руководителя и организатора опытов с сотнями тысяч растений.
Коммунистическая партия и рабочий класс дали мне всё необходимое – всё, чего может желать экспериментатор для своей работы. Сбывается мечта всей моей жизни: выведенные мной новые ценные сорта плодовых растений двинулись с опытных участков не к отдельным кулакам-богатеям, а на массивы колхозных и совхозных садов, заменяя низкоурожайные, плохие старые сорта. [В том же году Мичурин писал о неразберихе, из-за которой его сорта НЕ вводятся в производство.] Советское правительство наградило меня высшей для гражданина нашей Родины наградой, переименовав город Козлов в город Мичуринск, дало мне орден Ленина, богато издало мои труды. За всё это Вам, руководителю, дорогому вождю трудящихся масс, строящих новый мир – мир радостного труда, приношу всеми 60 годами моей работы благодарность, преданность и любовь.
Дорогой Иосиф Виссарионович! Мне уже 80 лет, но та творческая энергия, которой полны миллионы рабочих и крестьян Советского Союза, и в меня, старика, вселяет жажду жить и работать под Вашим руководством на пользу дела социалистического строительства нашего пролетарского государства.
И. Мичурин».
Письмо было опубликовано перед юбилеем – в «Правде» от 18 сентября 1934 года. Перепечатано многими газетами. Оно того стоило! Одно это письмо окупало все щедроты, какими власть одарила козловского (нет, уже мичуринского!) плодовода. Ответная телеграмма тоже, конечно, попала в газеты:
«ТОВАРИЩУ МИЧУРИНУ ИВАНУ ВЛАДИМИРОВИЧУ
От души приветствую Вас, Иван Владимирович, в связи с шестидесятилетием Вашей плодотворной работы на пользу нашей великой родины. Желаю Вам здоровья и новых успехов в деле преобразования плодоводства. Крепко жму руку. И.Сталин».
Эйфории юбиляра не было предела:
«ДОРОГОЙ ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ! Телеграмма от Вашего имени явилась для меня высшей наградой за все 80 лет моей жизни. Она дороже мне всяких иных наград. Я счастлив Вашим великим вниманием. Ваш И.В.Мичурин»[610].
Миф о Мичурине был куда важнее самого плодовода Мичурина. «Сущность торжества этого юбилея» он объяснял так: «Ведь моя шестидесятилетняя работа здесь не играет такой роли и не заслуживает такого очень пышного празднования. Вся суть в том, что этой пышностью празднования наше правительство показывает всю важность садового дела с тем, чтобы все совхозы и колхозы обратили особое внимание на это дело, чтобы повысить продуктивность своих садов и вступить в более зажиточную жизнь. С этой точки зрения Вы и смотрите на это торжество»[611].
Доигрывая роль до конца, он подытожил: «Только при советском правительстве я получил возможность развить это дело. <…> Советское правительство дало мне все средства для этого, а в особенности наш любимый вождь товарищ Сталин. Я надеюсь еще поработать»[612].
Понятно, что «вся советская печать приняла участие в праздновании замечательного юбилея». Так написал Бахарев, – в данном случае, без каких-либо преувеличений. «Правда» писала:
«Большевистская партия, возглавляемая творческим гением Сталина, руководит великим делом обновления земли. Неутомимой борьбой очищая страну от капиталистического свинства, мы строим новую жизнь, полную довольства и творческой радости. <…> Вовсе не случайно в первые же годы революции, сквозь дым и порох гражданской войны, большевики сумели разглядеть заброшенный в провинциальной глуши мичуринский питомник и несмотря на голод и холод, вызванные интервенцией, отпустить ему нужные средства.
Так же не случайно сегодня тот, чье имя звучит, как лозунг борьбы за лучшие чаяния всего трудового человечества, тот, к кому обращены взоры и сердца сотен миллионов людей, приветствует садовода И.В.Мичурина и крепко жмет ему руку. Пролетариат является законным наследником всего ценного, что создало человечество за тысячелетия своей истории. И только при диктатуре пролетариата эти ценности получают свое настоящее применение. Широкий размах творческой деятельности Мичурина при советской власти не случаен и не единичен»[613].
Николай Иванович Вавилов протянул руку помощи Мичурину за два года до того, как его взял под свою опеку Кремль. (По тем временам два года были равносильны геологической эпохе.) Посетив его питомник в 1920 году, Вавилов предложил Мичурину издать книгу его работ. Сам разыскивал в старых журналах его статьи, составил библиографию, послал ее в Козлов для дополнений и исправлений. По поручению Вавилова книгу составил и отредактировал В.В.Пашкевич. Она вышла в 1924 году под названием «И.В.Мичурин. Итоги его деятельности в области гибридизации по плодоводству». Открывает ее предисловие Н.И.Вавилова.
Николай Иванович старался вовлечь Мичурина в совместную работу, приобщал его к официальной науке: запрашивал у него образцы сортов и гибридов для вировской коллекции и снабжал его семенами и черенками, причем не только плодовых, но и других растений, в частности, дикого риса, которым заинтересовался Мичурин.
В письме от 1 сентября 1922 года Вавилов просил написать итоговую статью о своих работах, убеждал, что такой очерк «представит интерес не только в России, но и за границей»[614].
Из того же вавиловского письма Мичурин узнал, что его хорошо помнят в Америке, интересуются им и его работами и хотели бы знать, дошли ли до него продуктовые посылки, которые ему посылали в Козлов.
Громогласно благодаря за заботу партию, правительство, Ленина, Сталина, Мичурин не считал нужным отвечать на посылки из Америки, которыми решался вопрос жизни и смерти его и его семьи.
Любопытно, что в том же сентябре 1922 года в газете «Известия» было написано, что когда Вавилова в Вашингтоне спросили о Мичурине, он якобы «отозвался полным незнанием о его существовании»[615].
Высоко ценя работы Мичурина по гибридизации плодовых культур, Вавилов скептически относился к его вегетативным «гибридам». Сам он таких опытов не ставил, но в литературе вопроса хорошо ориентировался, так как еще в 1916 году он опубликовал «Очерк учения о трансплантации (прививке) растений»[616]. В декабре 1923-го, получив письмо из Тифлиса от плодовода Н.П.Кренке, он ответил: «Опыты Ваши по прививке любопытны, но, насколько я знаю по литературе, воздействие привоя на подвой в смысле скрещивания пока не доказано. Мичурин в Козлове предполагает, что это так, но его опыты не очень точны и требуют проверки»[617].
В последующие годы Вавилов часто контактировал с Мичуриным, всячески его поощрял, еще трижды приезжал к нему в Козлов (Мичуринск).
В 1931 году в Козлове был учрежден Институт плодово-ягодного хозяйства. Он вошел в систему ВАСХНИЛ, с мичуринской станцией формальной связи не имел, но ему было присвоено имя Мичурина.
Когда потребовалось составить единый план работы научных учреждений по растениеводству, Вавилов разослал письмо с просьбой подготовить наметки плана, а затем собраться в Ленинграде, чтобы их обсудить и согласовать.
От Козловского института на совещание никто не приехал, но его директор Л.И.Рейборт прислал сердитое письмо, с направлением копии в РКИ. Согласование плана работы он воспринял как посягательство на независимость и желание установить контроль над Мичуриным.
В холодном, хотя и вежливом ответном письме Вавилов напомнил, что Козловский институт входит в систему ВАСХНИЛ, и разъяснил, что единый план составляется не по его капризу, так что представителю Козловского института «безусловно придется возможно скорее прибыть в Институт растениеводства и согласовать Ваш план». В постскриптуме говорилось: «Что же касается отношения Института растениеводства к И.В.Мичурину, то я думаю, что лично Иван Владимирович вряд ли имеет основание сомневаться в исключительном уважении, которое Институт растениеводства и бывший Институт прикладной ботаники и новых культур имеет к нему и его работникам»[618].
На каком-то совещании произошло столкновение Рейборта с В.Л.Симиренко, который высказал критические замечания о работе Козловского института. При этом Рейборт снова козырял именем Мичурина.
11 марта 1932 г., Н.И.Вавилов к В.Л.Симиренко: «Товарищи из Козлова используют всуе имя И.В.Мичурина. Поднимать этот вопрос Президиуму Академии [ВАСХНИЛ], очевидно, рано или поздно придется. Надо иметь только большую выдержку. Вопрос этот тем более сложен, что, конечно, в писаниях Ивана Владимировича, при всех его больших заслугах, есть много элементов ненаучности, так же как и у Бербанка. Дискуссировать эти вопросы можно только в спокойной обстановке при достаточной подготовленности аудитории и судей, что, как Вы знаете, бывает не всегда. <…> Одно дело – большие заслуги Мичурина, ценность выведенных им сортов и ценность Ивана Владимировича самого как труженика, 50 лет упорно и талантливо работающего, а другое дело – научная селекция, научное плодоводство. Для Ивана Владимировича они вовсе не были обязательны; по существу, его работа была индивидуальным делом, с Института же мы спросим науку»[619].
«Шероховатости» в отношениях с Козловским институтом сгладились с уходом Л.И.Рейборта. Он возглавлял Институт с 1931 по 1933 год. Затем его след теряется.
Вавилов возглавлял делегацию ВИРа на юбилейном вечере Ивана Владимировича. С ним в Мичуринск приехали В.В.Пашкевич, Г.Д.Карпеченко и молодой сотрудник Отдела плодоводства Г.Г.Тарасенко (погибнет в 1943 году на войне). Адрес от ВИРа был написан и преподнесен Вавиловым. Он выдержан в приподнятых юбилейных тонах, с ритуальным упоминанием «вождя революции Ленина» и «мудрого руководителя Сталина». В нем суммировались достижения Мичурина: «Вы выработали свою революционную методику сортовыведения, с помощью которой достигли громадных успехов. Вы подняли интерес к научно-исследовательским работам по плодоводству, выставив ряд оригинальных положений в плодовоселекционном деле.