– Наши бились с драконом во время войны! – крикнула я, напугав остальных, и побежала к папке, пока сестры переводили дыхание. – Вот!
Я потрясла листком в воздухе и торжественно зачитала текст.
– Всегда говорил, дорогие мои, войска ПВО – великая сила, – воодушевился Вадим Никонорыч. – Пока же, сравнив показания и обдумав бессонной ноченькой всю информацию об этом яо, вынужден признать с сожалением: за ПВО прошлым вечером потрудился господин Воронцов. Он прервал кровавый прорыв дракона и вызвал, скажем так, огонь на себя.
– Он жив? – встрепенулась Нора, как-то слишком взволновавшись упоминанием Грига. – Скорее отвечайте, Фролов!
– Дракон или Григ? – скорчив мерзкую мину, ехидно уточнил командор. – Впрочем, откуда мне знать, любезная? Трупов мы не нашли. Может, они в воду канули, в смысле, искупались в Москва-реке? Аля, милая, как считаете, жив господин Воронцов?
Я смутилась и не ответила. Лишь прислушалась к чему-то внутри себя, приблизила к носу руку с браслетом. Запах не изменился, защитное действие тоже. Интересно, браслет перестанет работать, если что-то случится с Григом?
Элеонора смотрела так пристально, что захотелось спрятаться. Этого мне не хватало! Я только обрела Вторую сестру и не думала с ней ссориться из-за парня. К сожалению, рядом с этой красоткой я выглядела сущим пугалом. Нора сделала схожий вывод, оправила прическу и улыбнулась.
– Что-нибудь еще о драконах? – поощряюще улыбнулся Фролов. – Госпожа Вознесенская, вас к нему тянет. Или дракона к вам. Вы первая нарисовали мне вензель, первая увидели дракона в деле, первая с ним заговорили. Обо всем расскажете сестрам позднее, но пока – вдруг что-то еще?
Я подумала и кивнула. Достала из шоппера дневник Самойлова, зачитала отрывок про дракона и Брюса.
– Откуда у вас эта книжечка? – хищно потянулся Фролов, но я спрятала дневник поглубже в сумку. – Уж не Григорий ли одолжил?
Нора дернулась. Я мысленно сплюнула и показала ему средний палец, от щедрот музыкальной души. Тоже, разумеется, мысленно. Он нарочно нас стравливает, не иначе.
– Навязчивая идея, начальник? Дневник был в башне. Как и труп Самойлова. Вернее, его кости в военном френче. Ваш предшественник застрелился после гибели Софи Вознесенской.
– Так ты внучка Софи, – вдруг воскликнула Нора, обрадовавшись неизвестно чему. – Это же многое объясняет!
– Родственные связи обсудим позже, – оборвала Вторую Марго. И обратилась ко мне: – Ты нашла в квартире скелет?
– Ух ты! – восхитилась Варвара, проникаясь ко мне еще большей любовью.
– Ничего не «ух ты», даже близко нет, – отклонила я восторги Шестой. – Скрипучий, противный, вечно всем недоволен. Суется куда не просят. Иногда помогает мне по хозяйству…
– Живой скелет? – аж взвизгнула Варька.
Фролов пялился то на меня, то на шоппер, но не рисковал спросить.
– Самойлов слегка задержался в гостинице. Возможно, силой моей «Ленинградки» не развеялся, не ушел за Кромку. Как издохнет окончательно, сдам вам кости. И дневник, когда сама прочитаю.
– Мне отдашь или Григорию?
Заклинило его, честное слово. Скрипит, как заезженная пластинка.
– Полагаю, Григ уже прочитал, – понимайте, как хотите, господин командор. Не я впускала Воронцова в гостиницу, выдавая ему вечный пропуск!
– Вернемся к дракону? – предложила Кэт, поглядывая на Нору.
Вторая грызла идеальный ноготь, портя дорогой маникюр.
– На чем этот гад играл? На гуцине? Что еще за экзотика?
Я нашла в смартфоне сносное видео, показала, что такое гуцинь. Сестры и Фролов оценили звук. Варька заявила, что надо освоить, потому как «офигенная шняга».
– А где послушать его в Москве? – перебил Шестую Фролов. – Так сказать, насладиться вживую и измерить силу воздействия? Насколько я знаю господ музыкантов – ну, не кускитесь, дорогуша, – их тянет к себе подобным. Вдруг наш яо затоскует, захочет сыграть в окружении понимающей публики, а для не пьяных московских исподов?
– Наверняка есть сообщества, – я пожала плечами, – на фоне возросшего интереса к Китаю. А вообще, скоро концерт в Малом зале консерватории. Мы едва достали билеты, пойдем с друзьями наслаждаться прекрасным!
Сказала – и сердце сжалось. Как долго я не общалась со своими товарищами по искусству. Как быстро променяла мир семи нот на кровищу, монстров и невнятную магию, про которую толком никто не расскажет! Захотелось обратно: репетиции, пьянки, полупустые залы, пиликанье по холодным вагонам пригородных электричек. Такой простой и понятный быт непризнанного музыканта!
Нужно позвонить дирижеру. Как они там без меня? Почему не зовут на сходки?
– Отлично! – одобрил Фролов. – Культурное мероприятие – то, что нужно для поднятия духа. Опять же, на подобный концерт наверняка соберутся любители Азии. Будет, кого расспросить о драконах. И вы, Аля, непременно сходите, послушайте гуцинь и окрестности. Ваша удивительная способность мне нравится все больше и больше. Кстати, у меня просьба, Седьмая. Марго не одобрила, но согласилась. Не так ли, Маргарита Рудольфовна?
– Ваша затея мне неприятна, – холодно кивнула Марго. – Если б не уговоры Четвертой… Ну, так и быть, продолжайте.
– Продолжаю, – стал очень серьезным Фролов. – Сейчас сюда поднимется дама, для которой Аля сыграет мелодию, ту, что исполнила возле башни «Москва». Я прошу остальных сохранять спокойствие. Дама заключила с нами союз и готова всячески помогать, чтобы поймать убийцу дяди.
Я вздрогнула при этих словах, и предчувствия меня не обманули. Марго сама распахнула дверь, пропуская в квартиру девушку в черном.
Длинное скромное платье в пол, никакого вычурного макияжа, лишь ярко-белые волосы выдавали в посетительнице Клару Гордон, урожденную Кондашову.
Бывшая готическая невеста одарила всех долгим тоскливым взглядом. Должно быть, сильно любила дядю, если так по нему страдала.
Сестры встретили исподку из Дома Иллюзий убийственной тишиной. Она же кинула взгляд на меня и, конечно, сразу узнала.
– Так это ты Седьмая сестра? – процедила сквозь зубы Кларисса. – Можно было самой догадаться. Я отправила к тебе толпу манекенов, чтобы сделать дяде подарок, а нужно было мчать в Москва-сити. Дура, какая дура! Небось, ликуешь в душе, а, десертик? Избавилась от стариковской опеки?
Что ж за день такой, скажите на милость? Снова у сестер отвалились челюсти. Я всего три дня, как со-здание, а такие связи наметились, всю Изнанку Москвы успела достать!
– Ваш дядя погиб, как герой, – не приняла я упреков Клариссы. – Мне жаль, что так вышло, честно. Он был ослаблен действием купола, но сумел показать преступника и спас от разграбления тайны клана.
– Пустые слова! – зарычала Кларисса, уже не скрывая слезы. – Я хочу мести, слышите, Сестры? Я хочу видеть проклятого змея, как ту тварь на Поклонной горе, нашинкованного в кусочки. Все, кто уцелел в Доме Иллюзий, отныне будут вам помогать, это мой приказ, как наследницы. Умоляю, убейте его, подарите покой Петру Кондашову!
Кларисса покачнулась, хватаясь за стену, и вдруг рухнула на колени прямо перед застывшей Марго. Первая непроизвольно отдернула ногу, а я молча достала скрипку и вновь окунулась в увиденный ад.
Когда из мелодии, созданной скрипкой, проявился вполне осязаемый облик, высокий, темный, в серебряной маске, Клара шмыгнула носом и встала, по-прежнему держась за косяк.
– Кое-что еще, – вспомнила я, обращаясь то ли к ней, то ли к Фролову. Музыка вернула меня в тот миг, когда погибал Кондашов. – Там был секретарь, Василевский.
– Он тоже умер, – уточнил командор.
– Синг Шё проявил к нему интерес. И к технологии марионеток. Спросил, где подобных делают. Василевский ответил про фабрику.
Вадим Никонорыч округлил глаза. Мне кажется, он хотел заорать что-то типа «что ж ты раньше молчала», но осекся, вспомнив вчерашний день. Вместо этого он переглянулся с Клариссой. Та мрачно кивнула.
– Я с вами, – заторопилась Варька, страшась упустить новый замес.
– И я? – спросила почти безнадежно, но Фролов не принял отчаянной жертвы.
– Нет, вы едете домой, моя музыкальная. Отдыхать, набираться сил. По возможности, вспоминать детали. И готовиться к встрече с прекрасным в Малом зале консерватории. Маргарита изучает архивы. Мария шерстит иностранцев, нелегально проникших на территорию. Норочка – тоже самое, но по своим каналам. Катерина, на тебе люди искусства: музыканты, художники, фольклористы. Уклон – азиатская тема. Долли всех поддерживает, утешает, ну и кормит, само собой. На этом позвольте откланяться!
Он по-военному сдвинул пятки. Взял под локоть Клару и Варьку и вместе с ними провалился на первый этаж, миновав музей Земледелия, перекрытия и коридоры.
Или так показалось?
3.
Обратно коты бежали медленно, чуяли мое настроение. Понимали: хозяйке нужно подумать, а не взвизгивать при резких скачках и безумных кошачьих кульбитах. Мы спокойно рысили по мрачным туннелям, изредка взрезаемым огоньками, похожими на точки от сигарет. Тогда Лефт взрыкивал, щерил клыки, и огни исчезали во тьме. На исподней стороне поезда не ходили, некого катать на Изнанке, все добирались самостоятельно, используя артефакты и магический потенциал.
Раньше такие штуки называли попросту «русским духом». Отбивали земные поклоны, вбирая от матушки-сырой земли энергию магических жил, иначе меридианов. А теперь – потенциал, по-научному. Или внутренняя сила, энергия ци. Нахватались китайских терминов! Все-таки кинематограф, а вслед за ним и литература оказывали воздействие даже на исподние умы России. Все хотели быть в тренде.
Не давал покоя разговор со Второй, случившийся напоследок. И не было рядом Варьки, чтобы поднять настроение.
Элеонора была из тех, кто не любит терзаться сомнениями и откладывать дела в долгий ящик. Она просто взяла меня под локоток и, буравя взором любящей бабушки, ласково сообщила, что имеет планы на Грига. Ну как сообщила… Заявила «он мой», не вдаваясь в подробности и объяснения. Типа, предупредила глупышку, а дальше совсем не ее проблемы.