— Хэллоу, — и глупо улыбнулась.
Молодые молча переглянулись. Я заморгала чаще и стала ждать, когда же мой спутник в конце концов что-то скажет. Последний молча стоял за мной, спокойно наблюдая за неловкой ситуацией, в которой я оказалась.
— Марина, — выдавила я снова и протянула им руку.
Молодые молча пожали ее по очереди.
В конце концов терпение мое лопнуло, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, я притянула буквально за уши пана капитана, который лопался от смеха, наблюдая за моими мучениями и недоумением кузинки Анны с мужем.
Подозреваю, что дальше он объяснил им, кто я, не забыв добавить, что в польском языке я абсолютно некомпетентна, хотя о моем языковом бессилии молодые, скорее всего, догадались сами и без лишних слов. Выслушав рассказ, жених заулыбался, а вот невеста как-то хмыкнула, окинув меня оценивающим взглядом с ног до головы, и не произнесла ни слова.
Когда поток родственников, желавших вручить конвертики и пожелать долгой совместной жизни, иссяк, все дружно направились в сторону шатров с богато накрытыми столами.
Пир на весь мир начался.
Гости ели, пили и плясали. Плясали, ели и пили. Между столами сновали официанты, которые уносили грязные тарелки и меняли на чистые. Все главные блюда и закуски вносились строго в отведенное время и обязательно одновременно для всех гостей.
Поток желающих возле барной стойки не иссякал, а только увеличивался, выстраиваясь длинной вереницей. Время от времени очередь, состоящая из любителей горячительных напитков, немного уменьшалась, но через мгновение снова увеличивалась.
Около полуночи невеста сняла свадебную фату, и тут же вокруг нее образовалась группа молодых, незамужних и прекрасных девушек, которые выстроились в полукруг. Под общее радостное визжание кузинка Анна размашистым движением метнула фату в группу собравшихся барышень.
Дамы взвизгнули и как по команде вытянули руки вверх, пытаясь поймать фату. Стройная блондинка в ярко-розовом платье, вытянув изящные ручки, одержала победу над временными соперницами. Оказалось, что это была не выходка опьяневшей от счастья невесты, а старая польская традиция oczepiny.
Согласно давней традиции, ритуал означает превращение из девушки в замужнюю женщину. Если строго следовать традиции, то кроме фаты невеста должна была лишиться своих волос, которые подстригались коротко, после чего на голову надевался чепец. Подозреваю, что современные польские невесты не желают портить прически, отдавая дань традиции, поэтому в наши дни сбрасывается только фата. После этого мини-обряда начинаются игры и конкурсы.
Я наивно полагала, что раз обряд совершен, конкурсы закончились, гости поели и попили, а некоторые даже слишком, торт разрезан, значит, пора и честь знать. Время было позднее, около двух часов ночи. Найдя в толпе приглашенных слегка покачивающегося пана капитана, я предложила пойти домой, на что услышала ответ:
— Ты что? Свядьба в самом разгаре!
Его слова подтвердили окружающие. Польские свадьбы длятся не до двенадцати и не до двух часов ночи, а до утра. Пока последний гость не забудется сном, сидя за праздничным столом.
Поскольку мои отношения с алкоголем не складывались, весь вечер я была абсолютна трезва, зато мой избранник спешил в этом деле мне помочь, потягивая за здоровье молодых за нас двоих.
К трем часам ночи я начала засыпать сидя, причем гости вокруг меня — и молодые, и старые — продолжали отбивать гопака[17] на танцевальной площадке, время от времени возвращаясь к столу, чтобы подкрепиться перед очередными ча-ча-ча и буги-вуги.
Однако среди дорогих гостей образовалась группа, которая, переусердствовав с винишком и другими напитками, самоудалилась. Часть приглашенных, удобно расположившись, посапывали на лавочках, которые, видимо, специально для этих целей и были расставлены. Другую часть переборщивших забрал автобус, тот самый, который всех на праздник и привез. Транспорт дежурил всю ночь, время от времени завозя не совсем трезвые тела гостей назад в гостиницу.
К пяти утра, не в силах больше противостоять объятиям Морфея, я сказала категорическое «нет» всем танцам и закускам и, засыпая на ходу, поплелась в сторону автобуса.
Мой польский друг, которого я потеряла из поля зрения какое-то время назад, тоже был не в силах веселиться дальше и, присев отдохнуть на одной из лавочек, так на ней и захрапел.
Дольше всех выдержала пани Барбара со всеми тетушками и дядюшками. То ли они витамины какие-то особенные пьют, то ли закусывают лучше и больше молодежи.
В любом случае, пани Бащя, свежая и веселая, как будто праздник только что начался, помогла водрузить сыночка в автобус и отправила нас спать, напоследок добавив, что душа все еще требует праздника и веселья. И, покачивая бедрами, под заводные звуки кубинской музыки удалилась на танцпол.
Добравшись наконец до кровати, я забылась сном. К сожалению, продлился он недолго: разбудил меня храп моего возлюбленного, который сотрясал не только мои барабанные перепонки, но и стены гостиничного номера. Храп был густой и громкий, тембр его менялся, делаясь то громче, то тише, затем снова набирая силу. Раньше таких музыкальных способностей я за моим польским другом не замечала.
Сначала я пыталась тактично дать ему понять, что храп мешает мне спать, но мои осторожные поглаживания по спине желанного эффекта не принесли. Тогда я усилила нажим, начав толкать храпящего, но и это не принесло никакого результата. Через полчаса, не в силах более терпеть, я просто разбудила виновника шума, сообщив ему, что не могу заснуть, а от его храпа штукатурка на стенах нашей комнаты грозит треснуть и свалиться на наши головы.
Пан капитан потер глаза, промямлил что-то невнятное, повернулся на другой бок и через пять минут захрапел с новой силой.
К шести утра, не в силах больше бороться с усталостью и храпом рядом лежащего, я наконец провалилась в глубокий сон.
В десять утра в дверь раздался настойчивый стук. Я открыла глаза, пан капитан мирно спал. Я решила не открывать, подумав, что это горничная, которая хочет прибрать комнату. Но стук повторялся снова и снова и становился все более настойчивым. Я продолжала молчать.
— Мааааринка! Фставай! — раздался бодрый голос будущей свекрови.
Я нехотя выбралась из кровати и поплелась открывать дверь. Пани Барбара стояла во всей красе: одетая, причесанная и бодрая, как будто целый вечер и всю ночь просидела дома.
— Пора собираться! — добавила она.
— Куда?
— Как куда?! — искренне удивилась моя собеседница. — Poprawiny kochana[18].
Значения слова poprawiny я тогда еще не знала. Оказалось, что это продолжение свадьбы, первая часть — это wesele, а на следующий день обязательные poprawiny, которые тоже могут длиться ой как долго. На этой части послесвадебного торжества выглядеть необходимо не хуже, чем на свадьбе, и непременно быть в новом платье.
Говорят, что раньше poprawiny длились несколько дней, сейчас же только один.
На счастье, второй день веселья начался раньше, чем свадьба, и раньше закончился. Гостей снова накормили, напоили, но алкогольные напитки уже не лились рекой, так что ближе к вечеру часть гостей отчалили назад, домой.
Отправились в дорогу и мы.
Время нашего отпуска подходило к концу, и через день нас ждал самолет назад, в Казахстан.
Żoneczka
Мы прилетели в Казахстан, и все вернулось на круги своя. Пан капитан продолжал летать, я продолжала ходить на работу. Время от времени мы ходили к друзьям, приглашали гостей, ходили в кино — в общем, жизнь текла своим чередом.
После возвращения из Польши, где мои знания польского оказались равны нулю, а по-английски ни с пани Барбарой, ни с паном Стащем договориться не получалось, я поняла, что за польский язык надо браться посерьезнее и начать зубрить, зубрить и еще раз зубрить. Я возобновила мои занятия с пани Мартой, которые были прерваны в связи с каникулами. Занимались мы так же раз в неделю, дополнительно я пыталась читать что-то на польском и склонить к разговорам на нем моего польского друга. Последнее оказалось самым сложным. Не было у него терпения, чтобы дождаться, когда я после мучительных беканий и меканий наконец составлю короткое предложение. Все мои попытки сказать что-либо на его родном языке увенчивались громким смехом пана капитана либо фразой:
— Давай луше па-русски.
Чего нельзя было сказать о русском языке моего польского друга. С каждым днем он говорил все лучше и лучше, тем более за дело теперь взялся не кто иной, как настоящий полковник, по совместительству мой папа.
Еще каких-то несколько недель назад я опасалась, смогут ли эти двое вообще найти общий язык и не закончится ли наш международный роман депортацией моего избранника. Руки у бывших сотрудников КГБ длинные даже на пенсии. Теперь я точно знала, что могу больше не бояться за жизнь моего капитана.
Пан капитан и папа полковник так подружились, что в свободное от полетов и от меня время, в смысле, когда я была на работе, мой польский друг пропадал в святая святых, в жилище Вячеслава Борисовича.
Мой папа строгих правил домой к себе кого попало не приглашал: надо было пройти огонь, воду и медные трубы и еще парочку допросов с пристрастием, проведенных полковником лично. Поэтому факт, что пан капитан так быстро втерся в доверие Вячеслава Борисовича, не мог не удивлять.
Совсем недавно мне казалось, что и тем у них общих нет, и говорят они на разных языках, однако наличие коньячка людей сближает, даже если один на русском говорит свободно, а второй понимает через слово. Неожиданно открылось, что мой иностранный друг вполне себе неплохо говорит на русском языке и они с папой с удовольствием обсуждают темы политические, военные и, конечно, авиационные.
Зная мою нелюбовь к коньячку и остальным подобного рода напиткам, полковник и пан капитан вступили в преступный сговор, целью которого было во что бы то ни стало скрыть от меня свои тайные встречи. План был успешным, так как в течение продолжительного времени я о тайных встречах ничего не знала и даже не подозревала, что полковник и потенциальный вчерашний шпион из Польши могут за моей спиной устраивать коварные замыслы.