Как известно, одним из признаков, обуславливающих течение коммуникации и реализацию целей, поставленных ее участниками, является характер отношений между собеседниками. В теории речевой коммуникации, а также в теории и практике компьютерных систем (computer science) почти одновременно были введены понятия дружественного, или дружеского, общения и дружественного компьютера, то есть компьютера, с которым человеку легко поддерживать диалог при решении поставленных задач, и конфликтного общения и недружественного компьютера.
Каждый из указанных типов общения предполагает определенные отношения между партнерами. Можно считать, что эти отношения закреплены в своеобразном негласном договоре о том, в каком ключе должен происходить диалог между его участниками. Наиболее приемлемыми для коммуникации людей являются, конечно, дружественные диалоги. Встает важная задача: определить, каким должно быть речевое и неречевое поведение людей, чтобы диалог был гладким, чтобы в нем не было шероховатостей, мешающих дружественному общению. Нарушение каким-то из собеседников предположительной договоренности о характере протекания диалога ведет к тому, что можно назвать конфликтным коммуникативным поведением с его стороны.
Ситуацию конфликтного коммуникативного поведения мы отличаем от ситуации конфликта. Первая характеризует поведение лишь одного из участников диалога, а вторая определяет поведение сразу двух собеседников. Коммуникативный конфликт выражается в том, что один из партнеров нарушает нормы дружественного общения, а другой реагирует на такое нарушение негативно вербальным или невербальным способами. При отсутствии выраженной в знаках (даже в знаках молчания!) негативной реакции второго собеседника можно говорить о конфликтном поведении, но еще не о конфликте.
Дружественное, или неконфликтное, общение происходит между партнерами как социально равноправными, так и социально неравноправными. В дальнейшем мы остановимся на одном типе дружественного общения, а именно, нас будет интересовать только такое непосредственное общение людей, в котором они с самого начала предполагаются равными социально, имущественно, этнически, расово и культурно, когда они физически и психически здоровы. При этом пол собеседников для нас значения иметь не будет. Иными словами, нас будет интересовать единственный фактор, влияющий на характер протекания устного диалога, а именно отношения между его участниками.
7.1. Норма и способы ведения диалога. Два типа норм
При обсуждении структуры и содержания диалога, вопроса о том, как обычно протекает диалог, каковы правила диалогического общения и каковы используемые в диалоге семиотические средства, автоматически возникает разговор о норме. Исследователи диалога обычно молчаливо предполагают, что норма существует только для диалога дружеского, неконфликтного. Между тем можно говорить и о существовании норм речевого и неречевого поведения для другого, конфликтного диалога. Что же представляют собой нормы человеческого поведения в таком диалоге?
Ситуации конфликта регулируются особыми правилами, при этом возникает представление о естественном и неестественном речевом поведении участников конфликтного общения. Такое поведение бывает как нормативным, так и ненормативным.
Если один из собеседников вдруг начинает обижаться, то он показывает это другому знаками. Он либо говорит ему о своей обиде в том же самом диалоге, то есть пользуется словами, либо выражает обиду невербально — мимикой, жестами, позами и др. А если собеседники, например, рассердились или дуются друг на друга, то это непосредственно отражается в их поведении, в частности в тоне или голосе, то есть в единицах параязыка и речи. Так, один из участников диалога крайне редко говорит другому в том же диалоге Я на тебя рассердился. Если человек в ходе диалога пришел в ярость, то в общении людей русской культуры это должно быть видно по проявлениям ярости на его лице — «должно быть» в том смысле, что соответствующая мимика (насупленные брови, злой взгляд, сжатые губы или, напротив, оскал) является нормой поведения в данной конфликтной ситуации. Партнер может при этом съеживаться; он, как говорят, прячется и вербально ведет себя тоже не так, как ведут себя люди в дружеской беседе. Если два человека мирно разговаривают, то они обычно ориентируют тело, лицо и глаза друг на друга, а не поворачиваются в сторону и не отворачиваются.
Когда же возникает какой-то конфликт, то, как неоднократно было показано для разных культур и для разных языков тела (см., например, (Крейдлин 2002)), сумма общих взглядов собеседников, то есть то, что по-английски называется mutual gaze, заметно уменьшается. И такое уменьшение суммы взглядов является обычным для конфликтных ситуаций, возникающих при общении людей разных культур. Сохранение или увеличение прежнего количества взглядов свидетельствовало бы, напротив, о патологии поведения или о том, что прежде возникший конфликт исчерпан.
Таким образом, различение двух видов норм и правил — правил конфликтного и неконфликтного общения, — а также отвечающих этим правилам норм поведения очень важно для описания принципов и законов мультимодальной коммуникации.
7.2. Естественное и конфликтное поведение участников диалога
В связи с тем, что понятие правил поведения участников диалога определяется нами как релятивизованное относительно конфликтности / неконфликтности актуальной ситуации, возникает необходимость рассмотреть понятие естественного поведения человека в актуальном диалоге — понятие, которое, к сожалению, пока еще плохо изучено и мало используется специалистами в области теории диалога и речевой коммуникации. Поясним, почему такое рассмотрение необходимо.
В дружественном общении норма связана с модальностью долженствования, то есть норма — это то, как человеку следует вести себя в данной неконфликтной ситуации, как людям предписывают вести себя общество, этнос, культура и этикет. Естественность поведения — это понятие не социального плана, то есть оно не регулируется обществом, этносом и культурой. Естественность — это свойство характера человека, отражающее его типовое поведение в разных ситуациях, и оно, вообще говоря, может вступать в конфликт с правилами такого поведения.
Если человек открытый и откровенный, что является свойством его характера, оно так или иначе проявляется в его речевом и неречевом поведении. Однако в ряде ситуаций нормы общественного поведения и правила этикета предписывают сдерживаться и не выражать напрямую чувства и мысли, что, как правило, бывает трудно многим людям, по природе прямым и открытым. Человек, следующий этим нормам, то есть ведущий себя сдержанно, превращается в скрытного или неправильно воспринимается людьми как скрытный. Здесь мы имеем дело с конфликтом другого рода, а именно между свойством характера и правилами этикета. В таком конфликте чаще побеждает этикет, потому что человек — существо социальное и ему надо дальше жить в том обществе, которое установило этикетные нормы.
В русском языке и русском языке тела подобная разновидность конфликта, равно как и предыдущая, имеет свои проявления. Так, наличие конфликта между двумя желаниями — быть естественным и вести себя в соответствии с правилами приличия и этикета — входит в семантику таких глаголов, как подавлять, скрывать, прятать, сдерживаться, ср. сочетания подавить агрессию, скрывать злость, прятать гнев, и метафорических выражений (не) выходить из себя, (не) переступить грань (последнее свидетельствует о существовании неких границ между конфликтным и неконфликтным поведением).
Иногда в качестве единицы письменного текста, помогающей увидеть ситуацию внутреннего конфликта, используется многоточие в одном из своих значений.
В устном диалоге ту же роль, что и перечисленные выше языковые единицы, выполняют жесты самых разных семиотических классов. Так, если адресат видит, что его партнер ведет себя как-то неестественно: подавляет улыбку, глотает слезы обиды, сжимает губы или делает нечто подобное, то он судит по этому поведению о наличии у партнера внутреннего конфликта. Здесь жестовое поведение, которое может и не иметь в русском языке идиоматичного выражения, является диагностическим признаком такого конфликта.
В текстах пьес для передачи рассматриваемого конфликта часто используются подобного рода выражения как ремарки — инструкции актерам, как вести себя на сцене.
Как видим, глаголы, описывающие вербальное и невербальное поведение, могут совпадать, и это, как нам кажется, является дополнительным свидетельством важности описания условий совместного сосуществования в диалоге вербального и невербального знаковых кодов, то есть мы опять-таки сталкиваемся здесь с проблемой мультимодальности.
Приведем несколько примеров использования перечисленных выше слов и словосочетаний.
Улыбчивый[74] человек вынужден часто подавлять улыбку или прятать ее, сжимая губы и совершая этим насилие над своим привычным поведением. А другой человек может улыбаться в разговоре с собеседником тогда, когда ему плохо, в частности, потому, что не хочет, чтобы собеседнику тоже было плохо. С точки зрения русской культуры такое невербальное поведение не очень принято, тогда как с точки зрения японской культуры оно, напротив, является естественным; вообще, улыбчивость считается свойством японского характера и коммуникативного поведения[75]. Если один из партнеров по диалогу начинает вести себя недружественно или даже агрессивно, то другой может пытаться предотвратить возможный конфликт средствами языка тела, а именно принимать миролюбивую позу, заглядывать в глаза собеседнику, говорить с ним тихим голосом, обращать обе руки ладонями к партнеру, как бы останавливая его и тем самым создавая преграду для проникновения агрессии. Последним жестом человек словно защищается от агрессии. Приведенный пример иллюстрирует жестовое поведение, соответствующее нормам поведения взрослого человека, старающегося избегать конфликтов. В описываемом случае коммуникативное поведение человека как раз отвечает его характеру и соответствует этикетным нормам.
Из-за того что естественность поведения в ряде случаев вступает в конфликт с этикетными нормами общения, она не может однозначно оцениваться как хорошее или плохое свойство человека, в отличие, например, от таких свойств характера, как хладнокровие (однозначно хорошее) или холодность (однозначно плохое). Если добрый называет положительное качество человека, то добренький в ряде контекстов — явно отрицательное. Многие же свойства вне данного контекста не получают однозначной оценки, и таким является свойство естественности. Своеобразное отношение вызывают у нас нахалы: например, молодой человек хочет поцеловать девушку. Говорят: «Поцелует — значит, нахал, а не поцелует — сволочь». Очевидно, свойство нахальства амбивалентно.
Внезапно возникший конфликт между людьми часто рассматривается в русском языке метафорически — как огонь. Конфликт стремятся погасить или, наоборот, раздуть, разжечь. Говорят, что конфликт разгорелся или затих.
Изучение русского языка тела, моделей и способов невербального телесного поведения показало, что невербальные знаки принимают активное участие в конфликте — даже в большей степени, чем вербальные. В русском языке тела имеется много средств (знаков и моделей невербального поведения) погасить конфликт и много средств раздуть его. Вытянутая вперед рука, обращенная ладонью к говорящему, — это жест, означающий ‘успокойся’[76], ‘хватит’. Появление слез на глазах тоже часто гасит конфликт, равно как и примирительная улыбка (та, что в английском называется appeasing smile). Напротив, русские агрессивные жесты — а их целый класс — все направлены на усиление конфликта. Речь идет о жестах угрозы, о жестах-вызовах, таких как вскидывание головы, резкая подача корпуса в сторону собеседника и др. Переход на более тихий голос, более открытые жесты и взгляды, «мягкие» фразы — это вербально-невербальные модели диалогического поведения, успокаивающие человека, стремящегося к конфликту.
Разумеется, и в естественном языке тоже есть много средств, ориентированных на погашение конфликта. Это слова и выражения Успокойся! Перестань! Ну хватит!, произносимые с соответствующей интонацией, и т. п. А есть языковые средства, направленные на усугубление конфликта. Это разного рода речевые поддразнивания, «подзадоривания», речевые уколы и удары в больную точку.
7.3. Конфликт. Успокоительная и агрессивная стратегии поведения
Когда произошел коммуникативный конфликт, погасить его бывает очень сложно: на то должно быть желание сразу обоих участников диалога. При коммуникативном конфликте существуют две основные стратегии, или линии поведения конфликтующих сторон: успокоительная, или успокаивающая, стратегия, направленная на сглаживание конфликта, и агрессивная стратегия, направленная на его обострение.
При сглаживании конфликта кто-то должен сделать первый шаг навстречу другому, и этот шаг может быть как вербальным, так и невербальным. Интересно, что невербальный шаг обычно предшествует вербальному, больше того, вербального шага может не быть вообще: партнер только по невербальному поведению собеседника узнает о его желании помириться.
Из невербальных способов погашения конфликта наиболее часто используется смена дистанции между собеседниками. В конфликте дистанция, или расстояние между общающимися людьми, бывает больше, чем расстояние при дружественном общении, и сочетание сделать первый шаг перестает быть метафорой — человек совершает реальное, физическое движение навстречу собеседнику, уменьшая возникшую при конфликте коммуникативную дистанцию. Точно так же происходит актуализация внутренней формы вербальной метафоры протянуть руку: человек действительно протягивает руку своему собеседнику в жесте примирения. Для успокаивания и сглаживания конфликта используется и много других русских жестов, в основном из класса жестов дружбы. Это дружеская улыбка, мануальные жесты дотронуться, взять за руку, положить руку на плечо и др. Часто такие единицы языка тела сопровождают речь, а именно слова примирения, успокоения, извинения и т. п.
До сих пор модели и тактики невербального агрессивного поведения рассматривались вне связи с ситуациями конфликта (см., например, (Крейдлин 2004)), между тем как их связь с конфликтными ситуациями более чем очевидна и заслуживает особого внимания. Например, агрессивное поведение в ситуации конфликта способно меняться. Так, в продолжение конфликта степень агрессии в одних ситуациях не меняется, а в других ситуациях меняется, причем значительно. Обычно агрессия, если не выбрана успокоительная стратегия, в коммуникации только усиливается.
При языковом описании усиливающегося конфликта, в частности вызванного агрессией, широко используются близкие к метафоре огня, но все же другие метафоры — а именно жара и очень сильного пламени. Мы говорим, что ситуация накалилась, что спор стал жарким, употребляем глаголы распалиться и разгорячиться. Все эти языковые единицы напрямую связаны с нарастающим эмоциональным накалом. На смену возмущению часто приходят гнев, ярость, бешенство и другие более сильные чувства, а раздражение уступает злости и злобе. В свою очередь, меняется и поведение партнера, подвергшегося агрессии. А именно, робость сменяется страхом, доходящим до паники, неприязнь — враждой, недоумение — полной подавленностью.
Сила накала эмоций не только отражается в речи, но и проявляется в невербальном поведении. В невербальном знаковом коде одним из существенных показателей накала эмоций в ситуации конфликта является изменение разных физических параметров жестикуляции. Как отмечал в одной из своих работ нидерландский исследователь Нико Фрийда (Frijda 2006), невербальная коммуникация — это прежде всего эмотивное экспрессивное поведение. Поскольку не регламентированная строгим этикетом коммуникация редко бывает абсолютно спокойной, не затрагивающей каких-то волнующих собеседников вопросов, она часто сопровождается экспрессивными движениями и жестами. Закономерность поведения здесь довольно просто сформулировать: чем больше накал эмоций, тем интенсивнее и разнообразнее жестикуляция. Движения при этом, как говорят специалисты в области невербальной семиотики, становятся более широкими, то есть растут амплитуда и объем движений, увеличиваются их частота и скорость. Человек производит больше незнаковых движений, потому что ему трудно передавать информацию знаками в неспокойном состоянии. Ср. такие проявления подобного поведения, как употребление языкового выражения нет слов, чтобы… или невербальные проявления, например, при очень сильном волнении человек задыхается, он совершает по большей части беспорядочные движения, с трудом говорит. Было бы полезно установить количественные и качественные корреляции между степенью испытываемой эмоции и физическими параметрами ее типовых проявлений. Этого, насколько нам известно, пока еще не сделано (и уж точно не сделано для русской культуры).
7.4. Типология конфликтных коммуникативных ситуаций и характеристика способов конфликтного поведения
Как мы говорили, конфликтные коммуникативные ситуации делятся на два класса в зависимости от того, какая стратегия поведения выбирается участниками ситуаций. Это агрессивные ситуации, или ситуации агрессии, и ситуации примирения.
Конфликтные ситуации можно классифицировать и на основе других признаков, например в зависимости от того, какой из знаковых кодов является преобладающим в общении. А именно, есть речевые конфликтные ситуации, в которых участники используют преимущественно речевой код; о людях в таких ситуациях обычно говорят, что они ведут себя несдержанно, не держат себя в руках, выходят из себя и т. п., а есть неречевые конфликтные ситуации, в которых доминирующим является невербальный знаковый код. Выход эмоций у людей в конфликтных ситуациях часто бывает непроизвольным; правила социального этикетного поведения нарушаются.
Сейчас мы остановимся на неречевых конфликтных ситуациях, причем будем рассматривать только конфликтное поведение одного из участников. Заметим, что, строго говоря, считать такие ситуации конфликтными не вполне точно, однако мы позволим себе несколько отойти от нашего же определения конфликтных коммуникативных ситуаций.
Поскольку при возникновении конфликта участник своим поведением отклоняется от норм, принятых для дружеского общения, последующая содержательная классификация неречевых конфликтных ситуаций могла бы строиться на основании характера отклонений от коммуникативных норм, точнее на основании указаний, в чем эти отклонения состоят.
Часто отклонения проявляются в том, что один из участников коммуникации не выразил того смысла, который ожидал от него партнер или которого требовала от него сама ситуация общения. В этом случае прежде дружеское общение может с легкостью перейти в конфликтное. Например, в ситуации, когда по законам дружеского общения ожидалась дружеская улыбка, человек иронически усмехнулся или вместо явного проявления радости весь как-то сжался и нахмурился. Его невербальное поведение (в приведенных примерах) может не понравиться партнеру, и предпосылки для конфликта налицо.
Ситуации, когда человек не выразил того смысла, который ожидал от него партнер, делятся на два важных подкласса.
Первый подкласс образуют ситуации, когда человек вообще не отреагировал на слова или действия партнера, между тем как тот ожидал от него реакции. В языке подобное поведение описывается выражениями уклонился; смолчал; сделал вид, что не услышал/не заметил; не сказал ни да ни нет; проигнорировал; никак не отреагировал и т. п. Второй подкласс составляют ситуации, когда человек на слова или действия партнера отреагировал, но не так, как ожидалось. Ср. фрагмент из рассказа польского писателя М. Хласко «Парная»: (956) — Поцелуй меня, — попросил он. Она молча протянула ему руку. Этому фрагменту предшествует следующая ситуация: между двумя любящими людьми, немолодым мужчиной и молоденькой девушкой, возникла размолвка. Увидев внезапно появившиеся слезы на глазах девушки и желая примирения, мужчина решил прекратить выяснение отношений. Однако протягивание руки в ответ на просьбу поцеловать вполне могло продолжить конфликт.
Второй подкласс устроен более сложно. Ситуации в нем разбиваются на две группы.
В одну из них входят ситуации, в которых происходит замена одного телесного знака на другой телесный знак того же семантического класса[77]. В этом случае, как показывает практика, дальнейший конфликт менее вероятен. В приведенном выше примере жест протянуть руку относится к классу жестов дружбы. Поцелуй, о котором просил мужчина, тоже является жестом дружбы, но с другим смыслом[78]. Конфликта между героями рассказа не последовало, хотя жест ожидался другой. Рассмотрим еще один пример: (957) <Я обернулся к площади и увидел Максима Максимыча, бегущего что было мочи> …он хотел кинуться на шею Печорину, но тот довольно холодно, хотя с приветливой улыбкой, протянул ему руку. Штабс-капитан на минуту остолбенел, но потом жадно схватил его руку обеими руками (М. Лермонтов. Герой нашего времени). Реакция Максима Максимыча здесь вполне естественна; неадекватность описываемого поведения Печорина подчеркивается глаголом остолбенеть. Действительно, бывает, что человек впадает в ступор от неожиданного поведения партнера и потому не знает, как себя вести или что говорить. На короткое время (на минуту) остолбенев, Максим Максимыч быстро пришел в себя и после этого повел себя практически так, как хотел. Потому в описываемой ситуации никакого конфликта не возникло.
Другую группу образуют гораздо более конфликтные коммуникативные ситуации. Они возникают тогда, когда человек употребляет жесты или слова, семантически резко отличающиеся от тех знаков, которые скорее мог бы ждать от него собеседник. Здесь действует следующая закономерность: чем разительнее смысловое отличие (в частности, когда знаки принадлежат разным, «антонимическим» семантическим классам), тем с большей вероятностью произойдет коммуникативный конфликт.
7.5. Языковые средства описания конфликтных коммуникативных ситуаций
Из русских языковых средств, которые очень часто используются для описания конфликтных коммуникативных ситуаций, мы рассмотрим некоторые наречия. А именно, обратимся к группе наречий, которые раньше изучались весьма спорадически и не подвергались системному анализу. Речь пойдет о группе слов, которые можно отнести к наречиям манеры поведения человека. В грамматиках такие наречия иногда подаются как отдельный подкласс наречий образа действия, между тем как эта группа отличается от других наречий образа действия своими свойствами.
Во-первых, наречия манеры поведения либо имеют одно значение и являются характеристиками исключительно манеры речевого или неречевого поведения, либо имеют несколько значений, и среди них, наряду со значением отражения манеры поведения, встречаются другие значения или употребления, пока еще не получившие статус отдельных значений[79]. Например, такие наречия, как громко, тупо или быстро, встречаются в предложениях типа (958) Чайник громко свистел на плите; (959) Я <…> всякий раз тупо начинал все с самого начала (А. Волос); (960) Он быстро придумал решение задачи, и в этих предложениях они не описывают манеры поведения.
У тех же наречий есть и другие значения, указывающие на манеру поведения. Так, в предложении (961) Воспитанный человек во всех отношениях не ведет себя «громко», экономит время других (Д. Лихачев. Письма о добром и прекрасном) громко характеризует манеру поведения вообще. В предложении (962) Священник говорил слишком громко и мне мешал думать (Митрополит Антоний. О церкви) громко описывает манеру речевого поведения. А в предложении (963) Он громко стукнул кулаком по столу то же наречие характеризует манеру жестового поведения, а именно силу жестового движения — удара. В примере (964) Андрей тупо уставился на учительницу наречие тупо характеризует непонимание, выраженное во взгляде, а в примере (965) При виде пожилого человека, входящего в комнату, он быстро вскочил с места наречие быстро характеризует скорость выполнения этикетного действия — при появлении в помещении пожилого человека принято приветствовать его стоя.
Во-вторых, отдельные наречные лексемы, характеризующие манеру поведения участников диалога, могут прямо или косвенно описывать психические состояния людей или наличествующие отношения между ними, причем в основном конфликтного характера. Дело в том, что особое подчеркивание манеры поведения человека в коммуникативном акте, происходящем без участия посторонних лиц, всегда отвечает определенным прагматическим целям, а именно необходимости указать на какие-то изменения, произошедшие в ходе данного акта. Такие изменения, в свою очередь, чаще всего вызваны изменениями состояния или поведения участников коммуникации.
Разберем несколько примеров.
Во фразе (966) Она сухо заговорила наречие сухо характеризует способ говорения, причем необычный для дружественного общения. Если бы это была постоянная характеристика голоса, то тогда зачем нужно было бы ее особо упоминать? Следовательно, наречие сухо указывает не на постоянное свойство голоса, а на его изменение. Такое изменение голоса, не вызываемое физиологическими причинами, объясняется психологическими причинами: что-то, видимо, произошло в коммуникации между людьми или в какой-то предшествующей ситуации; отношения стали конфликтными. В тексте (967) — Жить! — с каким-то остервенением сказал Степан. Баба испуганно отшатнулась (Б. Екимов. Пиночет) появление наречия манеры поведения испуганно объясняется изменившимися отношениями собеседников и описывает новое эмоциональное состояние женщины. Наречие испуганно здесь является реакцией на непосредственный «раздражитель».
В-третьих, важной семантико-синтаксической особенностью наречий манеры поведения является непрямое соотношение между их семантической и синтаксической сферами действия[80]. Если и семантически, и синтаксически наречия чаще всего связаны с глаголом, то в данном случае это не так: синтаксически такие наречия присоединяются к глаголу, а семантически относятся к его актантам, а именно, характеризуют актуальное психологическое состояние участников коммуникативной ситуации или актуальные отношения между ними. Так, в приведенном выше тексте (967) наречие испуганно синтаксически связано с глаголом отшатнулась, а по смыслу описывает эмоциональное состояние женщины, а не характеризует описываемое действие.
Наречия манеры поведения делятся на несколько групп. Как мы уже отмечали, есть наречия <преимущественно> речевого поведения, наречия <преимущественно> неречевого поведения и наречия, которые могут характеризовать как тот, так и другой тип поведения. Эти смысловые свойства, как нам представляется, заслуживают особой фиксации в словарях или грамматиках. Не описывая в этой работе семантику отдельных наречий и не предлагая их полных и детальных лексикографических портретов, отметим некоторые важные свойства, общие для каждой из групп.
Многие наречия речевого поведения, описывающие физические свойства актуального голоса и тона, стереотипно связываются с возникшими конфликтом или конфликтной ситуацией. Появление в текстах наречных лексем, характеризующих голос и тон, таких как сухо, глухо, медленно, протяжно, отрывисто и многих других (об этих наречиях см. в статье (Крейдлин 1999)), обусловлено описываемыми в этих текстах ситуациями, в ходе которых отношения между собеседниками ухудшились. Такие наречия являются диагностическими признаками коммуникативного конфликта.
В литературе неоднократно отмечалось, что агрессивное поведение всегда выражается невербальным образом, даже в тех случаях, когда в текстах описываются исключительно его вербальные стороны. Например, в ситуации агрессии человек начинает громко говорить, у него меняется лицо, появляются агрессивные жесты рук, тело как бы подается вперед для удара и т. д. В текстах пьес в изобилии присутствуют авторские ремарки типа резко говорит; гневно бросает слова, в которых представлены глаголы речи и их характеристики. Читая ремарки, сопровождающие произносимый текст, режиссер и актеры понимают, что в театральной интерпретации данного текста одним голосом не обойтись, а требуется сыграть весь комплекс поведения — не только его вербальную часть, включая параязыковую, но и жестовую, в частности позы, мимику, знаковые телодвижения и т. д.
В примерах (968) — Что мы делаем! — воскликнул я и судорожно отодвинулся назад (И. Тургенев. Ася) и (969) Он вскакивал, размашисто жестикулировал и несколько раз даже цыкнул на оппонента: «Молчать!» наречия судорожно и размашисто — это все наречия того невербального знакового поведения, которое часто ведет к коммуникативному конфликту.
В сочетаниях брезгливо осведомился, неприязненно спросил, испуганно ответил, боязливо пробормотал, гневно крикнул и т. п. наречия передают актуальное эмоциональное состояние человека либо его негативное отношение к каким-то аспектам диалога или к партнеру. Наличие таких сочетаний в текстах свидетельствует о том, что мы имеем дело с конфликтной коммуникативной ситуацией. Обратим особое внимание на то, что, хотя все приводимые здесь глаголы относятся к глаголам речи, описываемое с их помощью конфликтное поведение включает в себя не только вербальные, но и невербальные аспекты. К невербальным аспектам относятся все возможные знаки языка тела, а именно тон, мимика, взгляды, позы, касания и знаковые телодвижения. Например, из сочетания брезгливо осведомился мы узнаем, что вопрос был задан особым, брезгливым тоном, что на лице спрашивающего в тот момент была презрительная мимика (он мог, например, скривиться или поморщиться), что, возможно, спрашивающий отодвинулся от адресата, увеличивая тем самым коммуникативную дистанцию (надежный диагностический показатель психологического отчуждения). Наречие брезгливо, таким образом, семантически характеризует не только речевое, но и неречевое поведение, или, говоря более формально, имеет место распределение смысловой характеристики по разным знаковым кодам.
Значения и употребления наречий, характеризующих манеру невербального поведения, ранее не описывались. Причина этого состоит в том, что невербальным поведением людей и языковыми способами его отображения в текстах лингвисты и семиотики занимались крайне мало.
Человеческие отношения, такие как доминация и подчинение, с одной стороны, и дружественность и взаимное приятие, с другой стороны, находят, как мы видим, отражение как в вербальном, так и в невербальном коде и сложным образом отражаются в моделях конфликтного и дружеского поведения. Для описания человеческих отношений и их проявлений в диалогах необходимо учесть различные характеристики человеческого тела и его частей, которые являются составляющими семиотической концептуализации тела и телесности.
Изучение человеческих отношений и их проявлений в диалоге может вестись по нескольким направлениям. Одно из них связано с русской деловой культурой и особенностями вербального и невербального знакового поведения участников делового общения и, шире, особенностями его прагматики[81]. Второе направление связано не с прагматикой общения, в частности делового, а главным образом с семантикой и синтаксисом языковых единиц, выражающих рассмотренные два типа отношений между людьми.
В следующих разделах мы остановимся на некоторых классах русских невербальных знаков и на семиотических актах дружеского и любовного общения, а именно речь пойдет о жестах класса объятий и класса поцелуев.
7.6. Дружеские и любовные жесты и их классы
Парень я молодой, но хожу с бородой,
Я не беспокоюся — пусть растет до пояса.
А когда прогоним фрица, будет время, будем бриться,
Стричься, бриться, умываться, с милкой целоваться.
Некоторые жесты являются «любимыми» невербальными знаками данной культуры, причем любимые жесты обычно существуют не обособленно, а объединяются в группы, или классы. В русской культуре выделяются следующие любимые классы невербальных знаков (отметим сразу, что одни знаки присущи только русской культуре, а другие свойственны многим культурам).
Например, два больших класса образуют жесты приветствия и прощания (см. (Крейдлин 2007б)). Еще один класс — это любимые русской культурой жесты установления и прерывания контакта с миром. К ним относятся знаки заткнуть уши, прикрыть глаза рукой, прикрыть рот рукой, отвернуться, отшатнуться и некоторые другие. Есть в русском языке тела также любимая группа жестов касания и привлечения внимания адресата жеста к некоторому человеку или к некоторому объекту. Наконец, отдельные классы любимых жестов составляют жесты приглашения к выпивке (например, «штопор» (рис. 4), щелкнуть (щелкать) по шее (рис. 5), «ищу третьего» (рис. 6), «стаканчик» (рис. 7) и др.) и жесты, отражающие разные аспекты устного текста.
Жест «штопор» в русской культуре является иконическим, отображая инструмент для открывания бутылки. Этимология жеста щелкнуть (щелкать) по шее связывается, по одной из версий, с печатью, которую Петр I поставил на шею мастеру, выполнившему его приказ — позолотить купол церкви за два дня. Сначала царь пожаловал ему грамоту, по которой мастер мог пить и есть в кабаках бесплатно. Однако мастер эту грамоту потерял, и тогда Петр поставил ему на шею несмываемую печать, чтобы тот мог показывать ее в кабаках. Таким образом, щелканье по горлу означает выпивку. Между тем англичане называют ту же жестовую форму cork gesture, то есть соотносят ее с пробкой, вылетающей из бутылки (cork — англ. «пробка»). Жест «ищу третьего» соответствует речевому акту — предложению выпить втроем спиртное. Стандартная интерпретация этого жеста такова: два пальца обозначают двух мужчин, готовых к немедленному распитию спиртного. Третий палец скрыт от наблюдателя за одеждой и символизирует третьего человека, которого желательно «найти». Третий человек нужен потому, что бутылка 0,5 л примерно соответствует трем стаканам. К тому же когда-то цена бутылки распиваемой водки (2 руб. 87 коп.) вместе с ценой закуски хорошо делилась на три, и потому акт приглашения выпить на троих именовался в русском просторечии как сложимся по рублику. Жест «стаканчик» иконически отображает форму небольшого стаканчика.
Рис. 4. Жест «штопор»
Рис. 5. Жест щелкнуть (щелкать) по шее
Рис. 6. Жест «ищу третьего»
Рис. 7. Жест «стаканчик»
Введение новой темы в устной речи русских людей часто сопровождается жестом раскрывающейся ладони. Сегментирование, или членение, речи на отдельные блоки (синтагмы) сопровождается жестовыми ударениями, а замедление речи, акцентирующее ее важность, маркируется плавным отведением руки в сторону. В русской и некоторых других культурах особое место занимает класс иконических жестов инструментального характера, о которых уже говорилось в § 1 гл. V.
Ниже речь пойдет об одном классе русских жестов — объятиях. Мы покажем, что русские объятия бывают разной формы, что они передают разные, иногда не совсем тривиальные смыслы, что они сопровождаются определенными языковыми или жестовыми единицами и что сферы и контексты употребления объятий тоже могут быть разные. Мы осознанно будем говорить о русских объятиях; в других невербальных культурах объятия могут быть совсем другими.
7.7. Русские объятия и слово «объятие»
Сначала объясним, почему русские объятия образуют класс жестов, а не представляют собой отдельные разрозненные единицы. Жесты, как и разные другие знаки, объединяются в классы по общим семантическим, синтаксическим, морфологическим или каким-то другим признакам, и потому различают семантические, синтаксические, морфологические и др. классы жестов.
Жесты-объятия образуют именно семантический, или смысловой, класс, поскольку объятия характеризуются большой смысловой общностью, то есть имеют богатый семантический инвариант. Этот инвариант состоит в выражении дружеской приязни и теплого отношения обнимающихся людей друг к другу. Если же только один человек обнимает другого, то именно он выражает данное отношение, а про отношение адресата жеста к обнимающему ничего не известно.
Что же касается слова объятие, точнее его внутренней структуры, то об— в нем — это приставка, обозначающая охват предмета со всех сторон[82], а — (н)ять — корень, который в древнерусском языке имел значения ‘брать’, ‘схватить’ (по данным словаря (Срезневский 1902/2003)). Не случайно и жест объятие, и его языковая номинация означают в определенном смысле присваивание, начало обладания человеком (ср. также выражение в объятиях сна). Ту же идею полного охвата предмета, владения им выражает переносное значение глагола обнять. Словарь русского языка С. И. Ожегова дает такое объяснение этого значения: ‘охватить в полном объеме, постигнуть, понять’ с пометой книжн. и приводит в качестве примера выражение обнять что-н. умом (Ожегов 1983). Существительного же, образованного от глагола обнять в этом значении, в современном русском языке нет.
В своем наиболее частом употреблении слово объятие является производным от глагола со значением ‘обниматься’, а не ‘обнимать’. Дело в том, что объятие обычно представляется как обоюдное активное действие двух участников, ср. крепкое объятие, дружеские объятия, то есть человек Х обнимает человека Y-а, а Y обнимает Х-а. Глаголы обниматься, а также целоваться, соревноваться, встречаться (не встречать!), общаться и т. п. имеют грамматическую форму на — ся (показатель взаимного залога).
Однако в действии, называемом словом объятие, могут принимать участие сразу несколько лиц; вспомним, например, объятия футболистов на поле или обнимающиеся группы людей на фотографиях. И это уже другие контексты употребления жеста и описывающего его слова.
Наконец, еще один пример употребления слова объятия представлен единицей заключить кого-то в объятия. В обозначаемом действии активным лицом является один лишь субъект, то есть тот, кто обнимает. Если же мы хотим сказать, что активны оба участника, то для выражения этого смысла данная единица уже не годится; нужный смысл можно передать сочетанием заключить друг друга в объятия, где парное местоимение друг друга является лексическим показателем взаимного действия.
7.8. Основные противопоставления на множестве объятий и языковые описания объятий
Единицы класса объятий отличаются друг от друга не только смысловыми нюансами, о которых пойдет речь дальше, но и формой, то есть местом, способом и манерой исполнения жеста. Эти признаки носят общий характер, они, как известно, определяют морфологическую структуру каждого невербального знака.
Различение объятий по месту, способу или манере исполнения очень важно. В частности, оно существенно для перевода с одного языка на другой фраз, описывающих соответствующее жестовое действие. Если не знать, какой жест имеется в виду, то даже такую простую фразу, как Он ее обнял, однозначно перевести, например, на английский язык нельзя. Эта фраза имеет несколько вариантов перевода, не синонимичных один другому: He embraced her; He hugged her; He gave her a hug; He squeezed her; He pressed her и др. И жест embrace исполняется иначе, чем жест hug, а hug — иначе, чем press. Жест hug [83]является жестом чисто приятельским, дружеским; он всегда сопровождается дружеской улыбкой. У него есть своя форма: hug исполняется двумя руками, он сравнительно короткий по времени исполнения и компактный по месту приложения, поскольку при нем обхватывается только верхняя часть корпуса (обратим внимание на близость глаголов обнимать и обхватывать, в которых фактически заключено одно и то же физическое действие). В жесте hug нет ничего любовно-эротического, а потому предложения (970) Она долго была (находилась) в его объятиях и (971) Она бросилась (упала) к нему в объятия нельзя передать по-английски с помощью слова hug или сочетания to give a hug. Объятие, называемое словом embrace, выражает другие — интимные или, во всяком случае, более интимные — отношения между участниками коммуникации. В то же время английский глагол to press означает ‘прижать’ в смысле ‘надавить на кого-то’, а потому этот глагол, будучи примененным для описания действия, осуществляемого одним человеком по отношению к другому, имеет отрицательные коннотации. Следовательно, предложение (972) Он прижал ее к груди не следует переводить на английский при помощи этого глагола — скорее тут нужно использовать глагол hug или clasp (He clasped her to his bosom). Однако форма жеста будет иной, чем в случае hug: жест clasp — это жест защиты, тепла и укрытия. Он обычно применяется мужчиной по отношению к женщине или людьми обоего пола по отношению к ребенку. Если же объятие по времени долгое, например человек в течение какого-то времени стоит, прижимая к себе другого, то такое действие часто передается в английском языке выражением He held her/him tight.
Русские объятия, как и английские, противопоставляются по признаку «сила / слабость», ср. сжать в объятиях, стиснуть в объятиях. Если объятия обычные, то говорят просто заключить в объятия, а объятия большой силы описываются такими словами, как сильные, крепкие, могучие и т. д. Слабые объятия описываются глаголом приобнять.
Русские объятия противопоставлены также по тому соматическому объекту, который обхватывают. Когда обнимают человека, обычно описывают это действие так: (973) Он его / ее обнял. И хотя обнимают только корпус человека, причем верхнюю часть корпуса, не говорят *Он обнял тело / корпус / туловище / спину и т. д., то есть не обозначают место, которое обнимают. Это объясняется тем, что верхняя часть корпуса является стандартным местом исполнения объятия, а все стандартное не требует обязательного отдельного упоминания. Ср. предложения (974) Он отодвинул шкаф (это в норме делается руками, а потому слово руки опущено); (975) Он откусил нитку (зубами; слово, однако, опущено). В тех же случаях, когда «стандартные» место, объект и т. п. по какой-то причине все же упоминаются, причина этого кроется в контексте передаваемой ситуации и прагматике, например, в этих случаях нужно было противопоставить стандартное место какому-то нестандартному или как-то особо выделить место.
Обнять можно не только тело, но и некоторые его объекты, отдельные места (то есть участки, области) или линии на теле человека (ср. обнять колени, обнять плечи, обнять за талию).
Посмотрим теперь, какие бывают русские сочетания с глаголом обнять, с помощью которого мы главным образом и описываем жесты-объятия. Сразу же отметим, что существуют и другие глагольные единицы, обозначающие жесты-объятия, ср. обхватить; прижать к груди; сжать в объятиях и т. п., ср. предложения (976) — (978):
(976) Петька рывком поднял Валерку с дороги, обхватил за плечи и заорал во все горло: «Там вдали за рекой зажигались огни, в небе ясном заря догорала!..» (А. Геласимов. Степные боги).
(977) — Ваня! — Олег обхватил его большими руками, и прижал к груди, и засмеялся тихим, счастливым смехом (А. Фадеев. Молодая гвардия).
(978) Он потянулся к ней, и она бросилась ему на шею; они сжали друг друга в объятиях. Он хотел было что-то сказать, но долгое время не мог вымолвить ни слова (У. Ле Гуин. Ночные разговоры).
Глагол обнять (применительно к человеку) выступает в трех видах сочетаний, которые нас интересуют: (1) обнять кого-то, (2) обнять что-то, где что-то — это соматический объект, и (3) обнять кого-то за что-то, где что-то — это тоже соматический объект. О первых двух видах сочетаний мы только что говорили, поэтому остановимся на сочетании (3).
Когда используется описывающая жест единица обнять кого-то за что-то, то место исполнения жеста обозначается при помощи предложно-падежной группы — предлога за и существительного со значением ‘место на теле человека’. Между парами сочетаний обнять чьи-то плечи и обнять кого-то за плечи, обнять чью-то талию и обнять кого-то за талию, обнять чью-то шею и обнять кого-то за шею есть небольшое различие по смыслу. Оно состоит в следующем: в предлоге за, выступающем в этих сочетаниях, содержится дополнительная по сравнению с беспредложным сочетанием идея присвоения и удерживания в течение краткого времени человека в своем распоряжении.
Предположим, что мы видим, как молодой человек обнимает девушку. Его действие можно описать несколькими способами. Например, мы можем просто сказать Он ее обнял, не указывая конкретное место реализации (место исполнения) жеста. Здесь для говорящего место реализации неважно, и он его не обозначает. Один из смыслов, передаваемых таким объятием, — это выражение дружеских чувств, ср. предложения (979) При этих словах она меня обняла и (980) В ответ на мой молчаливый вопрос он меня обнял, а для выражения этого смысла указания места не нужно: оно было бы избыточным, и фраза приобрела бы иную интерпретацию.
Выражение дружеских чувств обычно сопровождается действиями — речевыми или неречевыми, в последнем случае главным образом жестовыми. Для выражения дружеских и более сильных чувств слова часто бывают не нужны — достаточно одних жестов. Чувства приязни, а еще чаще чувства влюбленности, любви и выражающие их объятия иногда возникают импульсивно и потому бывают неожиданными для адресата. Реакция адресата на такие объятия может быть разной, ср. такие знаки, как жест отпрянуть, реплики типа Ну что ты! Зачем? Что с тобой? и другие языковые выражения, передающие смущение, недоумение, иногда даже неприятие и осуждение. Ср. описательные выражения дружеские излияния или телячьи нежности, которые заключают в себе негативную оценку действия жестикулирующего со стороны адресата жеста или какого-то третьего лица.
В силу того, что объятие — это всегда вторжение в личную сферу другого человека, которое, как мы знаем, далеко не всегда бывает приятным, ср. предложение (981) Да, его объятия были ей неприятны, но этого она не решилась сказать (А. Эсс. Тайна дома Романовых)[84], люди иногда спрашивают разрешения на совершение данного действия, см. примеры:
(982) Дай заключу тебя в свои объятия (У. Шекспир. Перикл. Пер. Т. Гнедич).
(983) Друг добрый, // Позволь обнять тебя, твои заслуги // Неизмеримы, неоплатны (У. Шекспир. Буря. Пер. М. Кузмина).
(984) Дай обниму тебя от сердца полноты (А. Грибоедов. Горе от ума).
(985) Тебя уже можно обнять и поцеловать?
Теперь рассмотрим объятия, которые описываются выражениями, включающими в себя обозначения конкретных соматических объектов — частей тела, частей частей тела или мест на теле. Мы хотим показать, что место реализации жеста-объятия обычно значимо, то есть жесты, имеющие разные места реализации, могут иметь и часто имеют разные значения. Обнять <кого-то> за плечи — это жест, которым жестикулирующий хочет подчеркнуть некоторое единство, союз с адресатом. Единство двух (или более) людей может возникнуть впервые в данной ситуации — это, так сказать, актуальное единство, и в этом случае жест фиксирует появление новых отношений. Но может быть и так, что единство жестикулирующего и адресата уже было установлено ранее, и тогда жест напоминает об имеющихся близких отношениях. Смысл ‘единство’ и есть то общее, что характеризует все случаи употребления данного жеста, то есть является его семантическим инвариантом.
Сферы употребления жеста обнять <кого-то> за плечи связаны с природой этого единства. Люди могут объединяться для участия в каком-то общем деле — такую форму единения можно назвать целевым единством. Вообще, объятия имеют разные составляющие: эмоциональную, социальную и целевую, и мы можем говорить не только о целевом единстве, но и об эмоциональном единстве, и о социальном единстве. Например, мать обнимает дочь за плечи, и они вместе идут готовить праздничный обед. В этом объятии, по-видимому, проявляются все три составляющие сразу. Это и эмоциональная составляющая (любовь), и социальная (связь членов одной семьи), и целевая (они идут готовить обед). Когда члены одной спортивной команды обнимают друг друга за плечи перед игрой, то люди охвачены общим чувством — это эмоциональное единство. Цель их — победа в игре, а их принадлежность к одной команде является маркером социального единства. Отметим, что эмоциональное единство может быть сопереживанием или состраданием, общими могут быть также чувства, связанные с воспоминаниями о каких-то событиях или людях, ср. предложение (986) В порыве нежной любви, которая вдруг прилила к моему сердцу, со слезами, вспоминая почему-то нашу мать, наше детство, я обнял ее за плечи и поцеловал (А. Чехов. Моя жизнь). Люди, объединенные во врéменные или постоянные коллективы, нередко представленные на фотографиях, часто обнимают друг друга за плечи.
Есть отдельный подкласс социальных единств людей, которые можно назвать коммуникативным. Назначение жеста обнять за плечи в этом случае — маркировать начало коммуникации. Приветствуя друг друга, приятели обнимают один другого за плечи. Или представим себе, что юноша идет по улице с подругой, а навстречу ему идет его друг. Юноша может обнять девушку за плечи и сказать: Знакомься — это моя девушка, <ее зовут> Таня.
Другое значение имеет жест обнять <кого-то> за талию. Талия — это одно из наиболее узких мест на человеческом теле, причем талия узкая в двух смыслах этого слова. С одной стороны, она не имеет высоты и толщины и представляется линией, ср. выражение линия талии. С другой стороны, именно в том месте, где находится талия, корпус человека обычно имеет наименьший объем, что делает талию весьма удобной для объятий. Наконец, талия удобна для объятий благодаря своему положению на теле. Обнимают за талию рукой или руками, и рука легко может обхватить талию, поскольку талия находится посередине тела, то есть примерно там, где у стоящего человека находятся кисти рук, или чуть выше.
Круг употреблений жеста обнять за талию ограничен по сравнению с кругом употребления жеста обнять за плечи. Обнимают за талию только для выражения дружеских или, чаще, любовных чувств (либо для имитации таких чувств, как, например, в танце), тогда как обнимают за плечи, когда хотят передать и другие смыслы. Молодой человек, который обнял девушку за талию, этим жестом показывает, что имеет на нее некоторые права или хочет их получить. И если девушка не возражает — нежелание в этом случае тоже выражается жестовым или мимическим действием, например отвести руку, отбросить руку, скривиться, — то возникает некий актуальный союз близких людей. Обнимать друг друга за талию в принципе могут мужчина мужчину и женщина женщину, ср. предложения (987) — Экий вы какой славный, я вам скажу, мальчик! — с нежностью проговорил адмирал, обнимая за талию молодого человека (К. Станюкович. Беспокойный адмирал) и (988) Она усадила мать на диван, обняла за талию и крепко к ней прижалась (В. Вересаев. Сестры).
Есть также русский жест обнять <чьи-то, устар. у кого-то> колени. Примеры:
(989) Желать обнять у вас колени // И, зарыдав, у ваших ног // Излить мольбы, признанья, пени, // Все, все, что выразить бы мог (А. Пушкин. Евгений Онегин).
(990) Моя радость, моя гордость, мое блаженство… (Обнимает его колени) Если ты покинешь меня, хотя на один час, то я не переживу, сойду с ума, мой изумительный, великолепный, мой повелитель <…>(А. Чехов. Чайка).
(991) Я физически ощущаю, когда Владо больно, когда он в смятении, когда ему плохо, видела сон: Тито ведет Владо на казнь, я бросаюсь на колени, обнимаю колени маршала, рыдаю, умоляю не казнить <…>(Т. Окуневская. Татьянин день).
Эти и подобные им примеры показывают, что употребление жеста обнять <чьи-то> колени связано с речевым актом мольбы и часто сопровождает его. Ср. также жесты встать на колени <перед кем-л.>, преклонить колени <перед кем-л.>, а также слово коленопреклоненный. В быту это жесты униженной просьбы, а в храме — позы смирения, почтения, благоговения. Эти единицы выделяют колени, с одной стороны, как соматический объект, расположенный в нижней части тела, а с другой стороны, как твердую часть части тела, которая может выдержать вес корпуса. В жесте обнять колени акцентируется первый аспект, а в жестах встать на колени, преклонить колени и слове коленопреклоненный на передний план выходит второй аспект.
Многие выражения со словом объятие отражают те или иные фазы исполнения соответствующих жестов-объятий. Сочетание раскрыть объятия выражает готовность одного человека обнять другого — это первая, то есть предварительная, фаза объятия, при этом самих объятий еще нет. Такую фазу, или стадию, производства жеста по аналогии со стадиями произнесения звука называют экскурсией. Экскурсия готовит жестовое движение, придавая ему нужную форму. Сочетание заключить кого-л. в объятия отражает центральную фазу исполнения жеста, или кульминацию. Эта фаза реализации жеста называется пик. Наконец, последнюю фазу жеста, носящую название рекурсия, выражают сочетания высвободиться из объятий, выскользнуть из объятий или разомкнуть объятия. Если первые два сочетания описывают поведение адресата жеста, то последнее передает действие того, кто обнимает.
Смысловое представление этих сочетаний достаточно необычно. Единица высвободиться из объятий подчеркивает, что объятия символически осмысляются как ограничение свободы, по крайней мере для одного из участников (вспомним, что мы ранее говорили о значении предлога за в контексте глагола обнять); выскользнуть из объятий акцентирует способ освобождения от объятий; а единица разомкнуть объятия предполагает, что объятия образуют замкнутое пространство и мыслятся как кольцо или круг. Приведем соответствующие примеры:
(992) Они еще несколько минут постояли так, не размыкая объятий (А. Ростовский. По законам волчьей стаи).
(993) Девочка вырвалась из материнских объятий, выбежала на середину комнаты и принялась кувыркаться на ковре (Р. Нахапетов. Влюбленный).
(994) Он хотел что-то сказать ей, но она легко выскользнула из его объятий и, не оглядываясь, пошла под гору (Г. Марков. Строговы. Книга 2).
Далее мы обсудим вопрос, на какие классы разбиваются объятия в зависимости от социальных, гендерных, профессиональных и других характеристик жестикулирующего человека. Иными словами, мы будем сейчас классифицировать жесты не по их внутренним признакам, а по признакам людей, исполняющих жесты.
Начнем с разграничения объятий по гендерному признаку.
И мужчины, и женщины часто следуют в общении определенным гендерным стереотипам (Крейдлин 2005а). Например, многие мужские объятия, или объятия мужчин, имеют эротические коннотации; они не только более резкие и сильные, но и более широкие, более инициативные и, если угодно, более бесстыдные или просто нахальные. Ввиду такой характерной черты объятий, как проникновение в личную сферу и касание тела, женщины, особенно в деловой коммуникации, стараются избегать объятий и поцелуев и чаще пользуются рукопожатиями — поздравительными, благодарными или приветственными.
Когда речь идет об объятиях мужчин или женщин, говорят соответственно о мужских объятиях, ср. предложение (995) Мы с Проней, не скрывая слез радости и умиления, крепко обнялись и специально для прессы довольно долго стояли в мужских объятиях (В. Слипенчук. Зинзивер), и женских объятиях, ср. предложения (996) Нынче жду и своего Катакази, который, если не погиб в женских объятиях, будет здесь (Б. Окуджава. Путешествие дилетантов) и (997) Всю ночь пробродил я, всю ночь до рассвета, Обвеянный чарами неги и грез; И страстно я жаждал родного привета, И женских объятий, и радостных слез… (С. Надсон. Из дневника).
Для различения объятий не менее важным, чем гендер, является признак «возраст». Когда дети маленькие, мамы и папы, бабушки и дедушки часто просят, чтобы они их обняли. С одной стороны, в этом видится некое проявление эгоистических чувств — родители как бы просят у ребенка любви и нежности. Но с другой стороны, здесь есть элемент воспитания — родители учат детей не стыдиться проявлять чувства невербально, пользуясь закрепленными в обществе конкретными знаками, каковыми в данном случае являются объятия. Психологи, воспитатели и другие люди, профессионально занимающиеся становлением и воспитанием детей, советуют родителям чаще обнимать детей, привлекая их к себе.
Отцы часто просят маленьких сыновей обнять их за шею, и те могут повиснуть на шее. Это объятие является не только дружеским или любовным — оно носит также воспитательный характер: отцы показывают, что можно стать настолько сильным, чтобы удерживать на шее вес другого человека, а у ребенка развивается сила рук. Когда молодой человек взрослеет, он может уйти из дома, отправиться по самостоятельному жизненному пути — поехать куда-нибудь учиться, пойти в армию, устроиться на работу, перебраться в другой город и т. п. Если матери на прощание целуют детей, то отцы скорее их обнимают. В разных ситуациях молодого человека может обнять старший по званию или старший на производстве — вообще, более старший в социальной иерархии, например командир солдата, мастер ученика, тренер спортсмена. В этих случаях жест объятие не передает любовные чувства, а становится культовым знаком, обозначением определенного индивидуального ритуала.
В примерах, которые следуют ниже, представлены объятия, выделенные по признаку возраста: (998) Как знать? — земля до молодых объятий Охотница… Ответствуй мне, певец, Куда умчался ты? (М. Лермонтов. Сашка: Нравственная поэма); (999) Что здесь возьмешь <…>? Плюшевого мишку, залоснившегося от детских объятий? (Е. Шкловский. Соглядатай); (1000) Так и хочется прижать его к груди. Только какая радость в старушечьих объятиях! (Р. Нахапетов. Влюбленный).
А вот примеры названий разновидностей объятий, для которых существенен не только признак «возраст», но и признак «родство (степень родства)»:
(1001) Выбравшиеся бежали по снегу, вытянув вперед пухлые ручки, словно пытаясь найти материнские объятия <…> (Д. Липскеров. Последний сон разума).
(1002) Сыновья почувствовали, как отцовские объятия слабнут (Ю. Тынянов. Пушкин).
(1003) Обратившись к Флорану, Лиза назвала его «сударь» и была очень приветлива <…> Продолжала стоять, с невольной улыбкой наблюдая эти пылкие братские объятия (Э. Золя. Чрево Парижа. Пер. Н. Гнединой).
(1004) Где та сиротка, которую обе мисс Пексниф не приняли бы с восторгом в свои распростертые сестринские объятия? (Ч. Диккенс. Жизнь и приключения Мартина Чезлвита. Пер. Н. Дарузес).
(1005) Он ожидал родственных объятий, слез, раскаяния, воспоминаний и рисовал мысленно сцену прощения (Ю. Тынянов. Пушкин).
Объятия составляют важный элемент многих ритуалов. Например, ритуальное объятие членов спортивной команды перед ответственным матчем передает идею единства и своеобразной клятвы отдать все силы для победы. Эти объятия можно назвать множественными. К множественным объятиям относятся и уже упоминавшиеся объятия людей на фотографиях, объятия коллективных приветствий в турпоходах, в лагерях и, еще чаще, прощаний, выражающих возникшую дружбу людей в новом сложившемся коллективе, объятия, совершаемые в акте представления нескольких людей третьим лицам, и объятия еще во многих других ритуалах, передающих смысл единения. Все они относятся к подклассу дружеских объятий, которые можно назвать социальными.
Социальные множественные объятия противопоставлены индивидуальным объятиям по признаку открытости/закрытости для посторонних глаз. Впрочем, в современном мире индивидуальные объятия достаточно открытые: молодые люди обнимаются на глазах у других на улице, в транспорте и прочих общественных местах, что, вообще говоря, в русской культуре не принято. Нормы и формы невербального поведения меняются во времени так же, как нормы и формы вербального поведения.
7.9. Поцелуи и их виды
Чтобы описать, какие жесты исполняет человек, надо прежде всего знать строение, назначение и функции тех частей тела, которые участвуют в исполнении этих жестов. Например, жесты рук основаны на том, что руки очень подвижны, что они способны двигаться во многих направлениях, держать и удерживать небольшие предметы. Глаза могут устремляться в одну точку, могут смотреть в сторону, вращаться и даже, как говорит нам язык, лезть на лоб. Язык может высовываться — отсюда всякие жесты-дразнилки. Он может облизывать губы — плотоядный жест. Он может неметь и не двигаться. А вот для чего нужны губы, говорит одно четверостишье — отрывок из песни, которую исполнял наш замечательный певец Л. О. Утесов. В этом четверостишье представлены функции даже двух частей тела: Солнце дано, чтобы греть и светить, // Песни, чтоб их распевать, // Сердце дано, чтобы милых любить, // Губы, чтоб их целовать.
Обратим внимание на последний глагол в этом отрывке, потому что дальнейшую часть раздела мы хотим посвятить классу жестов, который называется поцелуи. Об отдельных элементах этого класса мы уже писали раньше (см. § 5 гл. II и § 6 гл. III т. 1), а некоторые жесты даже подробно описывали. Ниже мы остановимся еще на некоторых важных аспектах, относящихся к поцелуям и отдельным их видам.
В русском языке выделяются три основных глагола, обозначающих действие «целовать». Это наиболее нейтральное целовать, устаревшее и поэтическое лобзать[85] и разговорное (впрочем, имеющее особую сферу употребления) чмокать. В действиях, обозначаемых этими глаголами, участвуют губы. Ср. предложения (1006) Но где велегласнее милость на суде хвалится, где крепче объемлется правосудие и милосердие, где обвинение и прощение теснее сопрягаются, где осуждение и освобождение союзнее друг друга лобзают, как пред высочайшим Ея Величества престолом? (М. Ломоносов. Слово похвальное Ея величеству Государыне императрице Елисавете Петровне, самодержице Всероссийской, говоренное ноября 26 дня 1749 года), (1007) Лобзай меня: твои лобзанья // Мне слаще мирра и вина (А. Пушкин. В крови горит огонь желанья…) и (1008) И не желал с таким мученьем // Лобзать уста младых Армид (А. Пушкин. Евгений Онегин).
Сегодня глагол лобызать и производное от него имя лобзание являются стилистически маркированными: разве что в шутку мы сегодня можем услышать Можно я вас лобызну? или Разрешите вас лобызнуть в знак признательности.
О глаголе чмокать мы еще скажем чуть позже, а сейчас отметим только, что все европейские языки имеют специальные выражения для обозначения тех или иных поцелуев, в частности любовных.
С самых давних времен сохранилась традиция, по которой мать целует место на теле ребенка, которое тот ушиб или поранил. При этом часто произносятся похожие на заговор фразы типа Не плачь, сейчас мама поцелует, и все пройдет. С помощью поцелуев будят любимых или превращают лягушку в царевну. А в Ирландии в графстве Корк есть замок Бларни (Blarney), построенный в XV веке (1446 год). В одну из стен замка, на метр — полтора ниже зубцов, вделан черный камень, получивший название Blarney Stone, который, согласно одной из легенд кельтской мифологии, обладает следующим свойством: у всякого человека, который сумеет поцеловать этот камень, возникает дар красноречия, позволяющего ему овладеть сердцем женщины (поэтому этот камень называют по-русски Камень Красноречия).
Немецкий антрополог и этолог И. Эйбл-Эйбесфельдт, ученик К. Лоренца, в своей книге 1996 года «Любовь и ненависть» (Eibl-Eibesfeldt 1996) отмечал, что поцелуй губами и языком — это модификация движения, совершаемого при кормлении. Кормление изо рта в рот у матери и ребенка было широко принято в разных культурах. Перед тем как ребенка отнимали от груди и переходили к кормлению твердой пищей, существовала некая промежуточная стадия, в которой пища, предварительно разжеванная, переходила изо рта матери в рот ребенка. Такого рода оральный контакт рассматривается как предшественник поцелуя в губы, как предвестник любви и заботы.
Формальные варианты поцелуя как класса жестов отличаются местом, способом, значением и ситуациями употребления. В этот класс входят поцелуи в лоб, нос, щеку, плечо, губы, а также поцелуи руки, ног, в том числе ступней ног, разнообразные интимные поцелуи и т. д., а также поцелуи края одежды, целование земли, знамени.
Если бросить самый беглый взгляд на соотношение объятий и поцелуев, то любой человек скажет, что поцелуи в общем случае — более любовный и более интимный вид жестов, чем объятия, ср. (1009) Но светлый мир уныл и пуст, // Когда душе ничто не мило: // Руки пожатье заменило // Мне поцелуй прекрасных уст (Е. Баратынский. Когда неопытен я был…). Чтобы объяснить, почему это так, остановимся кратко на истории поцелуя.
Знаменитый английский писатель XVII века Джонатан Свифт как-то остроумно заметил, что он все время себя спрашивает: «Кто тот идиот, придумавший поцелуй?» Установить того единственного человека, который его придумал, невозможно: у нас просто нет для этого никаких данных, и сомнительно, чтобы в действительности был один такой человек. Известно, однако, что поцелуй существует с самой глубокой древности; так, поцелуй представлен, в частности, в «Ригведе», древнеиндийском памятнике более чем 3000-летней давности (Ригведа, мандала X: 74): Мыслью, стремящейся к славе, он <призыв>поцеловал землю.
У римлян времен Империи привычки целовать и целоваться были чрезвычайно распространены. Целовались все и везде: не только родственники и знакомые, но и едва знакомые люди — мужчины, и женщины, и дети, — целовались дома, на улице и в общественных местах. При этом иногда смазывали губы ароматическими маслами или помадами, чтобы целоваться было приятнее. Поцелуи играли заметную роль в жизни римского общества, однако император Тиберий вынужден был издать специальный декрет, чтобы остановить «пандемию поцелуев», установив для них особые рамки.
Для обозначения разных видов поцелуев римляне использовали не одно, а три слова — suāvium, bāsium и osculum. Поцелуи, обозначаемые этими словами, разные и отличаются целым рядом свойств. Во-первых, они имеют разную форму и разный характер исполнения, в частности отличаются теми телесными объектами, которые участвуют в производстве поцелуя, а во-вторых, передают разные смыслы и характеризуются прежде всего разной степенью любви и страстности, а потому и ситуациями использования.
Наименее страстный из них — это ритуальный поцелуй osculum, жест, начинающий или завершающий диалог, то есть поцелуй приветствия или прощания. Это также благодарный поцелуй за какое-то не очень значительное дело и поцелуй комплимента, который может сопровождаться словами типа Как ты сегодня хорошо выглядишь!; Какая вы красивая! То, что мы перечислили, является тремя типами контекстов, в которых употребляется жест osculum, и тремя значениями жеста.
Следующий на шкале страстности поцелуй bāsium. Bāsium является дружеским поцелуем, самым частым видом поцелуев. Он может возникнуть импульсивно, в силу внезапно нахлынувших чувств, или быть более рассудочным. Как и osculum, он используется при приветствии и прощании. Это может быть вежливый поцелуй руки, поцелуй в щеку, в лоб, а родители часто целуют детей в нос — поцелуй нежности и ласки (о нем мы поговорим подробно чуть позже). В перечисленных видах поцелуев, как мы видим, страсти не так много. А вот поцелуй suāvium — это поцелуй страстной любви, сексуального желания, сладострастия. Именно этому виду поцелуев посвящена огромная литература во всем мире — и стихи, и проза. Такой поцелуй мужчины пытались сорвать с уст женщины. Тем же поцелуем, совершаемым украдкой, они пытались показать женщине свою страсть к ней и горячие чувства. Вот что пишет об этом поцелуе, например, Овидий: Кто, сорвав поцелуй, не сорвал и всего остального, // Истинно молвлю, тому и поцелуи не впрок (пер. М. Л. Гаспарова)[86].
Сорвав поцелуй, мужчина не ожидал поцелуя в ответ, или, как говорят, ответного поцелуя, но если ответный поцелуй все же следовал, то это означало взаимное притяжение мужчины и женщины. Заметим, что сочетание сорвать поцелуй описывает в норме поведение мужчины по отношению к женщине, но не наоборот.
Чтобы говорить о поцелуях как они представлены в семиотической концептуализации тела применительно к русской культуре и русскому языку, лучше всего начать с описания основных противопоставлений, различающих виды знаков-поцелуев. Эти противопоставления мы разделим на несколько классов, каждый из которых может послужить базой для последующей классификации.
Одно противопоставление связано прежде всего с тем, какие телесные объекты играют в жесте-поцелуе основную роль.
Отметим, что, поскольку поцелуи всегда исполняются губами, классификация поцелуев по форме строится по пассивному, а не по активному органу, как в большинстве случаев классификации жестов. Когда мы говорим о жестах рук или ног, то это означает, что руки и соответственно ноги играют в этих жестах активную роль, однако когда мы говорим поцелуй руки или в руку, поцелуй в щеку, поцелуй в лоб, поцелуй в нос или поцелуй в плечо (очень популярный бытовой жест в России в XIX веке) и т. д., то во всех этих названиях указано место поцелуя.
Другое противопоставление связано с адресатом поцелуя. До сих пор мы рассматривали в основном адресата-человека, но бывает, что адресатами являются предметы, а те, в свою очередь, могут быть сакральными и несакральными.
В Древнем мире и Средневековье равные по положению в обществе люди целовались в губы, а если разница в положении была, но не очень большая, то целовались в щеки. А вот низшие, в частности рабы, целовали высшим руку, плечо, колени, ступни, края одежды. Верующие разных конфессий сегодня целуют символы своей веры — крест, Библию, Коран, иконы, туфлю или край одежды Папы Римского. Набожные иудеи, покидая дом, целуют мезузу — металлический или деревянный футляр с фрагментом из Торы. Этим жестом они как бы просят у Бога благословения. Мезуза — это тоже сакральный объект.
Целуют также несакральные объекты: оружие, знамя, медальоны, землю. В разных культурах целуют определенных домашних животных. Спортсмены в знак победы часто целуют эмблему своего клуба на форме, спортивное оружие (например, рапиру, шпагу, саблю, лук, стрелу, пистолет), спортивное оборудование (футбольные штанги, мяч, лыжные палки и др.). Если поцелуй несакрального объекта является составляющей некоторого ритуала, то адресат (объект) поцелуя, так сказать, сакрализуется. Например, спортсмен во время церемонии награждения целует медаль.
Еще одно противопоставление — это деление поцелуев на социальные и чувственные.
Среди социальных поцелуев выделяются приветственные поцелуи, прощальные поцелуи и поцелуи поздравления. У разных народов эти виды поцелуев производятся по-разному и зависят от разных параметров. Встречаются как троекратные, так и двукратные поцелуи, а китайцы, например, в особенности те, кто строго придерживается традиций, на улице и в публичных помещениях не только не целуются, но и не обнимаются. В странах Средиземноморья и Латинской Америки социальными поцелуями обмениваются исключительно мужчины. В Африке при встречах мужчины пользуются рукопожатиями, а женщины могут и обняться.
Близкое к данному противопоставление связано не с самими поцелуями, а с людьми, которые целуются, точнее с их социальным или имущественным статусом. Есть поцелуи, направленные, так сказать, от старшего к младшему, то есть от лица с более высоким статусом к лицу с менее высоким статусом, например родители целуют детей. Есть поцелуй равных, а есть поцелуй, направленный от младшего к старшему.
Чувственные поцелуи подразделяются в зависимости от видов чувств, которые стоят за знаками-поцелуями. Есть, например, поцелуи ласки, поцелуи нежности, поцелуи уважения и поцелуи любви. Мы вполне осознаем, что это скорее каталогизация, чем классификация поцелуев. Построение классификации в данном случае весьма затруднительно, поскольку на сегодняшний день мы не обладаем хорошей классификацией чувств и эмоций, которая различала бы близкие, но не тождественные чувства.
Следующее противопоставление касается, так сказать, температуры поцелуев, и оно тесно связано с предыдущими противопоставлениями.
Есть поцелуи холодные, прохладные, теплые, горячие, жаркие или жгучие. Приведем фрагмент стихотворения, в котором представлены эти виды поцелуев: Поцелуй бывает жаркий // И холодный, словно лед. // Кто любви не понимает, // Поцелуя не поймет (фольклор).
Можно назвать также противопоставление, связанное с возрастом целующихся.
Выделяются поцелуи взрослые (их два вида: направленные от взрослого к взрослому и от взрослого к ребенку) и поцелуи детские (их тоже два вида: от ребенка к ребенку и от ребенка к взрослому). Например, поцелуй в нос в одном из значений этого жеста — это поцелуй взрослого, адресованный ребенку.
Следующее противопоставление поцелуев основано на степени знакомства или отношениях между целующимися.
Поцелуи между незнакомыми людьми в русской культуре не приняты, но есть родственные поцелуи, есть супружеские поцелуи. Они фактически занимают один полюс соответствующей шкалы. Особняком стоят поцелуи влюбленных.
Противопоставление, связанное со страной происхождения поцелуя и этнической принадлежностью ее жителей, тоже позволяет выделить некоторые культурно значимые поцелуи. Следует различать основное употребление слова поцелуй, обозначающего жест, в котором участвуют губы, язык и некоторые другие телесные объекты, и сдвинутое, или ослабленное, употребление, см. о нем ниже.
Так, знаменитый французский поцелуй входил в комплекс невербальных знаковых действий, называемых по-французски maraichînage. Это поцелуй, при котором происходит касание языков целующихся мужчины и женщины. Французские женщины в знак приветствия не пользуются французским поцелуем, а прижимают щеку к щеке собеседника. Этот жест, однако, не является обычным поцелуем, это своеобразная невербальная форма приветствия, называемая акколада. Есть так называемый эскимосский поцелуй, при котором человек прижимается носом к щеке или к носу партнерши (партнера) и застывает в таком положении некоторое время[87]. Встречается и японский поцелуй — легкое касание губ друг друга. Многие европейцы считают, что японцы вообще не целуются — настолько этот поцелуй невидим. Некоторые народы Африки часто выражают большое уважение или почтение тем людям, кого они особо выделяют, например вождям племен или «белым начальникам», тоже с помощью поцелуя: они целуют землю или дорожку, по которой прошли «начальники» или вожди (данные по книге (Безелянский 2004)).
Наконец, еще одно противопоставление связано с количеством участвующих в поцелуе лиц.
Большинство поцелуев предназначены для двоих, однако если человек обходит группу, состоящую из знакомых ему людей, с которыми он не раз встречался и с которыми поддерживает теплые дружеские связи, то он может целовать по очереди всех или многих членов группы, и это считается нормальным. В частности, сегодня русские студенты, когда встречают группу знакомых людей, могут по очереди целовать каждого. И в этом случае каждый акт поцелуя связывает двух лиц.
Разумеется, перечисленными выше противопоставлениями не исчерпываются все возможные поцелуи. На самом деле разновидностей поцелуев огромное количество, о чем говорят прежде всего языковые сочетания со словом поцелуй. Эти сочетания имеют разные синтаксические структуры — с препозитивными прилагательными, с постпозитивными существительными и др. Ср. случайный / стыдливый / первый / робкий / Иудин / жадный / страстный / продолжительный поцелуй, а также поцелуй нежности, поцелуй влюбленного, поцелуй дамского угодника. Последнее сочетание имеет два смысла — один, так сказать, субъектный — когда целует какой-то конкретный человек, и родительный падеж имени так и называется родительный субъекта, а второй — сопоставительный, сравнительный или видовой: это ‘поцелуй, каким обычно целуют дамские угодники’; соответствующий родительный падеж называется родительным сравнения. Точно такие же два смысла имеют сочетания поцелуй влюбленного или поцелуй вампира.
Другие классификации поцелуев связаны с физическими характеристиками жестов, такими как длительность, или продолжительность, и сила поцелуя. В зависимости от длительности, или продолжительности, поцелуя различают быстрые, долгие поцелуи, растянутые поцелуи. По силе поцелуя различают краткие и слабые поцелуи, такие как чмоки, и крепкие / мощные поцелуи. Манера исполнения поцелуя (в частности, наличие или отсутствие звукового сопровождения) передается сочетаниями беззвучный поцелуй и звонкий / громкий поцелуй. Заметим, что глагол чмокать отличается от глагола поцеловать тем, что за глаголом чмокать стоит семантика некоторой небрежности и быстроты поцелуя. Кроме того, поцелуй чмокать сопровождается звуком, обозначаемым словом чмок.
Можно построить классификацию, которая отражала бы положения рта, губ или языка во время поцелуя, то есть всех тех соматических объектов, которые участвуют в его производстве (ср. поцелуй со сжатыми губами, поцелуй языков, поцелуй с закрытым/открытым ртом). А можно построить классификацию по тому, в каких ситуациях используются поцелуи (есть, например, ритуальные поцелуи, церемониальные поцелуи, школьные поцелуи, поцелуйчики, прощальные поцелуи, благодарные поцелуи, поцелуи-комплименты и ответные поцелуи).
Поцелуями переполнены произведения искусства: живопись, скульптура, литература, театр, кино и т. д. разных эпох и культур. Вспомним, например, живописное полотно «Поцелуй» Федора Моллера, когда стыдливая женщина пытается высвободиться из объятий молодого человека и уклониться от поцелуя в щеку. Или укажем на знаменитую картину Жана Оноре Фрагонара «Поцелуй украдкой», находящуюся в Эрмитаже. Во всем мире известна скульптура Огюста Родена «Поцелуй». Скульптура запечатлела, как красивый юноша — гибкий, широкоплечий, с узкой талией и длинными ногами (именно таким всегда мечтал быть сам Роден) — целует молодую женщину. Известно, что для скульптуры Родену позировала 22-летняя Камилла Клодель, его поздняя любовь. Нет, видимо, никакой необходимости приводить примеры фильмов и спектаклей, где герои целуются, — сложнее привести примеры фильмов и спектаклей, где поцелуев бы не было.
Ниже мы опишем два вида поцелуев. Первый — это очень важный в культурном отношении жест — поцелуй кончиков <своих> пальцев (не путать с жестом воздушный поцелуй!).
В разных религиях верующие, желая выказать свою любовь к Всевышнему, целуют находящиеся в специальных помещениях религиозные символы — иконы, кресты, идолов и др. Однако невозможность подойти близко к сакральному объекту потому, что тот физически недоступен, например из‐за тесноты или потому, что к нему запрещено подходить, вынуждает верующих переходить на «отдаленные поцелуи». Простого поцелуя губами в сторону символического объекта недостаточно, должны были возникнуть некие формы мимики и особый жест руки в сторону объекта. Таково, по-видимому, происхождение этого вида поцелуев.
Точная дата его рождения неизвестна, но ему заведомо более 2000 лет. Он был известен древним грекам и римлянам, его знали и на Ближнем Востоке в библейские времена. Сегодня точно установлено, что греки и римляне, покидая храмы, исполняли данный поцелуй по отношению к божественным образам и к сакральным объектам, таким как алтари, захоронения, статуи, священные камни, а в раннем христианстве этот жест исполняли по отношению к кресту (из устного сообщения английского этнографа и антрополога, специалиста по культурной истории жестов П. Коллета). Таким образом, первоначально это был жест обожания с ограниченной сферой употребления (религиозный контекст).
Со временем поцелуй кончиков пальцев становится знаком похвалы. Он начинает исполняться в адрес священников, святых людей, королей, императоров, а затем и в адрес просто более высоко стоящих людей, выражая значение благоговения и глубокого почтения, но также лести и подхалимства. Жест становится знаком раболепного приветствия, но не без критического к нему отношения со стороны наблюдателей. Тацит, например, пишет о римском императоре Марке Сальвии Отоне, который в день своего восшествия на престол в 69 году н. э. исполнил этот жест в адрес приветствующей его толпы, и это сочтено было «раболепным», ср.: «Отон простирал к толпе руки, склонялся перед ней в почтительном поклоне, посылал воздушные поцелуи и, стремясь стать владыкой, вел себя как раб» (Корнелий Тацит. История. Книга 1, см. (Кнабе и др. 1993)).
Джованни делла Каза в «Галатео»[88], книге наставлений по хорошим манерам (XVI век), указывает на Испанию как на возможный первоисточник жеста, считая, что в другие европейские страны, например на его родину, в Италию, жест был ввезен. Это вполне возможно, поскольку в те времена Испания была страной, где дворцовый этикет был полон изысканных движений и манер, а система норм поведения была самой жесткой из существовавших тогда в Европе. Существует гипотеза, что это имело место из‐за значительного арабского влияния в этом регионе. И по сей день у арабов сохранился поцелуй кончиков пальцев как знак формального приветствия, когда сложенные в щепоть пальцы трогают грудь, рот и лоб, и при этом люди исполняют низкий церемониальный поклон.
Карозо в книге «Della Nobiltà di Dame», опубликованной в Венеции в 1600 году, дает детальное описание того, как должен исполняться жест в учтивом обществе. Всегда правой рукой (для правши), которая не должна касаться рта, эта рука должна быть «на расстоянии, чуть направленной вниз, ее не следует держать прямо» (данные взяты из книги (Bremmer, Roodenburg 1991)). Этот жест часто сопровождается склоненной в знак учтивости головой.
Поцелуй кончиков пальцев исполнялся вместе с поклоном или реверансом. Приближаясь ко рту, запястье и кисть направлены ладонью в сторону самого жестикулирующего, пальцы при этом сложены в щепоть. Указательный палец должен был быть наиболее близким к губам, он должен был быть «броским пальцем», обычно на него надевалось большое кольцо или перстень.
В своем исследовании истории куртуазных манер авторы книги «The Polite World» отмечают, что поцелуй кончиков пальцев — жест быстрый, что это простое круговое движение запястья, при том что рука движется вперед (Wildeblood, Brinson 1965). Исследователи описывают его как «смешной обычай, как отвратительную практику саму по себе, как неразборчиво используемый во всех случаях жизни, изобильно используемый в сопровождении титулов и пустых слов»[89].
С течением времени отношение к преувеличенным похвалам и выражению субординации, а также к чрезмерной изысканности поведения меняется. И это не случайное, а системное культурное изменение, что видно не только по данному жесту, но и, например, по жестовым поклонам и расшаркиваниям, ранее составлявшим обязательный элемент невербального этикета. Европейские этикетные книги XVIII века больше не говорят об этом поцелуе как об отдельном элементе, а потому, если перейти к XIX веку, то может показаться удивительным, что жест вообще сохранился.
Секрет его долголетия — в переходе от формальной сферы употребления к неформальной. Проделав путь от религиозного к этикетному к игровому, шутливому, сегодня жест нигде не используется в «старых смыслах». Его применяют только в адрес любимых людей либо в знак похвалы чего-то вкусного или красивого. Раньше жест выражал оба смысла одновременно, поскольку использовался также как приветствие в адрес почтенного человека или в адрес сакрального предмета. Иными словами, целовать кончики пальцев в чей-то адрес было и знаком приветствия, и знаком похвалы.
Затем двойное сообщение разделилось. Сегодня в большинстве европейских стран это комплиментарный жест, почти везде в адрес хорошеньких девушек и вкусной еды. Это жест, не обращенный к кому-то, а говорящий о чем-то. А остальные поцелуи — это жесты, обращенные к кому-то.
Во Франции, в Голландии, Бельгии, Германии, большей части Турции и Греции это жест высокой похвалы, в центре Италии это и жест похвалы, и жест приветствия, а, например, на Мальте, в Сицилии и Сардинии это только жест приветствия. В Тунисе существует такой ритуал приветствия, который лишь компонентами формы напоминает поцелуй кончиков пальцев: коснуться по очереди пальцами руки груди, рта и лба, после чего рука устремляется вверх к небу. Это все очень быстрые и короткие движения руки, но и здесь нередко отдельные фазы жеста редуцируются. Когда остается всего один элемент, то это обычно «рука приближается ко рту и касается губ», и именно такое движение руки обычно отождествляется с поцелуем кончиков пальцев.
Теперь мы подробно опишем один жест из класса поцелуев, используя лексикографический формат, предлагаемый (СЯРЖ 2001). А именно, речь пойдет о жесте поцелуй в нос и словосочетании поцелуй в нос, которое является его основной номинацией. Другие номинации того же жеста — это выражения (по)целовать (в) нос / носик, чмокнуть в нос / носик, (по)целовать кончик носа.
Активные соматические объекты, которые участвуют в исполнении данного жеста, — рот и губы, а пассивный объект — кончик носа. Однако для описания физической реализации одной только этой информации недостаточно. Нужно еще дать характеристику способа исполнения жеста и отразить его основные физические характеристики.
Поцелуй в нос — жест быстрый, краткий по времени (ср. чмокнуть в нос, но не *долгий поцелуй в нос). Он обычно сопровождается объятием, причем быстрым — слово, которое подчеркивает согласованность данной физической характеристики для обоих жестов, Ср. предложение (1010) Джесси поманила ее <Еву> к себе и, быстро обняв, поцеловала в нос (А. Грин. Джесси и Моргиана).
Жест поцелуй в нос имеет несколько значений. Общей для всех этих жестовых лексем является следующая смысловая информация: ‘испытывая некоторые хорошие чувства по отношению к адресату, жестикулирующий данным жестом показывает это адресату’. В этой формулировке содержатся две смысловые пропозиции, но они не равноправны, а различаются по важности. Жест поцеловать в нос служит для передачи внутреннего состояния, которое как бы первично и возникло раньше жеста, и информацию об этом состоянии мы посредством жеста и передаем адресату. Именно поэтому описываемый невербальный знак относится к разряду коммуникативных, а не симптоматических жестов (см. об этих разрядах жестов в § 3 гл. I т. 1).
Все значения данного жеста обладают также единой стилистической характеристикой. Собранные нами примеры показывают, что каждая из лексем может быть как стилистически нейтральной, так и стилистически маркированной. Примером стилистически нейтрального употребления служит следующий текст: (1011) Всю дорогу до дома она плакала и говорила, что все придумала, что любит только меня, что больше не может так жить, что понимает, как мне тяжело, что это истерика, но у нее нет больше сил, а я в ответ бормотал какие-то слова, и успокаивал, и обещал, что все будет хорошо. Потом мы еще долго стояли на лестнице, и я целовал ее мокрый нос (А. Гладилин. Прогноз на завтра). А вот пример маркированного, а именно шутливого, употребления. Кинорежиссер Григорий Козинцев в письме «Перочке», жене своего друга Сергея Эйзенштейна, пишет: «Целую в нос, и чтобы нам, старикам, был покой и хоть что-нибудь приятное!»
Понимание некоторых примеров, фиксирующих разные номинации жеста как шутливых, возникает из‐за того, что жест поцелуй в нос в норме или по крайней мере чаще всего направлен от взрослого человека к ребенку или ко взрослому же, но к которому относятся как к ребенку. Именно в последнем случае создается эффект шутливого или шутливо-нежного употребления жеста, ср. (1012) Ты хорош… право, хорош! Вон у тебя, душка, какой носик! Дай я тебе его поцелую… — И Анюта поцеловала носик. Рымов сделал гримасу (А. Писемский. Комик).
Теперь перейдем к отличительным характеристикам разных лексем в составе вокабулы поцелуй в нос. Эти лексемы отличаются значениями и контекстами употреблений. Первая лексема ПОЦЕЛУЙ В НОС 1 связана с выражением любовных чувств по отношению к адресату — взрослому человеку. Вот примеры ее использования в текстах:
(1013) Людмила: Котик… Ты меня любишь?
Вася: На все сто процентов!
Людмила: Так поцелуй меня в носик!
(В. Катаев. Квадратура круга).
(1014) Он стискивал «врача» в объятиях, искал губами ее милый носик — любил почему-то целовать в носик (В. Шукшин. Беспалый).
Лексема ПОЦЕЛУЙ В НОС 1 имеет следующее значение: ‘испытывая чувство любви к адресату, человек выражает это определенным невербальным способом’.
Обратим внимание на некоторые фрагменты в тексте данного толкования.
Первое замечание касается элемента ‘выражает’, который имеет особый статус. Этот элемент, наряду с семами ‘указывает’ и ‘показывает’, является жестовым примитивом — единицей, по которой однозначно и легко определяется семантический тип жеста. Элемент ‘показывает’ участвует в толковании коммуникативных жестов, то есть жестов, с помощью которых говорящий осознанно передает адресату некоторую информацию. Примитив ‘указывает’ входит в толкование дейктических жестов, служащих для демонстрации некоторого объекта, места и даже времени. Элемент ‘выражает’ входит в толкование симптоматических жестов, то есть жестов, служащих проявлением внутреннего состояния человека. К ним относится лексема ПОЦЕЛУЙ В НОС 1 (см. (СЯРЖ 2001; Крейдлин 2002, 300)).
Из двух смысловых пропозиций в составе толкования лексемы ПОЦЕЛУЙ В НОС 1 одна отвечает за обозначение чувства, а другая — за его проявление, то есть за демонстрацию чувства. Эти компоненты не равноправны по степени важности.
Второе замечание относится к смысловому инварианту лексем ПОЦЕЛУЙ В НОС 1 и ПОЦЕЛУЙ В НОС 2 (толкование второй лексемы мы дадим чуть позже). Этот инвариант характеризует выражение определенного чувства и демонстрацию этого чувства определенным невербальным способом.
Третье замечание касается смыслового компонента ‘определенным невербальным способом’ в толкованиях обеих лексем. Смыслы ‘определенным способом’ и ‘невербальный’ оба важные. В пределах многозначной жестовой вокабулы поцеловать в нос этот способ один и тот же, и указывается он в физической реализации жеста, а потому из текста толкования его описание исключается как избыточное.
Интересно в этой связи рассмотреть соотношение между жестом поцелуй в нос из класса поцелуев, точнее лексемой ПОЦЕЛУЙ В НОС 1, и жестом из класса объятий — объятие <при выражении любви>. Они отличаются один от другого, во-первых, способом, которым исполняется соответствующий жест, а во-вторых, смысловым компонентом, который есть у жеста объятие, но нет у жеста ПОЦЕЛУЙ В НОС 1, а именно, жест объятие <при выражении любви> заключает в себе смысл ‘мы с тобой единое целое’.
Компонент ‘невербальный’ вводится в текст толкования по той причине, что то же самое чувство (любовь — для лексемы ПОЦЕЛУЙ В НОС 1 — и, как мы увидим, нежность — для лексемы ПОЦЕЛУЙ В НОС 2) можно, разумеется, выразить и речевым способом (правда, это далеко не всегда просто дается человеку, и в этом смысле невербальный способ выражения любви проще).
Вторая лексема, ПОЦЕЛУЙ В НОС 2, показывает отношение взрослого человека к ребенку. Если ребенок совсем маленький, то наряду с нежностью и лаской взрослые демонстрируют таким поведением чрезмерную любовь и даже восхищение телом ребенка, какой-то частью тела или поведением ребенка. В русском языке это избыточное восхищение нередко передается глаголом умиляться. Отметим по ходу изложения, что слово умиление, в отличие от умиляться, не передает чрезмерной слащавости — оно означает лишь высшую степень нежности одного человека к другому.
Опишем второе значение рассматриваемого жеста, то есть лексему ПОЦЕЛУЙ В НОС 2.
ПОЦЕЛУЙ В НОС 2 = ‘испытывая нежные чувства к адресату — ребенку или взрослому, к которому жестикулирующий относится как к ребенку, — жестикулирующий выражает это невербальным способом’.
Из толкования видно, что этот жест применяют взрослые по отношению к детям.
Данная лексема имеет еще одно, особое употребление, которое, по-видимому, пока не претендует на то, чтобы стать отдельным значением сочетания. Опишем кратко это употребление.
Когда ребенок взрослеет и вырастает из детского возраста, ему в какой-то момент начинает казаться, что от поцелуя в нос отдает слащавостью, неискренностью, и он, как правило, уклоняется от попыток так поцеловать себя. Взрослые вообще часто ведут себя по отношению к маленькому ребенку так, как будто им все позволено: как будто они могут целовать ребенка куда угодно, брать его на руки, начинать с ним заигрывать, и при этом нисколько не задумываются, приятно это ребенку или нет. Поэтому глагол умиляться в русском языке носит негативный оттенок, а подобное поведение взрослых по отношению к ребенку можно смело отнести к разряду неприятного сюсюканья. Неудивительно, что, когда человек взрослеет, он обычно не позволяет родителям целовать себя в нос.
Иногда в нос целует мужчина женщину. Если при этом целующий ведет себя так, как будто имеет власть над собеседником, и демонстрирует поцелуем не любовь и равенство статусов, а некую доминацию, то женщине это может быть неприятно, и она, в отличие от маленького ребенка, уклоняется от такого поцелуя и часто прямо говорит, что ей это неприятно. Ср. следующий пример, взятый нами из «Живого Журнала» (2011 год): (1015) Это не совсем фобия, но меня почему-то искренне и резко бесит, если меня даже целуют в нос.
Выражение чувства любви может происходить в разных ситуациях, которым соответствуют разные контексты употреблений жестовых лексем ПОЦЕЛУЙ В НОС 1 и ПОЦЕЛУЙ В НОС 2. Приведем примеры некоторых таких контекстов:
1. Жестикулирующий может поцеловать в нос адресата, показывая, что он очень доволен самим адресатом или тем, что тот сделал, ср. (1016) — Ну… Ты ни о чем не жалеешь? — Да ты что? — Она нежно поцеловала его в нос. — Ты же у меня просто супер! Какой поэт! А какой мужчина! (А. Грачев. Ода на смерть).
2. Некоторое время назад жестикулирующий и адресат были в ссоре; жестикулирующий своим жестом показывает адресату, что продолжает его любить и хочет помириться с ним, ср. (1017) — Я тебя встречу. Хорошо? — Меня встретит Ефим, — не глядя, отвечает Мышка. Но Динка обеими руками поворачивает к себе лицо сестры и звонко чмокает ее в нос. — Мирись со мной! Ну, мирись! Я вовсе не хотела обидеть твоего Васю (В. Осеева. Динка). Пример иллюстрирует употребление жеста поцелуй в нос 2.
3. Жест поцелуй в нос часто употребляется в ситуациях приветствия или прощания с близким человеком, ср. (1018) Ирка оделась, подмазалась, чмокнула меня в нос и ускакала (А. Стругацкий, Б. Стругацкий. За миллиард лет до конца света).
Когда мы говорили об объятиях, выражающих любовь, мы показали, что они связаны с поцелуями. Некоторые жесты-объятия, а также некоторые жесты других классов настолько тесно согласуются по смыслу с рассматриваемым поцелуем, что их номинации легко образуют сочинительную группу, ср. предложения (1019) Венька закрыл глаза и приготовился к удару, но дядя Яша обнял его и от избытка радости чмокнул в нос (Г. Галахова. Легкий кораблик — капустный листок) и (1020) Мне хочется поймать хозяина гостиницы, взять за мясистые уши и целовать в жесткий нос (М. Дяченко, С. Дяченко. Магам можно все).
Особого упоминания заслуживает возможность вхождения жеста поцелуй в нос в сложный семантико-синтаксический комплекс с другими видами поцелуев. В (СЯРЖ 2001) о существовании жестовых комплексов и о комплексах их номинаций ничего не говорится, поэтому мы отметим здесь, что такие комплексы обладают свойством нечленимости и нередко представляют собой обозначение отдельного телесного знака, требующего, как и поцелуй в нос, особого описания.
Жестовый комплекс не совпадает с так называемыми сопутствующими жестами, каждый из которых есть отдельная единица, подлежащая описанию. Примеры жестового комплекса содержатся в следующих текстах:
(1021) — Вот видишь ли, какой он старый, — продолжала Бероева, показывая большую серебряную монету еще петровского чекана, — <…> этому рублю сто пятьдесят два года, — видишь ли, какой он старик! Так вот, я теперь дарю его тебе. — Лиза обвила пухлыми ручонками ее шею и принялась крепко целовать все лицо: нос, рот, глаза, подбородок и щеки, как обыкновенно любят выцеловывать дети (В. Крестовский. Петербургские трущобы).
(1022) Жена улучала минуту, когда не было репортеров, целовала писателя в нос, уши и волосы и, замирая от любви, говорила: — Ты не бережешь себя… (А. Аверченко. Сухая Масленица).
В приведенных примерах жестовые комплексы обозначены глагольными группами с одной и той же синтаксической вершиной — глаголом целовать. Различаются же они телесными объектами, которые человек целует. В случаях, когда таких объектов много, часто в тексты вводятся обобщающие предложения типа Он ее всю исцеловал / расцеловал, ср. также редко употребляемый глагол выцеловывать, как в примере (1021).
Сопутствовать поцелую в нос могут жесты разных классов — улыбки, объятия, обхваты, похлопывания, поглаживания и др. Но жесты, как известно, могут иметь также речевое сопровождение, и жест поцелуй в нос тут не исключение. Его стандартным, или типовым, речевым сопровождением являются высказывания, подчеркивающие отдельные моменты ситуации использования жеста, выражающие в совокупности с ним более сильные положительные чувства к адресату или эмоционально воздействующие на него определенным образом, ср., например, успокаивающие слова, в частности слова, заглаживающие вину, снимающие обиду. Вот примеры такого рода речевых высказываний:
(1023) — Сладенький мой… Куда, куда? Ах ты, шалунишка! Поцелуй меня в носик (В. Шукшин. Беспалый).
(1024) Ева повернулась идти, но Джесси поманила ее к себе и, быстро обняв, поцеловала в нос. — Не сердись, Ева. Я виновата (А. Грин. Джесси и Моргиана).
(1025) — А платок куда денешь? — Зачем он мне? Мам, я побегу! — Мама улыбнулась, взяла Максима за уши, притянула и чмокнула в нос. — Беги. Желаю удачи. — Ни пуха ни пера! (В. Крапивин. Болтик).
Скажем несколько слов об основных английских эквивалентах глагола целовать и существительного поцелуй. Основными их эквивалентами являются глагол to kiss и имя kiss. Но слово kiss может значить также и нечто совсем иное, чем слово поцелуй. Например, kiss означает ‘легкое соударение бильярдных шаров друг о друга’ или ‘пирожное безе’. Kiss-curl означает ‘локон’, или ‘завиток’, а kisser обозначает не только целующего человека, но и рот и лицо (правда, в этих значениях оно имеет словарную помету груб.) (данные по словарю (Мюллер 1995, 401)).
Своеобразна и идиоматика со словом kiss: выражения с ним не так-то просто перевести на русский язык. Даже прозрачное на вид сочетание to kiss goodbye значит не только очевидное ‘поцеловать на прощание’, но и ‘примириться с потерей’. Это значение, видимо, тоже связано с жестом-поцелуем, а именно с тем, что умерших близких людей на прощание часто целуют. Если to kiss on the nose означает ‘поцеловать в нос’, а to kiss on the cheek — ‘поцеловать в щеку’, то воздушный поцелуй — жест, сам по себе образующий отдельный подкласс поцелуев, — передается по-английски сочетанием to kiss one’s hand to smb. Это выражение, в которое входит слово hand ‘рука’, напоминает о древнем арабском жесте, когда при прощании и приветствии целовали не чужую, а свою руку.
Переводя выражения со словом kiss, можно обмануться и перевести некоторые из них неправильно. Мы имеем в виду группу слов, которые называются «ложные друзья переводчика» (существуют даже специальные словари таких «друзей»). Так, air kiss означает не ‘воздушный поцелуй’, а особый вид жеста, напоминающий французский жест акколаду — касание щеки щекой. А существительное kiss-me-quick имеет три значения: (1) ‘капор (головной убор, дамская шляпка, модная в XIX веке)’, (2) ‘локон на виске’ и — для многих совсем неожиданно — (3) ‘анютины глазки’.
Очевидно, что некоторые русские идиомы и полусвободные сочетания со словом поцелуй столь же сложно перевести на английский. Дело в том, что за этими сочетаниями могут скрываться ассоциации и представления, характерные именно для русского языка и русской культуры. Вспомним о таком жесте, как поцелуй в плечо, который имел широкое употребление в дворянской культуре XIX века, ср. предложение из Л. Н. Толстого: (1026) Плечико во время этого движения было на два пальца от моих губ. Я смотрел уже не на червяка, смотрел-смотрел и изо всех сил поцеловал плечо Катеньки. Она не обернулась, но я заметил, что шейка ее и уши покраснели (Л. Толстой. Детство).
В русской культуре существует религиозный обряд целования — он строго регламентирован, представляет собой особый церемониал, и его ведение подчиняется определенным правилам. В конце церковной службы целуют крест священника и икону.
Этот обряд характерен прежде всего для православия и православной церкви, и потому его название с трудом переводится на английский язык — язык англосаксонской культуры и англиканской церкви.
7.10. Похлопывания и шлепки
В этом разделе мы остановимся на двух классах жестовых касаний, которые получили стандартные названия похлопывания и шлепки. Похлопывания — это дружеские и любовные жесты, а класс шлепков — семантически разнородный: в него входят дружеские и любовные пошлепывания, а также шлепки-наказания, шлепки-приветствия и некоторые другие.
Сначала укажем признаки, которые являются общими для похлопываний и шлепков разных видов.
Все они являются тактильными знаками, которые исполняются рукой, а точнее ее частью — ладонью. Данное формальное свойство объединяет эти классы жестов с еще одним классом дружеских и любовных жестов, а именно классом жестов-поглаживаний. Указанное свойство отличает также шлепки и похлопывания, например, от поцелуев, которые исполняются губами.
То, что в исполнении дружеских и любовных жестов участвуют губы и ладони, не случайно. При исполнении поцелуев в губы люди передают друг другу свое дыхание, что делает эти поцелуи особо интимными жестами. Дело в том, что посредством дыхания, наряду с касаниями губ и языков, передаются наиболее теплые чувства.
Особая роль ладони в жестах-касаниях многократно отмечалась в научной литературе. На ладонях имеются бугорки и линии, которые издавна привлекали к себе внимание не только гадалок и знахарей или футорологов, но также психологов, этнографов, графологов, специалистов по дерматоглифике и других ученых. На ладонях имеется много нервных окончаний, которые реагируют на разного рода соприкосновения: возникают ощущения тепла или движения тока и т. д.
Второй общий признак похлопываний и шлепков связан с местом их исполнения. Этими местами могут быть определенные части тела или части частей тела, но не, например, кости, телесные жидкости, внутренние органы.
Несмотря на бросающуюся в глаза общность шлепков и похлопываний, между ними есть формальные и смысловые различия. Укажем сначала на различия в манере, или способе, исполнения жестов этих двух классов.
Во-первых, шлепки, в отличие от похлопываний, всегда сопровождаются четко выраженным звуком. Этот звук, как и сам удар, называется шлепок. Похлопывания же только могут сопровождаться различимым на слух звуком, но звук, называемый хлопок, возникает далеко не всегда.
Слово хлопок служит, однако, обозначением не только звука от похлопывания, но также звука, который возникает при исполнении ряда других жестов. Тем не менее хлопки при похлопывании не такие, как, например, хлопки при жестах-аплодисментах, что явно ощущается даже не на профессионально отточенный слух. К сожалению, у лингвистов пока еще нет надежных средств для различения и транскрибирования телесных звуков, в частности разнообразных хлопков, хотя в последнее время и у нас, и на Западе предпринимаются попытки построить транскрипции как для записи телесных звуков, так и для записи жестов, в том числе комбинированные транскрипции, которые отображали бы одновременно и жесты, и сопровождающие их звуки.
Во-вторых, способ реализации жеста и сила извлечения звука связаны с формой ладони, участвующей в производстве жеста. Шлепки в норме исполняются распрямленной ладонью, которая, в отличие от полусогнутой ладони, характерной для похлопываний, покрывает бóльшую площадь соударения. Это позволяет извлечь из ударяемого объекта более громкий звук (вспомним удары рукой по мячу, когда его бьют о землю). Та же распрямленная ладонь позволяет бить наотмашь сильным ударом, чего не может сделать полусогнутая ладонь.
В-третьих, хлопки, сопровождающие жесты-похлопывания, бывают разной силы, как разной силы бывают и сами жесты, но ни один из жестов класса похлопываний не должен быть сильным ударом. Совсем другое дело удары-шлепки. Например, когда мать хочет наказать ребенка за непослушание, она может его отшлепать, но не похлопать; глаголом отшлепать обозначается жест наказания, и это достаточно сильный удар.
Имеет место следующая закономерность: чем больше провинность, тем обычно сильнее шлепки и тем сильнее издаваемый звук. Вообще, шлепки — это невербальные акты, которые следует применять с большой осторожностью, поскольку, даже если это шлепки из подкласса дружественных жестов, они все равно предполагают вторжение одного человека в личную сферу другого. Например, дружеское и даже более теплое — интимное — отношение мужчины к женщине не допускает использования даже дружеских шлепков без получения на это разрешения (впрочем, мужчина может думать, что такое разрешение было ему дано предшествующим поведением женщины). Если мужчина ошибается, то его ошибка может привести к печальным для него последствиям. Он может, как говорится, схлопотать пощечину (или, грубо, по морде). После такого несанкционированного поведения нередко следует полный разрыв отношений между субъектом и адресатом.
От формальных различий между похлопываниями и шлепками перейдем к семантическим различиям между ними. Но сначала заглянем внутрь класса семантически разнородных шлепков.
Между подклассами шлепков есть важное смысловое различие, а именно различие в оценке тех чувств, которые испытывает адресат от действий субъекта. Так, пошлепывания — это дружеские и любовные жесты, обычно приятные адресату, шлепки-наказания неприятны адресату, а шлепки-приветствия — жесты, не определенные по своей оценке.
Есть также еще одно любопытное смысловое различие между дружескими и любовными пошлепываниями и шлепками-наказаниями. В случае пошлепываний субъект, если он искренен, тоже испытывает приятные чувства. Наказывая же шлепком или шлепками, субъект может испытывать досаду, злость, негодование и другие отрицательные чувства к адресату, но может при этом испытывать также некоторое удовлетворение или даже удовольствие от наказания противоположной стороны.
Из-за смысловой неоднородности класса шлепков более уместным представляется сравнивать класс похлопываний с отдельными подклассами шлепков.
Семантически наиболее близкими к похлопываниям являются пошлепывания. О смысловой близости этих классов свидетельствуют несколько семиотических, главным образом языковых, фактов.
Во-первых, похлопывания и пошлепывания часто смешиваются. Мы имеем в виду, что их имена в текстах, описывающих соответствующее жестовое поведение людей, взаимозаменимы.
Во-вторых, у имен жестов-похлопываний и у имен жестов-пошлепываний имеются сходные по форме словообразовательные модели, ср. хлопать — похлопать — хлопок — хлоп vs. шлепать — пошлепать — шлепок — шлеп, причем из параллельных форм большинство имеют сходную семантику. Имена хлоп и шлеп, заключающие каждый из этих рядов форм, являются обозначениями не жестов, а сопровождающих их звуков и часто рассматриваются как имена-звукоподражания. У слов хлоп и шлеп есть любопытное синтаксическое свойство: они могут выступать в функции сказуемого, и тогда в этом случае они уже не являются именами звуков. Ср. стишок из детского фольклора (1027) Рассердился дед на бабу — Хлоп по пузу кулаком! А из пуза — два арбуза Покатились кувырком. А вот пример из замечательной детской книжки Льва Кассиля «Кондуит и Швамбрания»: (1028) Он еще раз презрительно пожал плечами — и шлеп по пустому пространству стола, где только что была рука комиссара, исчезнувшая в миг удара.
В-третьих, на семантику жестов похлопываний и пошлепываний влияют различные социальные компоненты — характеристики субъектов и адресатов жестов. Прежде всего это касается возрастных и половых характеристик людей: от них зависят и место, и сила, и способ исполнения жеста, и они же влияют на семантическую интерпретацию жеста. Похлопывания и пошлепывания имеют сходные возрастные и половые характеристики, сходные, но все же не тождественные. Так, дружеские похлопывания и пошлепывания применяются взрослыми людьми по отношению к взрослым и к детям, а маленькие дети могут совершать эти действия, только подражая поведению взрослых. Но в пошлепывании, даже если оно применяется по отношению к взрослому, есть какая-то аура детскости, что-то остается в нем еще с ранних детских лет.
Еще одно важное различие между словами похлопывание и пошлепывание состоит в том, что они обслуживают разные семантические области. Так, глагол похлопать и существительное похлопывание являются основными обозначениями жестов подбадривания (ср. похлопать по плечу, похлопать по руке), и этим, в частности, они отличаются от единиц шлепать, пошлепывание и шлепок. Так, когда человека подбадривают, его не шлепают, а похлопывают. Пошлепывания характерны для выражения любовного отношения и для легкого наказания (взрослыми — детей).
Рассмотрим пример (1029) Он похлопал меня по плечу. — Ты молодец. У тебя все получится (А. Геласимов. Ты можешь). В этом примере говорится о том, что человек, адресат похлопывания, хочет что-то сделать, но не уверен, сможет ли. Его собеседник, субъект жеста, хочет, чтобы человек преодолел это чувство, и показывает посредством жеста, что он с адресатом заодно. Фактически, мы привели здесь толкование жеста-подбадривания похлопать по плечу.
Семантическое расстояние между похлопываниями разных смысловых типов и шлепками значительно больше, чем расстояние между похлопываниями и пошлепываниями. Так, наказывая, родители часто применяют к маленьким детям шлепки; к взрослым они не применяются. Существует очень агрессивное жестовое поведение хлестать по щекам, когда с силой бьют человека по обеим щекам. Жест хлестать по щекам относится к разряду жестов-ударов, которые применяются взрослыми к взрослым и к детям.
Построим теперь классификацию шлепков по месту их исполнения, поскольку именно этот признак является значимым для семантической интерпретации данного типа жестов. Сразу же отметим, что такими местами могут служить только части тела или части частей тела (например, кисть руки или запястье, притом что похлопать по кисти руки или по запястью обычно не говорят, а говорят похлопать по руке). Не следует думать, что местами для шлепков могут служить любые части тела или любые части таких частей. По некоторым телесным объектам шлепать запрещено, например не шлепают по глазам, ушам, не шлепают по ногам или по половым органам. Местом для шлепков может быть только тот соматический объект, сильный удар по которому не вызывает такой боли, угрожающей жизни или здоровью человека, поэтому оплеуха и пощечина — это не шлепки, а удары соответственно по уху и по щеке.
Замечание (О номинациях некоторых ударов)
Когда человека хотят серьезно наказать, его бьют довольно сильно. Для обозначения телесного наказания существуют специальные языковые единицы, такие как сечь розгами, дать ремня, пороть, а также отшлепать и нашлепать. Мы видим, что приставочные производные глагола шлепать распределяются по двум основным сферам использования жестов: одни производные (такие, как пошлепать) выражают доброе отношение к адресату и позитивное отношение к его поступку, а другие производные (такие, как нашлепать и отшлепать) выражают отрицательное отношение к адресату или к его поступку.
Приведем примеры шлепков с разными возможными местами их исполнения.
ЯГОДИЦЫ Традиционное место для шлепков-наказаний — жестов, которые так любят применять к детям некоторые взрослые, — это ягодицы (попа). Говорят даже Подставляй попу, накажу! или Снимай штаны, сейчас отшлепаю! Вместо слова попа или грубых зад и жопа нередко используется эвфемизм одно место.
РУКИ Бывает так, что взрослые в наказание шлепают детей по рукам, обычно за то, что дети имеют привычку трогать то, что не положено. Жестокие учителя музыки, мучающие детей, могут в наказание бить их по рукам за лень, невнимательность, за плохую игру на фортепьяно или на других музыкальных инструментах. Вот что писала замечательная оперная певица Ирина Архипова о своем музыкальном опыте в детстве: (1030) Помню, как она <учительница>шлепала меня по рукам (и очень чувствительно), когда я ленилась, была невнимательна или когда пальцы попадали не на те клавиши (И. Архипова. Музыка жизни).
ЩЕКИ Удары по щеке бывают разные по семантике, по силе и по способу исполнения. Так, есть легкие поощрительные шлепки в знак одобрения или шлепки как выражения приязни и любви, ср. (1031) — Молодец, девочка, — сказал он и пошлепал ее по щеке. — Молодец, товарищ! Держала себя — лучше не надо (В. Кетлинская. Мужество) и (1032) Раненько поутру, еще до брадобрития, она прямой ладошкой шлепала по дедовым колким щекам, смеялась и лепетала, что ей страсть как хочется иметь усы (Ю. Давыдов. Синие тюльпаны).
Поскольку в норме шлепают по щекам ладонями, слово ладони в силу его избыточности обычно опускается, как в примере (1032).
Есть удары по щеке и более сильные. Мы имеем в виду жест пощечина. Пощечина — это знак не только и, может быть, не столько наказания, сколько унижения адресата. Пощечину часто дают наотмашь, увеличивая силу удара размахом, то есть совершая широкое движение рукой. Для обозначения пощечин, которые дают по обеим щекам и наотмашь, в русском языке имеется особое сочетание, о котором уже шла речь, — (от)хлестать по щекам.
ПЛЕЧО (1033) — Молодец! — Левка шлепал Глебова по плечу. — Наблюдательность адская, память колоссальная (Ю. Трифонов. Дом на набережной) (о жесте похлопать по плечу см. § 3 гл. III т. 1).
СПИНА (1034) Пьяный хозяин, шлепая Рябкова ладонью по спине и переступая вместе с ним, сотрясаемым до потери тверди под ногами, заорал, что Ленька уже большой, что у него четверка по арифметике и он не верит ни в каких там Дедов Морозов, и если ему чего понадобится, возьмет от жизни сам (О. Славникова. Стрекоза, увеличенная до размеров собаки).
До сих пор мы говорили о разных видах шлепков, рассматривая шлепки как средство выражения эмоций (например, злости, с одной стороны, и приязни, с другой) и как способ изменять эмоциональное состояние адресата (например, вызвать у адресата чувство вины). Жестовые шлепки, как и похлопывания, могут применяться также как знаки приветствия (особенно характерно такое их использование для мужчин — выходцев из Средней Азии). Шлепки могут служить и типовым средством приведения человека в чувство, например, после обморока или, чаще, после неадекватного поведения. Человека, которого хотят привести в чувство, бьют по щекам, чтобы кровь прилила к голове, а когда хотят привести в адекватное психологическое состояние, бьют по щекам, чтобы он понял, где находится и как надо себя вести. В этих двух случаях употребления шлепок занимает промежуточное положение между жестовым и нежестовым действием, то есть между знаком и не-знаком, ср. предложение (1035) Я гладил ее по голове, утешал, успокаивал, говорил ласковые слова, шутил, щекотал, жалел, орал на нее, шлепал по щекам, плескал в лицо вином <…>(А. Белянин. Свирепый ландграф).
И уж, безусловно, чисто физиологическим движением являются шлепки в ситуации, когда бьют по спине подавившегося человека, чтобы выбить застрявший объект или, например, чтобы помочь человеку проглотить застрявшую пищу, ср. предложение (1036) Мне часто виделось, как он глотнул воздуха, а выдохнуть не может, так больно, его шлепают по спине, а воздух, как камень, застрял в горле, и он даже заплакать не может, и дело не в спаянных легких: он чего-то испугался сильно — ни выдохнуть, ни заплакать (С. Василенко. За сайгаками).
В данном разделе мы рассмотрели разного рода отношения между людьми — участниками диалога. Были выделены два типа отношений — дружеское, или дружественное, и конфликтное и соответственно два типа диалогов — дружеский и конфликтный. Основное внимание было уделено дружескому типу отношений и способам вербального и невербального его отражения. Было продемонстрировано, в частности, что невербальная передача дружеских и недружеских отношений часто более сильная, то есть сильнее воздействует на адресата, чем вербальная. Особое место в разделе занял анализ разного рода дружеских и любовных жестов — объятий, поцелуев, шлепков и похлопываний. В следующем разделе мы обратимся к некоторым другим проблемам (и способам их решения), относящимся к конфликтному и неконфликтному диалогу.
7.11. Невербальные и смешанные коммуникативные акты: утешение
Анализу и описанию различных аспектов речевых актов посвящена большая литература (см., например, (Wierzbicka 1987; Гловинская 1993; Шатуновский 2000)). Однако соотношению речевых актов разных типов с невербальными актами, то есть природе, механизмам и способам взаимодействия вербальных и невербальных телесных знаков в устной коммуникации, уделялось мало внимания. О телесных знаках в теории речевых актов либо не упоминают вовсе, либо в лучшем случае приводят их список внутри словарной статьи, описывающей синонимический ряд основного глагола, вводящего данный речевой акт (см., например, описания синонимических рядов с вершинами просить, предсказывать и обещать в (НОСС 2004)).
Между тем для решения проблемы мультимодальности одного такого списка жестов недостаточно. Дело в том, что в очень многих коммуникативных актах невербальные компоненты играют важную, если не ведущую роль. Покажем это на двух примерах. Ниже мы рассмотрим невербальный акт утешения, а в следующем разделе — невербальный акт подбадривания.
Прежде чем перейти к описанию коммуникативного акта утешения, сделаем несколько предварительных замечаний.
1. Отметим, что неисполнение жеста, обязательно сопутствующего данному речевому акту, обычно приводит к коммуникативной неудаче. Например, речевые акты уверения и обещания в норме сопровождаются взглядом в глаза адресату. Поэтому если, произнося слова Уверяю тебя или Клянусь тебе, человек не смотрит в глаза собеседнику, то собеседник может заподозрить человека в неискренности, и акты уверения или обещания не произведут ожидаемого и должного перлокутивного эффекта. При описании речевых актов приказа и просьбы следует также учитывать специфические для них тоны, каковыми эти акты в норме произносятся (ср. сочетания умоляющий тон и приказной тон).
2. Нередко в акте устной коммуникации знаки естественного языка могут полностью замещаться знаками языка тела. Так, отвечая на вопрос Тебе известно что-нибудь о наших планах?, человек может произнести Нет, а может покачать отрицательно головой, ничего при этом не говоря. Встретив в многолюдном городе хорошего знакомого, мы можем приветствовать его словами или радостным восклицанием. Но если наш знакомый находится далеко от нас, хотя и в зоне видимости, то мы поступим иначе, поскольку правила этикета запрещают громко кричать на улице. А именно, встретившись глазами с нашим знакомым, мы улыбнемся и помашем ему рукой. Этот поведенческий комплекс является невербальным аналогом речевого акта приветствия.
3. Для некоторых речевых актов в качестве невербального аналога может использоваться нулевой знак молчания. Рассмотрим следующую ситуацию: лектор обращается к аудитории со словами Есть ли вопросы?.. Ладно. Если вопросов нет, то мы перейдем к следующей теме. Здесь молчание слушателей в ответ на инициирующую реплику Есть ли вопросы? является стандартным способом выражения смысла ‘вопросов нет’. Вербальная реакция слушателей в такой ситуации (например, если бы все хором ответили Нет!) могла бы показаться лектору по меньшей мере странной.
4. В диалогах другого рода молчание собеседника в ответ на обычный вопрос может интерпретироваться спрашивающим как незнание ответа. И в этом случае может произойти коммуникативный провал, поскольку ответная реплика является иллокутивно вынужденной реакцией на вопрос. Партнер по диалогу, задавший вопрос, может упрекнуть собеседника в том, что тот уходит или уклоняется от ответа, а может повторить свой вопрос, как в следующем примере: (1037) — Здесь нет Бима? — спросил Толик. — … — Не было его тут? — переспросил Алеша (Г. Троепольский. Белый Бим Черное ухо). Отметим, что здесь коммуникативный акт ответа на вопрос был бы успешен, даже если бы в нем присутствовал только невербальный, но материально выраженный компонент (например, жест покачать головой).
5. Между речевыми актами и их невербальными аналогами существуют достаточно сложные отношения. Так, неверно, что для каждого речевого акта существует его невербальный аналог. Например, речевые действия, обозначаемые глаголами информировать, прогнозировать, ябедничать, не имеют стандартных соответствий в русском языке тела. И наоборот, не всякий невербальный коммуникативный акт может быть успешно замещен речевым актом. Так, одна из разновидностей поклонов (кивков), а именно академический кивок, является фатическим невербальным знаком, или жестом-регулятором, и этот же кивок является невербальным речевым актом. Он исполняется для того, чтобы поддержать речь говорящего, и означает следующее: ‘жестикулирующий показывает, что он воспринимает то, что говорит адресат, и готов слушать его дальше’. В русском языке есть много слов, выполняющих фатическую функцию, то есть функцию поддержания общения. Это слова угу, ага, так, именно, конечно и многие другие, но их использование вместо академического кивка для официальной обстановки не характерно.
6. Отличие невербальных аналогов речевого акта от невербальных единиц, сопровождающих речевой акт, состоит в следующем: невербальные аналоги речевого акта не являются обязательными компонентами речевого акта и могут замещать его в процессе общения.
Перейдем непосредственно к невербальному коммуникативному акту «утешение». Его стандартной номинацией является слово утешение, синтаксический дериват глагола утешать. Человека, испытывающего в данный момент плохое чувство, всегда утешают с помощью каких-то приемов, направленных на то, чтобы это чувство ослабло или исчезло совсем. Таким образом, толкование глагола утешать выглядит следующим образом:
Х утешает Y-а посредством Q = ‘Зная, что человек Y испытывает некоторое плохое чувство по причине того, что произошло некоторое плохое событие, человек Х, желая, чтобы Y перестал испытывать плохое чувство, совершает определенное действие Q, в результате чего Y перестает испытывать это чувство’.
Средства утешения Q могут быть разными: вербальными и невербальными. В этой связи можно говорить о трех коммуникативных разновидностях актов утешения: вербальный, невербальный и смешанный. В невербальном и смешанном актах участвуют жесты главным образом мануальные, которые мы будем далее называть жестами утешения. В качестве пассивных органов в жестах утешения могут выступать разные телесные объекты, принадлежащие адресату. Это плечи (ср. такие жесты утешения, как положить руку на плечо, потрепать/похлопать по плечу, обнять за плечи/за плечо), голова или волосы (ср. жесты гладить по голове / по волосам), лицо / щеки (ср. поцеловать в лицо / в щеку), руки (ср. взять за руку, пожать руку) или тело (корпус) в целом (ср. обнять). Что касается вербальных средств утешения, они могут быть направлены на смягчение последствий, которые привели Y-а в данное плохое состояние, или это могут быть слова надежды на то, что все обойдется, все будет хорошо.
Особо отметим, что в очень многих жестах утешения участвуют именно плечи адресата, что не случайно. Дело в том, что, как мы уже писали (§ 2 гл. III т. 1), одна из функций плеч в русской наивной картине мира — это удерживать тяжелые грузы (ср. устойчивые выражения гора с плеч свалилась, ему это не по плечу), а плохое чувство, которое испытывает адресат жеста, метафорически представляется как физическая тяжесть, лежащая у него на плечах.
Важную роль в актах утешения играют мимика и знаковые взгляды, прежде всего ласковая, ободряющая, успокаивающая улыбка, ср. предложение (1038) Так улыбаются плачущему ребенку — до свадьбы заживет (А. Генис. Темнота и тишина), или исполненный сострадания взгляд, ср. текст (1039) Лавиния смотрела на меня с ужасом и состраданием. За этот взгляд можно было и умереть! Она подошла и положила руку мне на плечо (Б. Окуджава. Путешествие дилетантов (Из записок отставного поручика Амирана Амилахвари)).
Еще одно невербальное средство утешения — это параязыковой знак, а именно тихий, мягкий голос, несколько пониженный и приглушенный по сравнению с обычным голосом человека. В русском языке для такого голоса или такого тона есть специальные названия — утешающий голос, утешающий тон, см. предложение (1040) Утешающим тоном старшей, очень ласково она стала говорить вещи, с детства знакомые и надоевшие Самгину (М. Горький. Жизнь Клима Самгина. Часть 2).
Есть также знаковые и незнаковые телодвижения — объект изучения проксемики (науки о пространственных знаках коммуникации, см. о ней в (Крейдлин 2002)), — приводящие к сокращению коммуникативной дистанции между собеседниками. Это такие движения, как подойти к человеку, присесть рядом с ним, наклониться к нему, ср. (1041) Я знал, чего он ждет, я сразу же почувствовал, что этот упрямец <…> не встанет с места до тех пор, пока я не ободрю его. Прежде всего, надо попытаться успокоить старика. <…> Наклонившись к нему, я начал говорить (С. Цвейг. Нетерпение сердца); (1042) Пал Палыч подошел к маленькому плачущему человеку, встал подле него, положил руку на плечо (О. Павлов. Карагандинские девятины, или Повесть последних дней).
Наконец, упомянем также некоторые комплексные поведенческие акты. Если человек чем-то очень сильно расстроен и плачет навзрыд, кто-то другой может предложить ему стакан воды. Если же человек ведет себя более спокойно и в состоянии говорить, то партнер по диалогу слушает его, демонстрируя внимание и сочувствие позой, мимикой, жестами и взглядами. И такое поведение оказывает на утешаемого не меньшее воздействие, чем слова утешения, ср. (1043) Утешаю не словами, а тем, что слушаю, сочувствую (В. Крупин. Выбранные места из дневников 70‐х годов).
Особую роль в таком поведении играет молчание, см. предложение (1044) Все это он отбарабанил впопыхах как по писаному, а потом замолчал и вдруг положил руку мне на плечо жестом сожаления (А. Волос. Недвижимость).
Существуют специфические жесты и манеры поведения взрослых в ситуации утешения маленьких детей. Детей берут на руки (ср. выражение взять на ручки), баюкают, обнимают, целуют, прижимают к себе и др., ср. (1045) На звезде, на планете — на моей планете по имени Земля, — плакал Маленький принц, и надо было его утешить. Я взял его на руки и стал баюкать (А. де Сент-Экзюпери. Маленький принц. Пер. Норы Галь).
Отметим, что при лексикографическом описании невербального или смешанного коммуникативных актов утешения важно фиксировать не только телесное поведение жестикулирующего (утешителя), но и телесное поведение адресата (утешаемого). Если человек чувствует нечто плохое, он может показать это собеседнику типичными для русской культуры формами невербального поведения. Он может принять грустную, задумчивую позу, низко опустить голову и закрыть лицо руками (целью этих жестов является положенное в соответствии с существующим этикетом сокрытие проявлений эмоций на лице). Если чувства настолько сильные, что человек не может их контролировать, он плачет или рыдает, и хотя это знаковое поведение является симптоматическим, оно служит окружающим сигналом того, что человек нуждается в утешении.
Невербальный и смешанный акты утешения совершаются жестикулирующим лицом к лицу с адресатом, но особенностью актов утешения является априорно возможная разная степень обязательности для собеседников такой ориентации. Например, человек, погруженный в собственные негативные переживания, может быть совсем не в настроении вступать в диалог. Даже если диалог уже начат, он может отрешенно слушать, глядя вниз, перед собой или куда-то в сторону, не смотря на собеседника. Впрочем, такое поведение утешаемого не нарушает условий успешности акта утешения. А вот человек, который утешает, не просто может, а должен смотреть на утешаемого адресата, развернув к адресату свой корпус. Поведение человека, который ласковым тоном говорит добрые, утешительные слова в сторону, стоя боком или даже спиной к адресату, кажется странным и противоестественным. Акт утешения в таком случае, скорее всего, не будет успешным.
Участниками акта утешения могут быть мужчины, женщины и дети, представители разных профессий и разных социальных статусов. Ограничений на распределение между ними ролей утешителя и утешаемого нет, но есть частотные предпочтения. Например, ребенок, конечно, может утешать взрослого — мужчину или женщину, — однако гораздо чаще именно взрослые утешают детей. Заметим, что степень психологической близости участников диалога и их социальные статусы влияют на то, какой из семиотических кодов (вербальный или невербальный) окажется преобладающим в конкретном акте утешения. Если человек более низкого социального статуса утешает человека более высокого статуса (например, подчиненный — начальника), то преобладать будет естественно-языковой код, в противном случае оба кода равноправны.
В смешанных актах утешения встречаются следующие языковые показатели данного акта. Это (а) фразеологические сочетания, цитаты, поговорки, ср. До свадьбы заживет!; Заживет — заржавеет!, (б) свободные сочетания с глаголом в повелительном наклонении типа Не бойся!; Не горюй!; Не робей!; Не плачь!; Не печалься!; Не унывай!; Мужайся!; Крепись!, (в) отдельные слова и речевые акты: Полно; Будет и др.
Некоторые из высказываний утешения гендерно ориентированы. Так, высказывания Мужайся! и Крепись! и им подобные стереотипно адресованы мужчине (об этом говорит их внутренняя форма) и часто употребляются в ситуации извещения об очень плохом событии, например о тяжелой болезни или смерти близкого человека, ср. предложение (1046) Подполковник подошел ко мне и тихо говорит: «Мужайся, отец! Твой сын, капитан Соколов, убит сегодня на батарее. Пойдем со мной!» (М. Шолохов. Судьба человека).
В ответ на слова и невербальные проявления утешения адресат может отреагировать несколькими стереотипными способами: (а) продолжить или установить контакт с собеседником и (б) прервать едва начавшийся контакт или вообще отказаться от него, то есть отвергнуть слова или жесты утешения. В первом случае человек действует следующим образом: он поднимает глаза и голову и поворачивается к коммуникативному партнеру, то есть ориентирует свое тело на него. На лице адресата появляется грустная или слабая ответная улыбка, он / она старается сократить коммуникативную дистанцию до минимума и может даже прильнуть к утешителю. Во втором случае утешаемый человек ведет себя противоположным образом: отворачивается от собеседника, прячется от его взглядов, иногда отшатывается от него, поворачивается или вовсе уходит.
На выбор адресатом того или иного вида реакции влияет множество факторов. В частности, человек может реагировать на смысл слов, обращенных к нему, а может на то, как именно произнесены слова утешения или какими жестами, тоном и мимикой они сопровождаются. Важно также, ожидает ли утешаемый именно такого поведения от утешителя. Ср. следующий фрагмент диалога:
(1047) Любовь Андреевна: Пожалейте меня, хороший, добрый человек.
Трофимов: Вы знаете, я сочувствую всей душой.
Любовь Андреевна: Но надо иначе, иначе это сказать… (А. Чехов. Вишневый сад).
А. П. Чехов не сказал нам в точности, как повел себя Трофимов в описываемой ситуации: ограничился словами или сопроводил их какими-то жестами утешения. Очевидно лишь, что его реакция не соответствовала ожиданиям Любови Андреевны. Возможно, она ждала более глубокого сопереживания ее страданиям, но этой глубины ее собеседник не выразил ни речью, ни поведением.
Есть и другие случаи, когда смешанные акты утешения, соединяющие жестовые и параязыковые утешения с сопровождающими их словами, могут вызвать более резкое раздражение со стороны утешаемого и желание прервать контакт с утешителем. Например, человек настолько не хочет мириться с происходящим, что утешить его если и смогут, то только события и действия, существенно меняющие актуальную ситуацию. Ср. примеры (1048) Когда мы с Ольгой Бокшанской стали говорить Ляле какие-то слова утешения, она, сверкнув своими прекрасными глазами, вдруг сказала мне: «Вот когда умрет ваш муж, тогда поймете!» (С. Пилявская. Грустная книга) и (1049) Не утешайте меня, мне слова не нужны, / Мне б отыскать тот ручей у янтарной сосны (Ю. Визбор. Милая моя).
Отметим, что в последнем примере не случайно на первый план выходят именно слова утешения: в русской культуре всегда стереотипно и отчетливо противопоставлены слово и дело.
Выше мы ввели ряд понятий и терминов, которые могут использоваться в словарном описании основных русских невербальных и смешанных актов. Это понятия невербальной единицы, сопровождающей речевой акт, и невербальных аналогов речевых актов. Были продемонстрированы особенности двух видов актов утешения: невербального и смешанного. В первом случае были описаны отдельные жесты утешения разных семиотических классов, а во втором случае выделены и описаны некоторые стереотипные слова и выражения, сопровождающие или заменяющие рассматриваемый невербальный акт.
7.12. Невербальные и смешанные коммуникативные акты: подбадривание
Существуют речевые акты, которые всегда сопровождаются невербальными знаками, и одним из таких актов является подбадривание.
В норме речевой акт подбадривания осуществляется в двух классах ситуаций.
В первом классе ситуаций один человек[90] (он же подбадриваемый, ниже обозначаемый переменной Y) либо уже осуществляет некое трудное, но важное для него действие Р, либо таковое ему предстоит вот-вот совершить, а другой человек (подбадривающий, обозначаемый переменной Х) считает, что (1) человеку Y хорошо делать Р, но (2) Y либо делает Р, не прилагая всех тех усилий, которые, по мнению человека Х, требуются для успешного осуществления Р, либо не готов к выполнению Р, и потому Х говорит Y-у (или показывает Y-у другими знаками, например, свистом, аплодисментами, криками, особыми жестами, о чем речь еще пойдет ниже) нечто, что, по мнению Х-а, должно каузировать Y выполнить Р лучше или каузировать Y быть готовым выполнить Р вообще.
Во втором классе ситуаций один человек, далее обозначаемый как Y, находится в плохом эмоциональном состоянии, например в состоянии депрессии или фрустрации, когда он разочарован, когда ему кажется, что нет никакой возможности что-то поправить или изменить для себя к лучшему, или когда Y унывает, печалится, грустит, горюет, скорбит, когда у него болит душа, а другой человек, Х, говорит Y-у нечто (или показывает Y-у другими знаками), что, по мнению Х-а, может улучшить состояние Y-а или вывести Y вообще из этого состояния (= ‘каузировать Y перестать в нем находиться’).
Таким образом, глагол подбадривать, основной представитель класса слов, обозначающих речевой акт подбадривания, имеет, как мы считаем, два значения, и потому мы выделяем соответственно две лексемы — ПОДБАДРИВАТЬ 1 и ПОДБАДРИВАТЬ 2. В связи с этим подчеркнем, что все известные нам толковые словари русского языка рассматривают глагол подбадривать как обладающий ровно одним значением, близким к ПОДБАДРИВАТЬ 2, то есть трактуют глагол подбадривать как однозначный. Между тем в пользу выделения у глагола подбадривать не одного, а двух значений свидетельствуют сразу несколько фактов.
Во-первых, речевые высказывания, сопровождающие лексемы ПОДБАДРИВАТЬ 1 и ПОДБАДРИВАТЬ 2, отчетливо противопоставлены. Так, в предложении (1050) «Давай (жми, бей, начинай, вперед), „Спартак“!» — подбадривал он представлена первая из них, а в предложении (1051) «Не переживай (не дрейфь, терпи, не сдавайся, успокойся, не печалься, не волнуйся, не грусти, выше нос и т. п.)!» — подбодрил он — вторая.
В предложении (1050) слова говорящего побуждают адресата к действию, то есть тут имеет место встроенный речевой акт побуждения к действию, а в предложении (1051) слова человека либо составляют содержание совета адресату не делать чего-то или прекратить нечто, либо выражают надежду на благополучное разрешение некоей стоящей перед ним проблемы.
Во-вторых, лексема ПОДБАДРИВАТЬ 1 входит в один синонимический ряд с другими глаголами побуждения, а именно побуждать, подталкивать, подстрекать, подначивать, подстегивать, призывать, склонять, уговаривать и др., а для лексемы ПОДБАДРИВАТЬ 2 синонимичным является глагол ободрять, включаемый всеми словарями непосредственно в толкование глагола подбодрять, ср., например, (Евгеньева 1984, т. 3, 174): подбодрить ‘несколько, немного ободрить’. В этом своем втором значении глагол подбадривать попадает в таксономический класс глаголов эмоционального воздействия, то есть является словом того же семантического типа, что и слова расшевелить, разбудить, вдохновлять, воодушевлять, вдохнуть силы, поднять на, оживить (все в соответствующих значениях) и т. п.
Сосредоточимся теперь на лексеме ПОДБАДРИВАТЬ 1. У этой лексемы есть два круга употреблений. Первый круг употребления — так сказать, спортивный. Подбадривают одного или нескольких человек. Подбадривают (в первом значении) одного или нескольких человек, например некую команду, на разного рода спортивных, конкурсных, квалификационных и других соревнованиях, связанных с азартом. Поэтому не подбадривают (а) лиц, занятых, так сказать, «умственной» деятельностью не в условиях состязания или «умственными» видами спорта, то есть играющих в шахматы, шашки, бридж, (б) людей, участвующих в данный момент в соревнованиях по тем видам спорта, которые предполагают у участников предельную мобилизацию и концентрацию внимания, например в соревнованиях по легкой атлетике, фехтованию, прыжкам в воду, стрельбе или тяжелой атлетике. Не подбадривают обычно также спортсменов (в) во время спортивных состязаний, в которых достижение успеха связано с разнородными, включающими, помимо спортивных, иные, например эстетические, цели. Это, например, состязания по фигурному катанию, фигурному плаванию или спортивным танцам, соревнования, где (г) по каким-то причинам (далеко от зрителей, без зрителей, особая соревновательная среда и т. п.) нельзя или крайне трудно услышать подбадривающие слова (если, конечно, спортсмен не упал), возгласы, крики или даже увидеть знаки подбадривания — парусный спорт, альпинизм, туризм, горные лыжи.
Во втором круге употреблений, то есть не в контексте состязаний, человек Х ПОДБАДРИВАЕТ 1 человека Y в ситуации, когда хочет ускорить некоторые действия Р, совершаемые Y-ом, или когда хочет, чтобы Y сделал Р тут же, так сказать на его глазах. Между тем Y в это время своим поведением показывает, что сейчас либо не готов сделать Р, либо делает Р медленнее, чем хотелось бы Х-у. Тем самым Х в этих контекстах является или становится заинтересованным наблюдателем, то есть лицом, психологически вовлеченным в данную ситуацию. Ср. эпизод из сценария одного фильма, когда два человека стоят на лестничной площадке перед запертой дверью и оба заинтересованы в том, чтобы проникнуть в квартиру:
(1052) — Ну, звони!
— Не могу!
— Звони, звони! — подбодрил он.
В этом диалоге глагол подбодрить выступает во втором своем значении.
Подбадривающим (в смысле ПОДБАДРИВАТЬ 2) обычно бывает человек, близкий к подбадриваемому и находящийся в данный момент в более устойчивом психологическом состоянии, чем подбадриваемый. Подбадривающий заинтересован в том, чтобы эмоциональное состояние подбадриваемого улучшилось, и при этом ведет себя так, как если бы считал, что подбадриваемый может управлять своими эмоциями.
Человека, находящегося в возбужденном положительном эмоциональном состоянии, не подбадривают в смысле ПОДБАДРИВАТЬ 2, но могут подбадривать в смысле ПОДБАДРИВАТЬ 1.
Глагол подбадривать во втором значении семантически близок глаголу ободрять. Различаются они смысловыми акцентами: более активная лексема ПОДБАДРИВАТЬ 2 фокусирует внимание на предполагаемых со стороны подбадриваемого действиях, которые могли бы улучшить его состояние, тогда как в более пассивном глаголе ободрять акцент делается на самом психологическом состоянии. Сказав Y-у «Не трусь!», «Не переживай!» или «Не грусти!», Х, разумеется, не считает, что тот сразу после его слов перестанет печалиться или грустить — его слова означают ‘Ты можешь приложить усилия к тому, чтобы перестать трусить (переживать, грустить). Ты не один, я с тобой, и я надеюсь, что все у тебя будет хорошо’.
Слова подбадривания — это не столько слова выражения сочувствия, симпатии или любви к Y-у, сколько совет сделать нечто, чтобы выйти из данного плохого эмоционального состояния. Слова ободрения — это прежде всего позитивные слова надежды на лучшее: Все будет хорошо! (Все пройдет, образуется, исправится, будет и на нашей улице праздник, до свадьбы заживет и т. п.), они могут и не призывать Y к каким-либо действиям.
Впрочем, смысловое различие между глаголами ободрять и подбадривать во втором значении не слишком велико и в контексте очень часто нейтрализуется. Так, слова Не бойся! и Не переживай! могут восприниматься и как подбадривание, и как ободрение, см. правильные предложения (1053) Не бойся! (не переживай!) — подбодрила она и (1054) Не бойся! (не переживай!) — ободрила она. Если же добавить к словам прямой речи Не переживай или Не бойся такое, например, продолжение, как Все будет хорошо!, то такую прямую речь уже можно будет ввести только словами — ободрил и, хуже, — ?подбодрил.
Еще одно различие между лексемами ПОДБАДРИВАТЬ 1 и ПОДБАДРИВАТЬ 2 связано с ограничениями на заполнение их валентностей. В ситуации спортивных состязаний в роли Х выступают болельщики (в широком смысле этого слова, то есть в этот класс входят товарищи по команде, не участвующие в данном состязании, тренеры, массажисты, спортивные врачи и т. п.), а в роли Y выступают соревнующиеся человек или команда. В других контекстах ПОДБАДРИВАТЬ 1 могут только люди того же или более высокого социального ранга, чем их партнеры, например, учитель подбадривает ученика, врач — пациента, командир — солдата или директор — простого сотрудника, но не наоборот. Или подбадривают один другого люди, находящиеся в достаточно близких (дружеских, приятельских, родственных, соседских и т. п. отношениях), ср. предложение (1055) Полно, Кузьма, подбодрись. Рана очистилась, все идет к лучшему (В. Гаршин. Трус).
Для лексемы ПОДБАДРИВАТЬ 2 существенны, как уже говорилось, не ролевые, а личные отношения между людьми Х и Y и их актуальные психологические состояния. Отметим также, что подбадривать (в этом значении) могут не только слова, но и мысли (в том числе и собственные), образы, воспоминания, а также неречевые действия, в том числе жесты разной природы — улыбки, взгляды, поглаживания, похлопывания и др.[91] См. примеры (1056) — (1059):
(1056) <…>По всему видно, что Настя тайну свою в могилу унесла… Такими мыслями подбадривал себя Алексей, идя на зов Потапа Максимыча. А сердце все-таки тревогой замирало (П. Мельников-Печерский. В лесах).
(1057) И мысль, что он обыкновенный человек и что жизнь его обыкновенна, обрадовала и подбодрила его (А. Чехов. Поцелуй).
(1058) Рашевский приветливо улыбался, стараясь этим подбодрить смутившегося молодого человека (А. Степанов. Порт-Артур).
(1059) Это неофициальное обращение на «ты» и ласковый, изучающий взгляд комиссара подбодрили Сергея (В. Кетлинская. Мужество).
Наконец, каждой из выделенных разновидностей речевого акта подбадривания соответствуют свои невербальные знаки и целые комплексы таких знаков, выражающих подбадривание. Болельщики обычно подбадривают (в первом значении слова) соревнующихся спортсменов или игроков команд при помощи криков, свиста, звуков хлопков, аплодисментов, то есть параязыковых единиц. Кроме того, болельщики скандируют специально составленные для подбадривания тексты — речевки, которые всегда сопровождаются кинетическими знаками — жестами рук, позами и телодвижениями, особой мимикой и «горящими» взглядами. Ср. жесты вытянуть вперед руку 3, топать ногами 2, «встав, образовать цепь рук, одновременно пританцовывая и раскачивая корпус из стороны в сторону» или «вставая и садясь по очереди, образовать волну» и т. п. В тех же случаях, когда подбадривают (ПОДБАДРИВАЮТ 1) человека не в контексте игры или состязания, его «подталкивают рукой вперед», «похлопывают по плечу в направлении вперед», совершают указательные движения головой вбок и вперед и др.
Человека, находящегося в плохом эмоциональном состоянии, криками, свистом и аплодисментами не подбадривают. Если его хотят подбодрить не словами, а исключительно жестами (в значении ПОДБАДРИВАТЬ 2) или не только словами, но и жестами тоже, то обычно используют для этого телесные знаки соболезнования, утешения и ласки. В русском невербальном языке это, например, мануальные жесты, знаковые телодвижения и позы коснуться руки, встать рядом, взять за локоть, чуть сжав его, положить руку на плечо 2, обнять, прижать к себе, погладить по голове, руке или плечу, поцеловать и некоторые другие. Такие единицы, в отличие от жестов первой группы, не энергичные, они несколько замедленные, а иногда и просто медленные.
В отличие от ситуации, представленной лексемой ПОДБАДРИВАТЬ 1, жестами, как, впрочем, и словами, подбадривать (во втором значении этого слова) могут только люди, близкие к подбадриваемому или ощущающие себя таковыми. Иногда бывает достаточно лишь какое-то время побыть с человеком в одном пространстве (физически и психологически личном[92]), например прийти к нему домой, чтобы побыть с ним, поговорить с человеком по телефону, выслушав его рассказ, просто посидеть рядом и помолчать или своими действиями, поведением, бодрым голосом, пожатием руки поднять ему настроение и т. п., чтобы человек воспринял такое поведение другого человека как знак психологической близости и как желание утешить, успокоить и подбодрить его. См. примеры (1060) — (1064) с глаголами подбодрить, утешать и ободрять:
(1060) Ваше посещение подбодрило больного.
(1061) Ее жест подбодрил меня.
(1062) Я люблю этих бедных пиитов, / Что угрюмые вирши плетут, / Тех, которые горький напиток / Непризнанья и бедности пьют. / Утешать, помогать, по головке / Их погладить, которые так / Неудачливы, странны, неловки / И в каких-то невнятных летах (Д. Самойлов. Неизвестные поэты).
(1063) Кто этот русский? С саблею в руке, В фуражке белой? Страха он не знает! Он между всех отличен вдалеке и казаков примером ободряет (М. Лермонтов. Измаил-бей).
(1064) Но я помню, сквозь две решетки / На последнем нашем свиданье / Ты улыбкой милой и кроткой / Ободрял меня на прощанье… (М. Колосова. Улыбка смертника).
В других языках для каждого из выделенных нами двух значений глагола подбадривать могут быть свои переводные эквиваленты. Так, в английском языке для лексемы ПОДБАДРИВАТЬ 1 — это глаголы to cheer и to cheer on, to spirit и to spirit up, to egg on и to pull, а для лексемы ПОДБАДРИВАТЬ 2 — глаголы to exhilarate, to reassure, to uphold, to jazz и to jazz up.