Несмотря на всю значительность роли этих «серых» участников, специалисты в области общественных наук, в чьи интересы входит анализ преступлений, обычно концентрируются лишь на преступниках и преступных деяниях. Они склонны изучать преступность, учитывая качественные и количественные данные, относящиеся лишь к «темным» элементам. Они игнорируют тот факт, что транснациональные преступления и преступления внутри стран совершаются людьми, которые занимаются не только преступной деятельностью. И это слишком упрощенный подход, поскольку «темные» элементы представляют собой лишь верхушку айсберга глобальной преступности.
Подход этих ученых также предполагает, что общество – это цифровая бинарная система, в которой можно провести идеальное различие между «хорошими» и «плохими» парнями, между «нами» и «ими». Такие дефиниции полезны с точки зрения юридической терминологии, когда суды принимают решения о приговорах, руководствуясь простыми алгоритмами («Если гражданин X совершил деяние Y, то X – преступник»). Однако в социологических, антропологических и психологических аспектах провести такое различие намного сложнее. И если даже допустить, что общество – это цифровая система, то уж точно не бинарная.
Это не означает, что преступление – понятие относительное или что мы все преступники, поскольку так или иначе косвенно связаны с кем-то, кто совершает преступления. Это значит лишь то, что в процессе выявления и анализа преступления не должны использоваться простые бинарные критерии типа принадлежности/непринадлежности к криминальной группировке или совершения/несовершения какого-то изолированного действия. Такие критерии полезны, когда речь идет о главаре конкретной криминальной группировки или о конкретном убийстве. Однако гораздо чаще вопросы о принадлежности к той или иной группе или причастности к тому или иному деянию слишком сложны и запутаны; поэтому мы, общество, полагаемся на интуицию судьи – человека, который, несмотря на то что существуют простые алгоритмы, изучает при вынесении приговора такие факторы, как намерение, обстоятельства и последствия. Именно по этой причине мы не создаем компьютерных программ для осуждения преступников и вынесения приговоров – это слишком сложные действия.
Современные инструменты для организации и анализа больших объемов данных полезны для понимания всей сложности преступности. Примерами полезных процедур могут служить формулирование поясняющих моделей через анализ социальных сетей или создание моделей интеллектуального анализа путем машинного обучения с интеграцией нескольких переменных. Однако эти процедуры обычно игнорируют классическое различие между «правильным» и «неправильным», а также фрагментарность научных дисциплин. Добро и зло, правильное и неправильное, законное и незаконное – все эти концепции определяются контекстом.
Экономисты, психологи, антропологи и социологи часто чувствуют себя некомфортно в ситуациях, когда соединяются сразу много различных концепций, требующихся для анализа сложного поведения. Это означает, что им приходится объединять категории из множества научных областей, легко перемещаться между макро– и микрохарактеристиками и даже принимать новые модели каузальности. Все это кажется непосильной задачей в традиционной научной реальности. Специалисты в области общественных наук имеют моральную обязанность использовать в процессе анализа данных и явлений самые точные инструменты, поскольку именно их наблюдения влияют на формирование и внедрение политических решений. Использование неточных инструментов приводит к принятию плохих решений – например, когда врач пытается определить наличие опухоли с помощью простого измерения температуры тела. Если мы занимаемся наукой, которая изучает торговлю людьми, массовые убийства или терроризм, то использование лучших из имеющихся инструментов и тщательный подбор данных означают сохранение человеческих жизней.
Таким образом, пришло время отказаться от идеи о том, что для понимания сути преступности достаточно понять образ мысли преступника и его действия.
Мы должны также отказаться и от других наивных концепций – например, идеи об «организованной преступности» или о том, что какое-либо современное государство или правительство вообще избавлено от какого-либо криминального влияния. Все эти упрощенные концепции хорошо работают в теоретических моделях и журналах, которые позволяют себе игнорировать всю сложность и неоднозначность нашего общества. Однако если мы не займемся серьезным изучением подлинно сложной системы нашего общества с помощью различных инструментов, которые дает нам наука, нам все равно придется иметь дело с этой сложной системой на улицах и в залах суда – нравится нам это или нет.