Разве можно уснуть, когда твоя голова переполнена мыслями и мечтами!
А потом наваливался полутемный зал, и люди, корчащиеся на полу, потому что их убивала музыка! Я знала, что сплетение нот, записанное на нотном стане, имеет особую власть над психикой, знала, что музыка может стать триггером, запускающим былые фобии или предопределенную цепь событий. Музыку использовали для гипноза, с помощью правильных композиций манипулировали толпой…
Но музыка как инструмент убийства? Нож маньяка, пулемет на войне… и рояль? Пока не появился Синг Шё с гуцинем, разве думала я об этом? Разве знала предел своего таланта – хрупкая девушка со старой скрипкой?
Если бы раньше кто из знакомых поставил в ряд рояль и убийство, я бы искренне рассмеялась. Ситуация из анекдотов: рояль выпал из окна и задел прохожего, роялем придавило неуклюжего грузчика. А главное – игра на рояле была настолько фальшивой, что слушатель застрелился. Смешно, ага.
А теперь я прочувствовала всем телом, что Григ говорил чистую правду. Если в доме стоял инструмент, и Воронцов до него добирался, все живое было обречено. На всех этажах, в подвале, на крыше, на заднем дворе и на улице.
Говорят: сильный боксер, фехтовальщик. Григ был сильным пианистом в этом смысле слова. А фантастическая скорость игры и экспрессия исполнения не оставляли шансов. Он многих убил, извлекая звуки, и рояль пробуждал в нем кровожадного зверя. Триггерил воспоминания о тридцатых годах.
Поэтому я была побитая. Даже подготовленная морально, уже со скрипкой в руке, даже с учетом того, что Воронцов и не бил меня, так, щелкал пальцем, будто смахивал пыль… Я пропустила слишком много ударов, остались порезы и синяки.
А главное – я видела ясно! – ему доставляло особый кайф причинять мне боль, расковыривать раны, видеть меня в крови и в слезах. Такой контраст с тем, что было чуть раньше, с той отчаянной горячностью в шепоте, когда он клялся, что никому не позволит меня обидеть! Даже себе… даже…
Разве можно уснуть, когда душа и тело находятся в таком раздрае. Когда разум видит абьюзера, и тело подтверждает все обвинения, а сердце кричит: «он не виновен! его сделали таким, превратили в монстра! и моя любовь одолеет все!»
Глупые сказки про чудищ, которых излечивали поцелуями. Сколько красавиц сгинуло, отравленных прекрасной мечтой о том, что еще уступка, еще один порез на руке, разбитая скула, заплывший глаз… И получится исцелить! Ведь раз бьет, значит… Ничего, увы. Простая фраза, а столько веков калечила женские души, становилась смыслом сломанной жизни, оправданием домашних тиранов, выдававших жажду контроля над жертвой за нежность, любовь, невинную ревность.
Токсичные отношения. Хочу ли я снова в них окунуться? Разве мне не хватило Элен и ее уничтожающей личность заботы? Видимо, не хватило.
Даже побитое и униженное, мое тело по-прежнему хотело Грига, каждой клеткой, каждой порой кожи, всего, целиком, до предела. До последнего вздоха.
Я искала ему оправдания, придумывала, как религию, и фанатично верила в благой исход. Неужели я правда идеальная жертва? Бабочка, летящая в темноте на свет оголенного, искрящего провода?
Григ Воронцов за три недели знакомства стал для меня вредной привычкой. Такой, как курение, алкоголь, как тягучий и сладкий наркотик. Интоксикация Григом. Еще один музыкальный термин. Я знала, что он меня убивает. И не могла отказаться.
Когда Обухов увидел меня в Останкино, побелел, как залежи мела, и пристал с расспросами «кто посмел»? Что я могла ответить курсанту? И нужны ли ему ответы? Разве что пришлось отмазать Китайца, поехавшего меня провожать.
– Это просто тренировка, не парься, – успокоила гардемарина. – Когда ты отрабатываешь удар, неужели инструктор тебя щадит? Когда боксер работает в спарринге, кто подсчитывает его гематомы?
– Это другое дело, – поджал губы взбешенный Обухов. – В конце концов, ты же девушка, Аленький!
– Милый, это сексизм, – я ткнула пальцем в плечо Данилы. – Все прошло с моего согласия, так что не парься, курсант.
– Закрой ему доступ в башню! Григ тебя выбрал жертвой и играется, словно кот, цепляя когтем за шкурку.
– То есть я глупая серая мышь? Что ж, спасибо за оценку, курсант. Мне и Элен об этом твердила. Я услышала и поняла, не вижу смысла продолжать разговор!
Он хотел меня удержать, извиниться, но Фролов оборвал пикировку, жестом пригласив в кабинет.
За ночь командор сопоставил улики, обдумал увиденное в концертном зале, и пришел к тем же выводам, что и Григ.
Синг Шё, победив и иссушив Кондашова, завладел навыками Дома Иллюзий. А попытка создать манекены – массово, милостивые господа и дамы, я прошу это отметить особо! – выдала причастность дракона к тайным практикам семейства Гордонов. И позвольте спросить, откуда приезжему знать столь интимные тайны кланов?
Кромешники угрюмо молчали, но Фролов как всегда витийствовал и риторически вопрошал. Если бы их командор вовремя услышал мои показания, поверил рассказу смешной скрипачки вместо того, чтоб проталкивать очевидную версию с Григом… А ведь кто-то успел проникнуть в исподний Дом Манекенов, побывал на фабрике, порылся в архивах. Это выяснили Фролов и Кларисса после сходки Сестер в МГУ. Варька, сидящая между мной и Патриком, шепотом ввела нас в курс дела.
Но даже тогда командор не сделал правильных выводов и допустил возможность теракта в Малом зале консерватории.
С несколько раздраженным видом Фролов сделал знак, и на экране проектора появилась фотография Юэ Луна, в полицейской форме, в орденах и сиянии.
– Позвольте представить господина Юэ, инспектора I класса из Отряда Желтой реки, подразделение Найхэ. Проник на территорию Российской Федерации по простому, без чинов и регалий, с первой попытки и без всякого блата поступил в МГУ, господа. Так сказать, совершал под прикрытием тайную операцию. Оружие – талисманы, заряженные внутренней силой или энергией ци, но, в отличие от чисто даосских практик, не брезгует и магическим словом. Его цель – черный дракон Синг Шё, поэтому полагаю полезной возможную кооперацию. Ваше мнение, гардемарины?
– При чем тут река и что такое Найхэ? – крикнул любознательный Патрик.
Варька демонстративно прочистила ухо.
– Какой миленький! – заворковала Людмила. – Такому парню в кино сниматься, а не исподов ловить на чужбине.
Многие девушки из собравшихся согласно закивали, любуясь Китайцем.
– Зачем он поступил в МГУ? – этот вопрос задала Марго, третья из со-зданий, посетивших собрание. – Дружба народов не очевиднее?
Фролов кратким взмахом остановил балаган:
– Разумеется, драгоценная Первая. Университет Дружбы народов тоже идеально служит прикрытием и местом вербовки иностранных студентов. Но, как пояснил Юэ Лун, если у дракона есть выбор, он всегда выбирает лучшее. Так что инспектор, скажем так, смоделировал возможное поведение гостя столицы и пошел по его стопам.
– Студента Синга Шё нет в наших списках, – выдала сухую справку Марго. – А если инспектор не сдаст экзамены, он будет отчислен с первого курса.
Кто-то хмыкнул. Фролов замахал руками, готовясь объяснять про Найхэ. Но тут из коридора донесся крик:
– Этот Юэ все сдал, Маргарита Рудольфовна! Могу предъявить зачетку!
Сквозь толпу младших кромешников, которым не хватило мест в кабинете, торопливо протолкался Китаец. Без формы, в элегантной гражданской одежде он выглядел до того восхитительно, что по рядам пронесся единый вздох.
Юэ Лун ослепительно улыбался и размахивал в воздухе черной книжечкой.
– Как вы могли сдать экзамены? – немедленно взорвалась Марго. – Без моей печати на допуске?
– Простите, ее поставила Долли, – примирительно вскинул руки Китаец. – Этот Юэ прождал вас полдня в коридоре, и Дарья Васильевна согласилась… Э, как это? Шлепнуть печать! По всем предметам – отлично, управился вчера до концерта.
– Миленький и умненький, – оценила Людмила.
Маргарита вдохнула поглубже, собираясь обрушить на китайскую голову всю ярость российской системы, но Вадим Никонорович хлопнул в ладоши, обрывая нелепый диспут:
– Голубушка Первая, если это так важно, обсудите вопросы дисциплины позднее. А сейчас я надеюсь услышать от гостя всю информацию о Синге Шё. По пунктам, голубчик Юэ, фиксируйте на подкорочку. Кто он такой, черт побери. За каким, как вы изволите ругаться, ракшасом приехал в нашу столицу. Что требуется для его поимки. И как он связан с другими драконами, прилетавшими раньше в Москву. Итого, четыре пункта, извольте ответить. Можете в произвольном порядке. Да, совсем забыл: изъясните, голубчик, с какой стати вчера подвергли опасности пятьсот зрителей в консерватории.
Юэ Лун задумался, согласно кивнул. Отыскал меня взглядом в группе кромешников, чуть заметно поморщился, разглядев ссадину, горевшую на скуле. Я вспомнила, как вчера убежала, оставив его в одиночестве – без объяснений, не попрощавшись, грубо оборвав поцелуй. Должно быть, китайский красавчик впервые столкнулся с подобным отказом. Вон и круги под глазами, добавившие им глубины, и улыбка какая-то блеклая. Ну почему так устроен мой мозг? Почему я бегу от заботы и ласки, добиваясь внимания психопата? Как кошка, рванувшая из рук прохожего прямо под колеса грузовика?
– Вам кажется, – начал Китаец, притушив любезность и обаяние, – что вчера я совершил преступление? Если б знали, на что способен Синг Шё, не осуждали б с такой поспешностью. И пятьсот жертв, как вчера на концерте, показались бы допустимой ценой ради поимки дракона.
Обухов скептически хмыкнул, Фролов зыркнул на курсанта, показал кулак. Данила изобразил смирение.
– Мы не знаем, кто такой Синг Шё, – между тем продолжал Юэ Лун. – Звездный Змей – просто творческий псевдоним, как он любит повторять при знакомстве. Никто не видел его лица. Я имею в виду, в человеческом облике. Чаще он носит эффектные маски, но способен менять личины, некий дипфейк, если хотите. Его след – аромат травяного сока в смеси с запахом прелой земли. С недавнего времени я узнал, что он оставляет звуковые следы: гуцинь и шум океана. Гуцинь – боевой инструмент, стихия – вода, так что реки, озера, подземные стоки, грозовые тучи – его союзники. Сущность – оборотень-яо. Все древние семьи яо на учете в отделе Найхэ, но ни один из драконьих кланов не признает подобного сына. Принимая во внимание четвертый вопрос, я подниму картотеки драконов, посещавших раньше Москву. Возможно, Синг Шё – их потомок. Его цель – редкие артефакты и боевые навыки верховных школ. Судя по докладам моих подчиненных, Синга Шё заинтересовали марионетки. А еще – архивы Якова Брюса, которые, возможно, хранил у себя глава Дома Иллюзий. Для его поимки, коллеги, требуется самая малость: выследить, где он находится. У меня есть приказ о ликвидации с пометкой «любой ценой».