Эти поистине чудесные достижения стали возможны благодаря небывалому развитию сельскохозяйственной науки.
Сотни и тысячи ученых разных специальностей вносили и вносят в нее крупный вклад, но общепризнанным лидером, центральной фигурой и в значительной мере олицетворением этого невероятного успеха является Николай Иванович Вавилов (1887–1943).
Моя первая книга о Вавилове была написана 50 лет назад.
Приступая к ней, я, конечно, сознавал, что его жизнь, насильственно оборванная в 55 лет, была недолгой. Но мне тогда было всего 25, и я не чувствовал сердцем того, что понимал умом. Теперь, когда я почти на четверть века пережил своего героя, я глубже осознаю, каким коротким был его век. Еще рельефнее вырисовывается передо мной грандиозность того, что он успел свершить. И еще чудовищнее становится то, что сделали с ним. Ученый, стремившийся «накормить человечество», был затравлен и заморен голодом в тюремном каземате. Таков сюжет моего повествования. Его придумал не я, а сама жизнь. Книга документальна, в ней нет ни грана вымысла.
Работа над новой книгой о Вавилове стала для меня возвращением в молодость. Может быть, главное, что я почувствовал, вновь погрузившись в вавиловскую тему, состоит в том, что та особая, непередаваемая атмосфера, которая полвека назад окутывала всё, что было связано с личностью и делами великого ученого, оказалась почти такой же, какой была тогда. Это особенно отрадно и поразительно.
Тогда были живы многие ученики и друзья Николая Ивановича, для которых счастье общения с ним было органичной составляющей их собственной жизни – тем, чем они безмерно дорожили, что лелеяли в себе и чем щедро делились. Нынешние вавиловеды отделены от той генерации двумя-тремя поколениями, но они дышат таким же магическим воздухом – легким, свежим, озонированным, как бывает в нежаркий солнечный день после обильного грозового ливня. Таким воздухом дышится с упоением, он вызывает подъем творческих сил.
Моя первая книга о Н.И.Вавилове завершалась вынесением благодарности людям, оказавшим мне деятельную помощь. Считаю своим приятным долгом перенести сюда эти пол странички текста:
«В работе над книгой использованы материалы Ленинградского государственного архива Октябрьской революции и социалистического строительства (ЛГАОРСС), фонд 9708, архива Всесоюзного института растениеводства, архива АН СССР, ряда частных архивов, а также личные воспоминания учеников и друзей Николая Ивановича Вавилова.
В первую очередь хочется отметить большую помощь тех, кто ушел из жизни прежде, чем работа над книгой была закончена: Л.П.Бреславец, А.М.Горского, А.Г.Грум-Гржимайло, A. Р.Жебрака, Н.А.Майсуряна.
Приношу глубокую благодарность А.М.Алпатьеву, В.Ф.Антроповой, М.А.Арсеньевой, А.И.Атабековой, С.М.Букасову, B. Б.Енкену, П.М.Жуковскому, М. Г. Зайцевой, Н.И.Зактрегер, A. Н. Ипатьеву, А.И.Карауловой, Д.В.Лебедеву, В.С.Лехновичу, Ф.Д.Лихоносу, И.Ф.Макарову, З.И.Макрояни, А.И.Мордвинкиной, Н.М.Павловой, сестрам Подъяпольским, Г.М.Поповой, B. Л.Рыжкову, В. Н Сахаровой, В. В.Сахарову, В.С.Соколову, В.Н.Столетову, В.В.Суворову, А.В.Шубникову, Е.С.Якушевскому, а также заведующей архивом Всесоюзного института растениеводства Л. Н Савиновой, работникам библиотеки ВИРа и работникам других библиотек и архивов.
Особенная благодарность Ф.Х.Бахтееву, Н.Р. Иванову и Ю.Н.Вавилову, чья помощь была наиболее важной и необходимой».
Из всех названных лиц в живых остается только Юрий Николаевич Вавилов. Дружба с ним для меня не просто бесценна – это важная составляющая моей жизни. Несмотря на преклонный возраст и пошатнувшееся здоровье, Юрий Николаевич деятельно помогал мне в работе над новой книгой.
Большую и бескорыстную помощь я получал от ученых-биологов, историков науки, музейных и библиотечных работников, журналистов, многих других лиц, причастных к вавиловской теме. Они снабжали меня новыми изданиями, публикациями, архивными материалами, делились своими мыслями и соображениями, отвечали на мои вопросы. Без их деятельной помощи и неравнодушного сотрудничества у меня не было бы возможности написать эту книгу, тем более что сам я уже больше 30 лет живу вне России.
Мне доставляет большое удовольствие выразить сердечную благодарность Т.Б.Авруцкой (Москва), Е.М.Альбац (Москва), И.Г.Барышевой (Москва), В.Я.Бирштейну (Нью-Йорк), С.А.Бондаренко (Москва), С.А.Боринской (Москва), Ю.Н.Вавилову (Москва), М.А.Вишняковой (Петербург), В.И.Глазко (Москва), И.Балковой (Москва), М.Д. Голубовскому (Беркли, Калифорния), В.А.Гончарову (Москва), В.С.Гончарову, В.А.Драгавцеву (Петербург), О.Ю.Елиной (Москва), покойному В.Д.Есакову (Москва), НА.Захарову-Гезехусу (Москва), А.Б.Клейнерману (Москва), Т.М.Клычковой (Москва), А.Г.Козловой, Э.И.Колчинскому (Петербург), И.М.Корнелюк (Москва), Е.С.Левиной (Москва), А.П.Лисицыну (Москва), В.Н.Магиду (Москва), покойному В. М. Максименко, О. В. Максимовой (Москва), Ж.А.Медведеву (Лондон), М.Е.Раменской (Москва), покойному Я.Г.Рокитянскому, Н.В.Рязанцеву (Саратов), ВА.Стукову (Саратов), АЛТерентъеву (Москва), А.В.Хрулёвой (Москва), М.Н.Шашкиной (Саратов), В.П.Шевченко (Москва).
Особая благодарность Жоресу Александровичу Медведеву за его предисловие к книге, а также за его советы и замечания по рукописи, позволившие ее улучшить. И совершенно особая благодарность моей жене Римме Резник – моему первому читателю, советчику и редактору. Ее участие в работе над этой книгой особенно деятельно и весомо.
История с биографией
«Гибель одного человека – трагедия; гибель миллионов людей – статистика». Это изречение приписывают разным знаменитостям – от Черчилля до Сталина, от Шекспира до Стендаля.
Жертвами сталинских репрессий стали миллионы людей – это статистика. Судьба каждого из них – трагедия. Но даже на этом фоне выделяются отдельные человеческие судьбы, в которых с особой рельефностью прорисовывается трагедия целых народов и поколений. Такова жизнь и судьба великого ученого Николая Ивановича Вавилова – ботаника и генетика, географа и путешественника, растениевода, селекционера, организатора коллективных научных исследований большого масштаба, обаятельной личности с неиссякаемым запасом энергии.
К работе над биографией Николая Вавилова я приступил летом 1963 года. Мне было двадцать пять лет, за спиной было всего три года, правда, довольно интенсивной журналистской работы в области популяризации науки. Хотя по образованию я инженер-строитель, большая часть моих публикаций касалась биологических наук. Объяснялось это двумя причинами. Во-первых, тем, что в начале шестидесятых годов были совершены крупные открытия на стыке биологии с точными науками: физикой, химией, кибернетикой. А во-вторых, тем, что в СССР биологическая наука находилась в катастрофическом положении: в ней господствовало так называемое мичуринское учение академика Т.Д.Лысенко, занимавшего в советской биологии положение неограниченного диктатора.
Вопреки этой диктатуре, большинство научно-популярных журналов и отделы науки многих газет делали немало для популяризации истинных достижений биологии.
Прямой критики Лысенко и его «теорий» не допускалось. Невозможно было положительно оценивать работы Менделя, Моргана и других основоположников генетики. Но, не называя запретных имен, не употребляя понятий «ген», «генетика», можно было рассказывать о нуклеиновых кислотах как носителях наследственной информации; о хромосомах, в которых сосредоточены нуклеиновые кислоты; о синтезе белка по программе, записанной в нуклеиновых кислотах; и о многом другом, что говорило об успехах классической генетики и посрамлении «мичуринцев». Я старался использовать каждый случай, чтобы рассказать читателям об этих достижениях: в то время они были свежей научной сенсацией.
Под Новый 1963 год я окончательно порвал с инженерной специальностью, так как был принят в штат редакции серии «Жизнь замечательных людей» издательства «Молодая гвардия». Мне поручили раздел биографий ученых.
Заведующий серией ЖЗЛЮрий Николаевич Коротков носился тогда с идеей перспективного плана, причем составление его он хотел поставить на научную основу – так, чтобы за обозримый период времени, скажем, за пять лет, дать круг чтения по всей мировой истории и культуре. Это означало, что из необозримого моря имен великих людей требовалось отобрать 120–150 с таким расчетом, чтобы покрывались все основные исторические эпохи, все крупные страны мира (или хотя бы все регионы), все основные области культуры…
Надо было, конечно, соблюсти определенный минимум конъюнктурных требований, без чего план не утвердили бы высшие инстанции. Древность не должна была преобладать над современностью; не меньше половины героев будущих книг должны были представлять Россию, а из этой половины – около половины советский период; революционеров должно было быть не меньше, чем писателей, и до половины революционеров должны были представлять так называемую ленинскую гвардию.
К счастью для меня, такие соображения меньше всего касались раздела ученых. В нем следовало представить все основные направления науки: физика, математика, химия, биология, науки о Земле. Но такое требование трудно назвать конъюнктурным.
Из затеи с перспективным планом ничего не вышло и, по-видимому, не могло выйти. Написание полноценной научно-художественной биографии – задача слишком сложная, чтобы производство таких книг можно было поставить на поток. Но когда я пришел в редакцию, составление перспективного плана шло полным ходом, и мне пришлось включиться в эту работу. Списки видных ученых по основным разделам науки были составлены моим предшественником, но это было самое простое. Главное состояло в том, чтобы по каждой науке из десятков имен выбрать пять-шесть, как теперь говорят, наиболее знаковых. Произвол должен был быть сведен к минимуму, поэтому мне приходилось консультироваться по каждому разделу с видными специалистами, чьи мнения и должны были служить основанием для предпочтения одних имен перед другими.