Макферлайн сидел на корточках рядом с Амброузом в крошечной кабине и говорил по радио со шлюпкой.
— Почему это вы нас собьете, если мы стартуем первыми?
Голос с катера отвечал:
— На «Марафон» вернуться первыми должны мы.
— Почему?
— Потому что у нас список ваших паролей. Как на «Марафоне» узнают, что это и в самом деле вы?
Нахмурившись, Макферлайн ответил:
— Да, да, звучит разумно. Но есть и другая точка зрения.
— О чем ты говоришь?
— Вы самые настоящие лоботрясы — ведь у вас нет паролей. Как людям на «Марафоне» узнать, что вы это вы?
— Мы не выходили наружу, — возмущенно заявил голос.
— Ха! — глумливо воскликнул Макферлайн, которому разговор доставлял все большее удовольствие. — Это вы так говорите!
Послышался шум, а потом другой голос заявил:
— Эти шестеро должны были вернуться сюда. Они поступили иначе. Ты утверждаешь, что они на вашей шлюпке — но это ты так говоришь!
Посмотрев на меня через плечо, Макферлайн прорычал:
— Поговори с этими убогими болванами, сержант. Скажи им, что вы здесь в целости и сохранности.
Вероятно, его слова услышали на катере, поскольку тут же последовал вопрос:
— Это ты, сержант? Назови свой пароль!
— Нанифани, — с наслаждением произнес я.
— А кто еще с тобой?
— Все на месте.
— Никто не пострадал?
— Никто.
После коротких раздумий собеседник сказал:
— Ладно, мы возвращаемся. Вы следуйте за нами. И садитесь после нас.
Макферлайн, который не любил получать приказы от младших чинов, ощетинился.
— Я не буду…
— Нет, будешь, — хладнокровно возразил голос с катера. — Поскольку наш катер вооружен, а ваша шлюпка — нет. Попробуй отмочить какую-нибудь шутку, и мы вас собьем. Шкипер нам только спасибо скажет!
Последний довод оказался решающим, Макферлайн выключил передатчик и угрюмо уставился в темноту. Через полминуты темноту прорезала огненная вспышка — стартовал катер. Мы проследили за удаляющейся яркой точкой, а потом я вцепился в ручки кресла, и Амброуз поднял шлюпку в воздух.
Вопреки ожиданиям наше возвращение не вызвало паники. Я бы не удивился, если бы меня подвергли серии тестов, подтверждающих, что я истинный землянин: отпечатки пальцев, анализ крови и так далее. Все было гораздо проще: мы оставались в переходном шлюзе до тех пор, пока каждого из нас не осмотрел Эл Стоу.
Я с огромным трудом отмыл руки от слизи: она размазывалась по ладони тонким слоем и норовила уничтожить мыльную пену. Затем проверил оружейную — все в порядке. Если мы вскоре стартуем, то все будут заняты, поэтому нужно узнать последние новости у Стива. По пути к нему я встретил Джепсона и зловеще расхохотался.
— Значит, ты все еще жив, — сказал я, — Что с тобой произошло?
— Меня похитили, — без особого удовольствия ответил он.
— Ясное дело. Давно пора привыкнуть.
В ответ он фыркнул и заметил:
— Я бы мог привыкнуть, если бы это всякий раз происходило одинаково. Но враги изобретательны.
— И как это произошло на сей раз?
— Я болтался в лесу вместе с Пейнтером. Мы отошли от остальных, но находились рядом с кораблем. Пейнтер увидел, или решил, что увидел, на земле металлическую штуковину вроде украшения. Он отстал на пару шагов и наклонился, чтобы поднять. Если ему верить, пальцы ничего не нащупали.
— А что потом?
— Кто-то треснул его по голове, когда он наклонился. Я услышал, как он упал, и повернулся. Клянусь, он стоял, как и прежде, держа в руке свою находку. Ну, я подошел, чтобы посмотреть, и — вам!
— С тобой обошлись так же, как с Пейнтером.
— Да. Он утверждает, что это сделало дерево, но я не уверен. Когда я пришел в себя, оказалось, что меня связали по рукам и ногам, а в рот засунули пучок травы. Мало того, меня куда-то тащили два покрытых слизью урода. — Он скорчил рожу. — Видел бы ты их!
— Я видел, — заверил я Джепсона. — Но только после того, как они скинули пижамы.
— Потом они бросили меня и ушли, но вскоре вернулись вместе со связанным Пейнтером. И вновь удалились — вероятно, в поисках новых жертв. Мы лежали совершенно беспомощные, пока не замелькали фонари, кто-то начал стрелять из лучевых пистолетов, поднялся ужасный шум. И нас нашли. Ребята сказали, что они прикончили с десяток тварей, которые для них выглядели как деревья — но только не для Эла Стоу. Эл шел впереди и указывал, в кого стрелять.
Пригодились его глаза-камеры!
Такой уж он есть — и наше счастье, что он с нами.
— Ну, мы бы все равно нашли способ борьбы с аборигенами, — заверил я Джепсона. — Я плачу налоги, чтобы яйцеголовые ни в чем не испытывали недостатка. Если они хотят, чтобы я и впредь летал на дальние планеты, пусть сделают проволочную шляпу или еще какое устройство, чтобы оно защищало меня от подобных образин.
— Это уж точно! — воскликнул Джепсон. — Следующая экспедиция должна носить проволочные шляпы.
Стив грыз галету, сидя в своем чулане.
— Что новенького? Если ты, конечно, в курсе. А ты всегда в курсе, Большие Уши.
— Разве сам не знаешь? — парировал он. — Нет, конечно, не знаешь. Ты ничего не знаешь, Мозг с Горошину.
— Ладно, — сказал я, прислонившись к двери. — Теперь, когда мы представлены друг другу, гони информацию.
— Мы стартуем, как только все соберутся на борту и Мак-Нолти изучит отчеты.
— Так быстро? Мы и суток здесь не провели.
— Хочешь задержаться? — осведомился Стив.
— Черт возьми, нет, конечно!
— И я тоже. И чем скорее мы вернемся, тем скорее я получу толстую пачку банкнот.
— Однако мы мало что успели найти, — возразил я.
— Шкипер полагает, более чем достаточно. — Положив ноги на столик, где стояла вся его аппаратура, он продолжал: — Наши начальники на Земле выбирают планету так: закрывают глаза и бросают в звездную карту дротик. А потом говорят с умным видом: «Там может быть разумная жизнь, слетайте, проверьте». И нам остается только лететь и выяснять, правы ли они были в своем предположении. Что ж, мы получили ответ на этот вопрос — и мы возвращаемся домой, пока никому не оторвали голову и не выпустили внутренности.
— Меня это вполне устраивает, но только с одной оговоркой, — заявил я. — И оговорку эту я могу сформулировать двумя словами: никогда больше!
— Ты это говорил в прошлый раз.
— Может, и говорил, но…
Завыла сирена, я прервал разговор и побежал на свое место, чтобы поскорее пристегнуть ремни и пережить старт. Я так и не сумел привыкнуть к тому, как стартует и садится «Марафон», хоть и участвовал в этом тысячи раз. Я уже давно мечтал врезать Флеттнеру пару раз по физиономии за его изобретательность.
Мы успели пролететь двадцать миллионов миль, прежде чем Баннистер заглянул в оружейную и осведомился:
— Что так возмутило Мака, когда он ругался в шлюпке?
— Точно не знаю, но мне кажется, его подстрекали устроить скандал. Древнее правило: разделяй и властвуй. Но у них ничего не вышло, поскольку Мак слишком цивилизованное существо, чтобы зайти так далеко.
— Хм! — Баннистер почесал в затылке — мои слова произвели на него впечатление. — Изобретательные ребята.
— На мой вкус — даже слишком.
— А представь, что им бы удалось попасть на борт. Как бы мы себя чувствовали, если бы настоящие парни перемешались с воображаемыми — и мы бы не могли отличить одних от других?
— Ну, эту мысль можно развивать до бесконечности, — сказал я, поскольку и сам уже размышлял на данную тему. — В особенности если хочешь напугать себя до смерти.
Он ухмыльнулся:
— Я куда сильнее пугаюсь, наблюдая за образованными пауками, что обитают в правом отсеке.
И с этими словами он удалился, а я вернулся к своим делам. Мои мысли обратились к упомянутым Баннистером марсианам, разумным существам, не менее удивительным для нас, чем те, с которыми мне довелось встретиться в последних экспедициях. Но мы успели привыкнуть к марсианам и даже переживаем, когда они умирают. Да, это отличные парни. Их все любят. И никто не боится.
Но тогда в чем смысл последней фразы, произнесенной Баннистером? И почему он так странно ухмыльнулся? Похоже, он хотел привлечь мое внимание к каким-то нелегальным делишкам, которые обделываются в марсианском отсеке с разреженным воздухом.
Эта мысль грызла меня до тех пор, пока я не плюнул на свои дела и не пошел проверить.
Когда я приник глазом к смотровому отверстию, волосы у меня на голове встали дыбом. Банда с красной планеты, как обычно, собралась вокруг доски, за исключением похрапывающего в углу Сага Фарна. По одну сторону доски расположился Кли Дрин. Я заметил, что он играет белыми.
Напротив него большой шар вытянул одну из своих жирных черных веревок и коснулся черного слона, но не передвинул. Марсиане сделали глубокий вдох, словно произошло нечто важное.
Ого! Я не стал ждать, что будет дальше, а сразу поспешил в нос «Марафона», искря каблуками на скользких поворотах. В результате я с разбега наткнулся на Эла Стоу. С тем же успехом можно было бы прыгнуть на скалу. Он схватил меня могучей рукой и посмотрел горящими глазами.
— Что-нибудь случилось, сержант?
— Еще бы! — Я ощутил его силу и убедился, что он не иллюзия, — Они на борту!
— Кто — они?
— Веревочные гипнотизеры. По меньшей мере один из них. Сейчас он дурит марсиан за шахматной доской.
— Очень в этом сомневаюсь, — совершенно спокойно ответил Эл. — У него было слишком мало времени, чтобы научиться играть как следует.
— Ты хочешь сказать… — Я пораженно уставился на Эла. — Ты знал, что он на борту?
— Конечно. Сам поймал. А потом Кли Морг упросил отдать его им — ведь из герметично закрытого отсека не сбежать. И Кли Морг совершенно прав, хотя марсиане желали заполучить шар совсем по другой причине.
— Да? — Я был совершенно сбит с толку. — И какова же эта причина?
— Ты бы и сам мог догадаться, ведь тебе хорошо известны нравы марсиан. Они решили, что игра станет гораздо интереснее, если их гость будет передвигать фигуру на одну клетку, создавая иллюзию, что она