили исключительно в лексикон медиков, а сегодня эти единицы свободно употребляют в беседах с врачом и обычные люди. Мы имеем в виду, в частности, такие слова и словосочетания, как колика ‘возникающая приступами острая боль во внутренних органах — почках, печени, желудке, кишечнике и некоторых других’, морская болезнь (это укачивание, вызванное монотонными колебаниями; она характеризуется тошнотой, рвотой, болями в желудке, головной болью и др. и, вопреки своему названию, бывает у людей, не только находящихся на море или в какой-то иной водной среде), рези ‘острые боли во внутренних органах, а также в руках, ногах, глазах’.
Есть также многозначные имена, одно из значений которых (как правило, первое) связано с болью, а еще одно — с болезнью, наиболее частым и типичным симптомом которой является такая боль или такие боли. Мы имеем в виду, в частности, такие слова, как мигрень ‘головная боль определенного характера и обычно сильная’ и ‘болезнь головы, проявляющаяся в такого рода болях’, прострел (или — на «научном» языке — люмбаго) ‘боль в спине, боку или пояснице’ (см., например, выражение стреляет в боку) и соответствующая болезнь спины, невралгия ‘сильная боль в нервах’ и ‘поражение нервов, сопровождаемое такой болью’, миалгия ‘боль в мышцах’ и ‘болезнь мышц’ и некоторые другие. Как кажется, данная разновидность русской метонимии ранее не отмечалась.
Наконец, существуют не только конкретные болезни, но и целые классы болезней с языковыми именами, которые классы болезней и отдельные их элементы получили по наиболее характерным для них симптомам или внутренним процессам, а также по именам тех людей, которые данные болезни впервые диагностировали или которые нашли способы их лечения. Мы имеем в виду среди прочих имена таких классов болезней, как легочные болезни или болезни желудка (все это болезни внутренних органов), а также опухоли, инфекции или воспаления. Именами людей названы такие болезни, как болезнь Паркинсона, болезнь Альцгеймера, синдром Аспергера, а также разного рода патологические состояния, например отек Квинке, дальтонизм (заболевание глаз, названное по имени английского естествоиспытателя Джона Дальтона, впервые подробно описавшего это болезненное состояние).
Русские слова — названия воспалений, которые заимствованы из древнегреческого языка, построены единообразно и имеют прозрачную морфологическую структуру. Корни этих слов говорят о том, где именно локализовано заболевание или что болит, а входящий в них суффикс — ит обозначает как раз ‘воспаление’, ср. артрит ‘воспаление мягких тканей сустава’, бронхит ‘воспаление бронхов’, плеврит ‘воспаление плевры’, бурсит ‘воспаление суставной сумки’, отит ‘воспалительный процесс в ухе’, увеит ‘воспалительный процесс в глазу’, синусит ‘воспаление носовых пазух’, энтерит ‘воспаление кишок’ и т. п.
Люди часто называют вызывающие боль телесные процессы и проявления боли болью и даже болезнью и вместо слов приступы боли, болевые спазмы, болевые судороги говорят просто о боли[131]. Подобное метонимическое замещение имен телесного процесса, отдельного акта боли, болевого признака или симптома, характерных для болевого процесса, именем боль в высшей степени свойственно русскому языку и дискурсу о боли и болезни.
Сильную и, как правило, долго длящуюся, затяжную боль, когда та не отпускает, не стихает и не затихает, изматывая человека, часто обозначают характерными для русской культуры эмоционально и экспрессивно окрашенными словами мучение, мука, недуг, страдание[132], причем обычно в этих случаях используют формы множественного числа этих стилистически маркированных имен. О нетривиальном, «неарифметическом», соотношении форм единственного и множественного числа слова боль хорошо известно: именно плюральная форма — боли — отражает продолжительные, мучительные и часто возникающие неприятные состояния. Те же значения передают и синонимичные единицы мучения, муки, недуги и страдания[133].
14.6. Боль как вредоносное и как защитное средство
Боль — понятие амбивалентное. С одной стороны, даже очень сильные, или, как часто говорят больные, невыносимые, болевые ощущения биология и медицина считают важной защитной реакцией человека. Так, еще Ч. Дарвин рассматривал боль как фактор защитного характера, развившийся и зафиксировавшийся в процессе естественного отбора. Он считал, что боль — это не наказание, а предупреждение человеку, сигнал неблагополучия, посылаемый подсознанием. Действительно, боль всегда выступает как знак, который говорит, сигнализирует, подсказывает, свидетельствует о каких-то повреждениях или патологических процессах, происходящих в организме или каких-то его частях, она указывает, что необходимо срочно принять меры по их ликвидации. Характер, место и степень болевого ощущения являются основными компонентами семиотики боли. С другой стороны, несмотря на защитную функцию, и пациенты, и врачи постоянно ведут борьбу с болью, стремясь повысить сопротивляемость организма боли и по возможности полностью убрать, снять, ликвидировать боль путем лечения. Дело в том, что наносимый человеку вред от болевых ощущений, в особенности сильных и длительных, бывает намного большим, чем польза. Так, познание жизни через боль и терпение (Н. Громова. Последняя Москва) далеко не все люди считают правильным и необходимым, притом что боли могут не только обостряться и усиливаться, но также проходить, утихать или совсем исчезать.
Не случайно боль и болезнь метафорически интерпретируются в русском языке как явные или скрытые враги, которые часто проявляются и дают о себе знать. Они приходят и уходят, возвращаются и исчезают. Возникнув, боли, как это нередко бывает, долго не отпускают, не проходят, не стихают и не утихают. Боль появляется как бы сама по себе, тогда как болезнь необходимо обнаружить. При этом боль или ее отдельные особенности обычно служат характеристическими признаками (симптомами) определенной болезни или класса болезней. Ведя борьбу с болью и болезнью, их стремятся уничтожить, так как они приносят человеку страдания и угрожают его жизни. От болей и болезней стремятся по возможности избавиться, их стараются избегать, от них спасаются; в общем, боль — это такой враг, которого нужно непременно уничтожить, ликвидировать, купировать (мед.), снять или унять (все эти синонимичные глаголы являются значениями лексической функции Liq — в модели «Смысл — Текст», см., например, (Мельчук 1974/1999)), то есть сделать все возможное, чтобы боль прошла или ушла. С болями и болезнями люди на протяжении жизни борются, сражаются, и в сражениях с ними либо побеждают, либо терпят поражение (метафоры войны и битвы).
Впрочем, даже в тех случаях, когда иррадиации боли нет, точное местоположение боли, как хорошо известно и пациентам, и врачам, не всегда хорошо ощущается и не всегда сразу определяется. Поэтому в составе вопросно-ответных диалогов, возникающих при первой встрече врача с пациентом, особенно важную роль приобретают диагностические вопросы типа <Ну>, где у вас (тут) болит? Давайте посмотрим. Здесь больно? А здесь? или — Доктор, у меня все время боли в паху. — Где точнее? Ложитесь сюда, давайте взглянем! Основное назначение подобных вопросов врача — установить максимально точную локализацию боли.
Локализация боли выявляется врачом не только с помощью вопросов; ее часто можно установить по невербальному поведению больного, в частности по характерным жестам и позам. Однако в беседах с врачами — хирургом общего профиля и остеопатом, специалистом в области медицины костей, выяснилось, что жесты как маркеры боли и болезней в медицине по каким-то причинам никогда серьезно не изучались. Роль жестов в медицинской диагностике, во всяком случае в хирургической и остеопатической практике, толком даже не осмыслена. В трудах медиков нет каких-либо системных описаний телесных знаков, свидетельствующих о тех или иных внутренних аномалиях либо о месте и характере боли. Отсутствуют специальные работы, в которых изучались бы особенности невербального поведения людей, испытывающих боль такого-то типа или болеющих такими-то болезнями, нет и медицинских справочников с соответствующей информацией. И тем более нет никаких лексикографических описаний таких единиц в жестовых словарях или хотя бы в списках жестов определенной культуры.
Между тем когда больной говорит, например, что у него все (или: везде) болит, наблюдательный врач смотрит, куда больной кладет руку. Предположительно, это и есть место максимальной боли. Нередко пациент, заходя в кабинет к врачу, машинально прикрывает больной телесный объект или больное место, согревая и защищая их рукой. Опытный врач-хирург знает, что если человек входит в кабинет, резко сгибая плечи вперед, как бы защищая грудь и живот (причем его руки сцеплены на животе в замок), то это все признаки того, что у человека частые и, как правило, сильные боли в животе, вызванные каким-то заболеванием желудочно-кишечного тракта. А если пациент входит, неся голову особенно бережно, и на звук голоса врача поворачивает не одну шею, а весь корпус, то это характерный признак шейных болей и шейного остеохондроза. Когда больной, сидя перед врачом, все время ерзает и меняет позы, то это означает, что у него какие-то проблемы со спиной, а если походка у входящего в кабинет человека, как говорят врачи, подрагивающая, то есть такая, как будто он ступает по горячим углям, то, скорее всего, у человека болят суставы. Это, как объясняют врачи, характерный признак подагры или полиартрита, то есть, говоря на обычном языке, воспаления сразу нескольких суставов.
Врачи определяют характер боли, ее силу, ритмичность, длительность, локализацию и др. не только по типичным жестам, позам или знаковым телодвижениям, но также по мимике и по знаковым взглядам. Назовем в этой связи особые гримасы боли с их типичными признаками (туго сжатый, или, как говорят врачи, замороженный, рот либо открытый рот с высунутым языком, а также напряженные челюсти, сдвинутые брови, широко раскрытые или, наоборот, прищуренные глаза и др.).
Вот человек жалуется на боль в плечах. Такая боль, как объяснил нам опытный хирург, часто возникает из‐за болезненного состояния печени. Поэтому на наших глазах врач неожиданно для пациента велел ему лечь на кушетку и, надавливая на живот, стал прощупывать область печени. И уже одна только эта диагностическая манипуляция, связанная с «проникновением» вглубь, в область внутренних органов, облегчила боль. У пациента пропало напряжение, исчезли гримасы боли на лице, которые были до этого ясно видны даже постороннему человеку, посветлели глаза, дыхание стало более ровным, ритмичным — в общем, больному явно стало легче.
Организм — это саморегулирующаяся система, а потому обладающие незаурядным опытом практикующие врачи по выражениям лица и глаз, по позам и движениям могут понять причину, вызывающую боли, увидев ее иногда совсем не там, где кажется пациенту.
Резюмируя, мы можем отметить, что основными признаками боли являются
1. Характер боли (ср. стреляющая боль, ноющая боль);
2. Сила, интенсивность боли (сильная боль, умеренная боль, болевой порог);
3. Локализация боли (зубная боль, боль в груди, боль в промежности, боль в низу живота);
4. Время появления боли (ночная боль, послеоперационная боль);
5. Частота боли (редкие боли, периодическая боль);
6. Качественная оценка боли или ее появления (странная боль, неожиданная боль);
7. Причина боли (голодная боль, фантомная боль).
Прежде чем перейти к анализу слова болезнь, скажем несколько слов о прилагательном болезненный.
Оно имеет ряд значений, одна часть которых связана с болью, а другая — с болезнью. Иными словами, прилагательное болезненный может быть как дериватом имени боль, так и дериватом имени болезнь. Например, сочетания болезненный укус и болезненное обследование означают соответственно укус и обследование, причиняющие или вызвавшие боль, а сочетание болезненный мальчик обозначает либо мальчика, который часто болеет, либо мальчика, вид которого создает впечатление, что он в настоящий момент болен. Болезненное состояние — это состояние болезни, а болезненное глотание и болезненное мочеиспускание — это глотание и мочеиспускание, причиняющие боль. В сочетаниях болезненно сходит ноготь и болезненно нарывает палец речь идет о процессах, вызывающих боль, а в сочетаниях болезненно обострился или болезненно пожелтевший — о состояниях, вызванных болезнями.
У слов болезненный и болезненно есть также значение, представленное выражениями болезненное самолюбие, болезненная мания, болезненная мнительность, болезненное желание, болезненное внимание, болезненное воспоминание; болезненно плаксив, болезненно ревнивый, болезненно скупой, болезненно жалостлив, см. предложение (1230) Этот нелепый человек был чрезвычайно, болезненно жалостлив (М. Палей. Повиновение), болезненно стеснительный, болезненно ожиревший, см. предложение (1231) Оперуполномоченный Мышин, которого Бобынин в разговоре с министром несправедливо обозвал дармоедом, — болезненно ожиревший фиолетоволицый майор, оставшийся работать в этот субботний вечер из‐за чрезвычайных обстоятельств, дал Наделашину задание (А. Солженицын. В круге первом) и т. п. Во всех этих примерах сочетания вида болезненный Х (болезненно Х) означают ‘Х в такой большой степени, что представляется патологией, а потому говорящий считает, что наличие такого Х плохо’.
Та лексема болезненный, которая является производной от имени болезнь, означает, на наш взгляд, не только ‘возникший вследствие болезни’ и не только ‘склонный к болезням’, как указано в словарях (Евгеньева 1984/1999; Ожегов 1983; Ушаков 2000), и не только ‘подверженный болезням’, ‘свидетельствующий о болезни’, как отмечено в словаре (Ефремова 2000). Сочетание болезненный Х может означать также и ‘Х такой, какой бывает у человека, склонного к болезням’. В этом значении прилагательное болезненный выступает, например, в часто встречающемся в художественной литературе сочетании болезненный вид (так говорят о человеке, например, когда он осунулся, когда его лицо потемнело или изменило цвет, потухли глаза, когда движения человека стали более медленными и т. п.). Кроме того, прилагательное болезненный хорошо сочетается с существительными и прилагательными, свидетельствующими о неблагополучном состоянии или какого-то соматического объекта у человека, или самого человека, то есть с такими словами, как худоба или полнота, широкий или узкий, слабый и хилый, ср. предложения: (1232) Молодой человек беден, пиджачок его куплен поношенным, дешевый клетчатый шарфик с художнической вольностью облегает шею и закрывает узкую болезненную грудь, где и рубашки-то нет (А. Солженицын. В круге первом); (1233) Острые, как шпильки, глаза смотрели прямо на него с лица, очень худого, но не болезненного (А. Грин. Ива); (1234) И сатанинская гордость расширила болезненное, хилое сердце Надькина (А. Аверченко. Телеграфист Надькин).
Наконец, та лексема болезненно, которая производна от слова боль, может обозначать то, что боль является спутником телесных процессов, происходящих с участием человека, ср. болезненно сходит ноготь, болезненно нарывает палец; болезненно дышать (кашлять, ступать на пятку, смотреть на солнце), ср. также <Для него>было болезненно надевать рубашку (‘когда он надевал рубашку, болело тело или какие-то другие телесные объекты’) и т. п.
14.7. Слово «болезнь», его значения и употребление
Остановимся теперь подробнее на слове болезнь, на его значении и употреблении.
Сочетания болезнь горла, ишемическая болезнь сердца (ИБС), язвенная болезнь, болезни суставов, внутренние болезни или психические болезни, то есть сочетания вида болезнь Х-а (у Z), в которых место переменной Х замещает имя соматического объекта или места на теле/в теле человека Z — обладателя данного объекта[134], означают ‘плохое состояние человека Z, которое вызвано плохим состоянием его соматического объекта Х или процессом, происходящим в Х, и которое проявляется в том, что объект Х не может нормально функционировать’. А сочетания вида болезнь Маши или его болезнь, то есть единицы вида болезнь человека Z означают ‘плохое состояние человека Z, которое вызвано плохим состоянием некоторого соматического объекта или места на теле/в теле человека Z (или процессом, происходящим в этом объекте или месте), которое проявляется в том, что Z не может нормально функционировать’.
Замечание (О соотношении значений слова болезнь)
Второй из предложенных текстов толкований является модификацией первого, то есть не представляет какое-то другое значение слова болезнь, а отражает вариант первого значения.
Болезнь — это слово, имеющее двойную референцию[135], поскольку обозначает и состояние, и процесс. Болезнь как процесс характеризуется такими признаками имен процессов, как ‘стадиальность’, ‘периодичность’, ‘длительность’, ‘начальная/промежуточная/конечная точка <процесса>’. Cр. сочетания, передающие как значения этих признаков, так и признаки этих значений: начальная / завершающая стадия болезни, кризисная / острая / хроническая стадия, в последующий период / промежуток болезни, самая опасная / критическая точка болезни. Говорят также история болезни, болезнь шла по нарастающей, болезнь идет как-то не так, течение болезни. Все это контексты, типичные для имен процессов.
Напротив, выражения тяжелая / серьезная / упорная / излечимая / изматывающая болезнь, а также лечить болезнь, психологический аспект болезни, органические болезни или предложение (1235) Болезнь — это поломка, которую нужно устранить — это все примеры языковых единиц, в которых болезнь выступает как имя состояния. В русском языке есть также много и притом семантически разнообразных сочетаний с именем болезнь, в которых оно является референциально неопределенным. Ср. такие сочетания, как болезнь прошла (то ли ‘завершился процесс болезни’, то ли ‘изменилось состояние человека’), картина болезни, рецидив болезни, осложнение болезни, хроническая болезнь, бороться с болезнью и т. п.
Болезни могут быть у соматических объектов любых типов, ср. болезнь сердца (сердце — часть тела), ушные болезни (уши — часть части тела), болезни волос (волосы — телесный покров), болезнь крови (кровь — телесная жидкость), болезни мышц, костей, вен, аппендицит (болезнь одного из рудиментов[136] — аппендикса) и др.
Синтаксические способы обозначения болезней достаточно специфичны и прихотливы. Так, болезнь глаз — это то же, что глазная болезнь, а болезнь сердца — это не то же самое, что сердечная болезнь: первое обозначает исключительно физическую, телесную патологию, а второе — не только болезнь сердца, но и любовь (любовное влечение, «психическую болезнь»), ср. следующий текст (1236) Любовь — болезнь опасная, // Любовь — болезнь заразная, // Любовь — болезнь сердечная, // Стара как мир и вечная (стихотворение взято из текстов Интернета). В то же время субстантивные единицы болезни волос/горла/языка — это наименования классов болезней, а таких атрибутивных единиц, как *волосяные болезни, *горловые болезни и *языковые болезни, вообще не существует. Напротив, атрибутивное сочетание язвенная болезнь обозначает ‘болезнь, основным признаком (симптомом) которой является образование инородного телесного объекта (язвы) в стенке желудка или двенадцатиперстной кишки’, а примеров субстантивного сочетания болезнь язвы в Национальном корпусе русского языка нет.
14.8. Языковые способы обозначения разных видов болезней
Наряду с языковыми обозначениями разных болей (см. выше) можно выделить особые языковые обозначения болезней и комплексов болезней, ср. ветрянка, краснуха, диабет, корь, паротит (свинка), миозит, сифилис, туберкулез, ОРЗ, ОРВИ и еще сотни других имен. Для каждой из известных на сегодняшний день болезней учеными — биологами и медиками — определен комплекс основных, наиболее типичных признаков (симптомов), и вовсе не обязательно, чтобы данная болезнь сопровождалась таким симптомом, как боль. Самое важное здесь то, что по группе симптомов болезнь далеко не всегда однозначно идентифицируется, поскольку одна и та же совокупность симптомов бывает, как правило, свойственна разным, порой даже далеко отстоящим друг от друга болезням. Тем не менее некоторые из глаголов, обозначающих отклонение от нормального физического или психического состояния человека, характеризуют болезни или дискомфорт, связанные с конкретными соматическими объектами либо типами объектов. Например, глагол щемит в его «медицинском» употреблении указывает на сердце, а першит — на горло. Скрипят и хрустят — кости, слабеет — тело, деревенеют — ноги, руки, затылок или шея, немеют — пальцы на руках или ногах, гудят — голова, ноги или руки, а ломит — тело, кости. Указанные глаголы в применении к телесным объектам имеют, как мы видим, ограниченную сочетаемость.
Болезни принято классифицировать, определяя их виды, как это делают специалисты, на основании целого ряда признаков. Среди них, например, такие признаки, как характер течения болезни (ср. острые болезни и хронические болезни) или причины, вызвавшие болезнь (то есть классифицируют болезни по их этиологии), ср. болезни, вызванные механическими, биологическими, химическими или психологическими причинами. Выделяются также классы инфекционных, или — бытовое имя — заразных, болезней, паразитарных и неинфекционных болезней и т. д. По способу лечения противопоставляются терапевтические болезни, хирургические болезни, физиотерапевтические болезни и пр. По тому, кем является субъект болезни, различаются индивидуальные и групповые болезни (болезни определенной социальной группы лиц), а также профессиональные, молодежные, женские, детские и др. болезни. На основании того, какие соматические объекты или какие их типы являются больными, говорят об ушных и глазных болезнях, болезнях горла и языка, сердца и легких, крови (ср. болезни крови) и кожи (ср. кожные болезни, но, реже?болезни кожи), о болезнях желудка и живота (ср. желудочные и абдоминальные болезни ‘относящиеся к животу’), а также о нервных болезнях, о внутренних болезнях (‘болезни внутренних органов’, ср. несуществующее *внешние болезни) и просто о болезнях тела и болезнях души (душевных, или психосоматических, болезнях). Есть, разумеется, и много других признаков, в соответствии с которыми строятся содержательные классификации болезней.
Между тем и сегодня ведутся острые дискуссии по поводу отнесения совокупности определенных признаков человека к симптомам болезни. На страницах печатных СМИ и на экранах телевидения до сих пор время от времени обсуждается вопрос о том, являются ли такие признаки, как стеснительность, застенчивость или возбудимость, отдельными болезнями или признаками таковых, хотя, как кажется, русский язык давно дал ясный ответ на этот вопрос. Ведь сочетания болезненная стеснительность, болезненная застенчивость и болезненная возбудимость не только являются абсолютно правильными, но и не ощущаются как плеонастические. Поэтому ни стеснительность, ни застенчивость, ни возбудимость сами по себе ни болезнями, ни признаками болезней не являются.
Сравнительно недавно на страницах одной из популярных российских медицинских газет[137] появилась статья под названием «Недомогание или болезнь?», в которой обсуждался вопрос, является ли так называемый синдром хронической усталости, или, как его еще называют, синдром усталых городов, болезнью. Автор статьи, врач, канд. мед. наук О. Сорокина пишет, что усталость сама по себе «далеко не всегда признак болезни». Лишь в том случае, когда к постепенно накапливаемой усталости присоединяются другие неприятные явления и состояния, такие как слабость мышц, забывчивость, рассеянность, ослабление памяти и плохое настроение, бессонница, вспыльчивость и раздражительность, боязнь света или шума и т. п., и при этом человек ощущает их по меньшей мере в течение полугода, можно, как считает О. Сорокина, говорить о синдроме хронической усталости как о болезни.
Ходит в среде врачей сегодня и такая старая шутка. Пожилой врач поучает молодого коллегу: «Если больной вконец запутал тебя своими жалобами, пиши в его карте ВСД (вегетососудистая дистония)». Дело в том, что отечественные терапевты еще в советское время утверждали, что такой болезни, как ВСД, нет. И это, между прочим, приводило к весьма огорчительным для больных последствиям, а именно, врачи отказывались выдавать больничные листы людям с таким диагнозам, тем более что жалобы нередко выглядели нелепыми. Например, одному пациенту казалось, что у него постоянно ноют ладони, другому — что болят волосы, третьему — что все время чешутся уши, а четвертому — что у него то сужаются, то расширяются зрачки. Признаков ВСД насчитывалось огромное количество, и считалось, что если подобных жалоб со стороны пациента более пяти-шести, то ему можно смело ставить диагноз ВСД.
До сегодняшнего дня ясности в понимании термина вегетососудистая дистония у медиков нет. Референт этой именной группы квалифицируется либо как болезнь, причем малоприятная (поскольку затрагивает в первую очередь сердечно-сосудистую и дыхательную системы), либо как синдром (в значении ‘совокупность признаков-симптомов, которые могут встретиться при определенной патологии’), а то и как простое легкое недомогание.
Или вот еще один пример. В наши дни медицина, как отмечает Б. Карри, практически забыла понятие и термин нервный срыв. «От частого применения, — пишет она, — этот термин — дитя эпохи, не готовой к открытому обсуждению психических расстройств, — фактически утратил свой смысл <…>. В последние годы психиатры в Европе начали ставить диагноз „синдром выгорания“, симптомы которого включают „опустошение“ <…>. А еще раньше была неврастения — нервная проблема, на которую списывался практически любой симптом»[138].
Расплывчатость содержания термина нервный срыв, равно как и терминов неврастения, депрессия, меланхолия, апатия, тучность, переутомление, отек, паралич, шелушение кожи, сдавливание нерва кисти, напряжение в суставах, онемение языка, жжение в груди[139] и еще очень многих других языковых единиц, обозначающих телесные и психические нарушения, затрудняет не только медицинский контроль над значением терминов и классификацию заболеваний. Такая расплывчатость осложняет определение и оценку значимости симптомов всех подобных нарушений и недомоганий, а также диалоги врачей с пациентами.
В речевом, а скорее семиотическом жанре, каковым является первичный прием врачами больных, обычный и чуть ли не первый вопрос врачей, обращенный к больному, — «Что с вами?» Отвечая на него, пациент, настроенный на позитивное лечение, рассказывает врачу о каких-то «поломках» в организме, и врач, анализируя на основе беседы увиденное и рассказанное, строит анамнез, то есть собирает и упорядочивает сведения о характере патологии и испытываемых пациентом ощущениях, об условиях его жизни и обстоятельствах, приведших к боли и болезни, о заболеваниях, перенесенных пациентом раньше, об операциях, травмах или хронических заболеваниях, об аллергии и еще о многом другом. Собранный материал врач использует как для диагностики болезни и иных неприятных состояний, так и для выбора способа лечения.
Умение разговаривать с больным и понимать сказанное им, внимательно следить за поведением больного, анализировать не только его слова, но также и его ощущения, выраженные в невербальных знаках — жестах и позах, походке и телодвижениях, — все это входит в профессиональную компетенцию и мастерство врача.