– Я не обсуживаю наркоманов.
«Наркотик», – подумал я, глядя на футляр в своих руках. Сид был наркоманом. Чему я ни капли не удивился.
Я подумал взять один, а то и все конверты. Но прямо-таки услышал в голове, как Альберт ругает меня за воровство. Так что я оставил деньги. Но забрал футляр со шприцем и ампулами с наркотиком. По крайней мере я лишу Сида этого запрещенного удовольствия.
Я вышел из гостиницы и направился к лугу, на котором располагался «Исцеляющий крестовый поход “Меч Гидеона”». Я увидел красный «ДеСото» Сида рядом с парой полицейских машин, припаркованных возле большого шатра, и, стараясь держаться подальше, скрылся между тополями вдоль железнодорожных путей над рекой. Через некоторое время копы вывели Димитрия в наручниках. Сестра Ив и Сид шли следом. Димитрия посадили в одну из патрульных машин, а сестра Ив и Сид коротко переговорили с полицейскими, после чего копы уехали. Сид сразу же вернулся в большой шатер, а сестра Ив некоторое время стояла в одиночестве, глядя в ту сторону, куда увезли Димитрия. Она походила на пастушку, у которой волки утащили ягненка. Потом она пошла вслед за Сидом и скрылась в шатре.
Я подумал найти Альберта, Моза и Эмми и рассказать им, что видел в Манкейто, сказать, что нам надо уходить и уходить сейчас же. Вместо этого я спустился к песчаной отмели, где у нас был лагерь и где я впервые услышал зов прекрасного, подобного сиренам, голоса сестры Ив, и где она поделилась со мной историей своего шрама. Все в тот день давило: жара, влажность, чувство предательства, смерть еще одной мечты. В березовой рощице на другом берегу собрались вороны, и в их неутихающем карканье я слышал жестокую насмешку, и в нем же эхом раздавалось предостережение Альберта: «Одного за другим».
Я ненавидел сестру Ив. Я верил ей. Верил в Бога, в ее целительство, в красивую жизнь, которая ждала бы нас с походом – во все. Теперь я видел, что она была подделкой и все это было неправдой. Как можно быть таким глупым? Сколько раз мое сердце должно разбиться, прежде чем я поумнею? Я сидел в тени тополя и смотрел на бегущую мимо бурую воду и вдруг расплакался. Это были горячие злые слезы, и мне стало стыдно, что я так открыто плачу, но радостно, что меня никто не видел.
Но я не был один.
– Оди!
Я услышал окрик Эмми и посмотрел наверх. Она с Мозом и Альбертом спускалась по берегу со стороны луга и палаточного городка. Эмми подбежала ко мне и обняла, как давно пропавшего.
– Ох, Оди, я так испугалась.
Я увидел, что она тоже плачет.
– Я в порядке, – сказал я, пытаясь вытереть слезы, пока их не увидели Альберт и Моз.
– Где ты был? – требовательно спросил Альберт, подходя. – Ты просто исчез с игры. Мы везде тебя искали.
– Нам надо уходить, – сказал я без прелюдий. – Нам надо убираться отсюда.
«Почему?» – показал Моз.
Меня так душил гнев, что я едва мог говорить, поэтому я показал: «Потому что я ненавижу сестру Ив».
Все трое уставились на меня, как будто у меня внезапно выросли рога или третий глаз.
– Но мы любим сестру Ив, – сказала Эмми.
– Вы не видели того, что видел я.
– Что ты видел? – спросил Альберт.
– Помнишь, ты сказал мне, что что-то в сестре Ив дурно пахнет? Теперь я знаю, что это.
Я рассказал им, как прятался в машине Сида, когда он ездил в Манкейто, и как проследил за ним до кафе. Рассказал, что видел, как он отдавал кому-то конверт с деньгами. И рассказал, как, когда он отошел от диванчика, на котором сидел, я увидел, кто это был. На мгновение я замолчал, собираясь с мыслями.
«Кто это был?» – настойчиво показал Моз.
– Помните мужчину с кривым мальчиком на первом собрании, которое мы видели? С мальчиком, у которого так сильно была искривлена спина, что он еле ходил? А потом сестра Ив прикоснулась к нему и его позвоночник сразу же распрямился? Они оба были там. А женщину, которая заикалась, так что мы не могли разобрать, что она говорит? Она была там. И хромой парень, который отбросил костыли? Да, он тоже был там. Им всем заплатили за то, что они притворялись. Или заплатили за следующее шоу, потому что, когда сестра Ив приедет в Де-Мойн, они тоже там будут.
Друзья уставились на меня, лишившись дара речи, как Моз.
– Вы что, не понимаете? – заорал я. – Она фальшивка. Все в ней обман.
– Нет, Оди, – сказала Эмми. – Она ангел.
– Тоже мне ангел, – горько сказал я, и по моим щекам опять побежали слезы, но я не потрудился их остановить.
Моз показал: «А как же мужчина с мертвой женой?»
– Она не исцелила мертвую жену. И если бы Эмми не велела мне играть на гармонике, сестра Ив осталась бы без лица. Еще неизвестно, кто кого спас в тот вечер.
– Оди, она вылечила так много людей, – возразила Эмми. – Не могут же они все притворяться.
– Я видел много конвертов с деньгами. Думаю, каждый раз, когда Сид исчезает по утрам, он ездит платить людям, которые притворяются для сестры Ив.
«А Уискер? – показал Моз. – Тсубой? Все остальные? Она им помогает».
– Или просто использует, – ответил я. – Пока их не заберут, как Димитрия.
– Надо спросить Уискера, – сказала Эмми. – Он не станет врать.
– Откуда ты знаешь? Ты всего лишь ребенок.
Я сказал это резко и пожалел о своих словах, как только они сорвались с губ, и я увидел, как они задели Эмми.
Альберт молчал, но потом произнес:
– Оди, Уискер твой друг. Ты поймешь, если он соврет?
– Думаю, он не станет врать, если я спрошу напрямую.
– Тогда спроси его напрямую, – сказал Альберт.
– Хорошо, спрошу. Но сначала кое-что другое.
Я достал из кармана рубашки футляр.
«Что это?» – показал Моз.
– Сид наркоман.
Я открыл футляр и показал им шприц и ампулы.
– Не удивительно, – сказал Альберт. – Избавься от этого, Оди.
– Именно это я и собираюсь сделать.
Я захлопнул футляр и забросил как можно дальше в реку. С едва слышным всплеском футляр пошел ко дну.
– Пойдем получим ответы, – сказал Альберт.
Глава тридцатая
В шатре нам сказали, что сестра Ив с Сидом поехали в полицейский участок, чтобы попытаться вытащить Димитрия, который разыскивался по подозрению в продаже контрабандного алкоголя, что мы с Альбертом и за преступление-то не считали. Уискер в одиночестве сидел на помосте, его тонкие быстрые пальцы порхали по клавишам пианино. Когда он играл во время проповедей, то делал это с непокрытой головой, но большую часть времени он носил небольшую черную федору, лихо сдвинутую на затылок. Когда мы поднялись на сцену, его темные губы изогнулись в теплой улыбке.
– Привет, Бак. Мы волновались. Ты куда-то пропал.
– Просто надо было уйти и подумать, Уискер.
Его пальцы перестали щекотать клавиши, а вокруг глаз появились серьезные морщинки, когда он внимательно посмотрел на меня:
– О чем бы ты ни думал, похоже, это тебя не порадовало.
– У меня есть вопрос, Уискер. Мне нужна правда.
Он сел обратно на банкетку и перевел взгляд с меня на Альберта, потом на Моза и наконец на Эмми. В шатре было жарко, и над его верхней губой блестящими усиками выступил пот.
– Правда может разочаровать, Оди.
– Вы скажете мне правду или нет?
– Если я ее знаю.
– Сестра Ив – она правда исцеляет?
– Что за вопрос?
– Просто ответьте.
– Оди, я видел в этом шатре больше чудес, чем могу вспомнить.
– Настоящих чудес или фальшивых? Как тот мальчик с искривленным позвоночником и женщина с непослушным языком.
– А-а, – кивнул он. – Значит, ты думаешь, что знаешь правду про этих людей, да?
– Я видел, как Сид платил им.
– Они люди Сида.
– А что насчет всех остальных?
Уискер снова положил пальцы на клавиши и тихо заиграл мелодию, которую я слышал по радио: «Маленькая белая лгунья». Он играл, склонив голову, но через несколько тактов взглянул из-под полей своей федоры.
– Тебе надо поговорить с сестрой Ив.
– Она обманщица.
– Ее можно назвать как угодно, Оди, – сказал он, продолжая играть. – Но не обманщицей.
– Она утверждала, что исцелила тех людей, людей Сида, а это вранье.
– Оди, в детстве все категоричны, но все не так просто. Поговори с сестрой Ив. Обещаю, она не станет врать.
– Уискер… – снова попытался я, но он меня перебил:
– Как я уже сказал, поговори с сестрой Ив.
Мы пошли к ней в палатку ждать ее возвращения. Я часто бывал внутри без сопровождения, но для остальных это был первый раз. Они вытаращили глаза, увидев змей в террариумах на низком узком столике, но я объяснил, что по-настоящему опасен только Люцифер, а остальные нет.
– Еще одна ложь, – сказал я.
Нам не пришлось долго ждать. Я услышал, как снаружи сестра Ив разговаривает с женщинами, которые стряпали вместе с Димитрием. Она заверила их, что Сид обо всем позаботится и Димитрий скоро вернется к нам, а потом вошла в палатку. Увидев наши лица, она ободряюще улыбнулась.
– Не волнуйтесь за Димитрия. Сид этим занимается.
– Дело не в Димитрии, – сказал я.
Она внимательно посмотрела на меня, потом на остальных.
– Что случилось?
– Вы обманщица.
Как только я это сказал, глаза наполнились слезами, потому что мне казалось, что я убил что-то прекрасное, но я пытался сказать себе, что нельзя убить то, чего никогда не было.
– Обманщица? – Она обдумала обвинение, кивнула и села на мягкую банкетку перед туалетным столиком. – Дай мне руку, Оди.
Я стоял неподвижный и бесстрастный, как железо.
– Не бойся, – сказала она. – Просто дай руку. Что плохого я сделаю?
Из кухонной палатки доносились звуки готовки, лязг кастрюль и сковородок – это кухонная команда начала готовить еду, которую подадут тем, кто вечером придет на собрание. Я услышал, как Димитрий отдает приказы, и понял, что Сид нашел способ его освободить. В большом шатре к Уискеру присоединилась еще парочка музыкантов, и они начали репетировать один из гимнов к сегодняшнему вечеру: «Явись мне». Но я по-прежнему не двигался.