А уж если вам стало плохо и срочно нужно бежать к врачу, то запаситесь терпением, так как прождать можно весь день, всю ночь и еще немного.
У моей знакомой случилась беда: семидесятилетний папа почувствовал себя плохо, все указывало на серьезные проблемы с сердцем. Они не стали вызывать «Скорую помощь» и сами рванули в больницу, решив, что так быстрее, тем более что больница находилась в пяти минутах езды от дома. Прибыв на место, они выяснили, что они такие не одни и приема к кардиологу ожидает длинная-предлинная очередь с такими же серьезными проблемами.
Ожидание в очереди порой занимает пять, восемь часов, иногда и дольше. А все не потому, что врач был слишком занят или отсутствовал, а потому, что желающих было так много: и каждому плохо, и каждому надо срочно.
В итоге, просидев до позднего вечера в очереди, отец моей подруги потерял сознание. Тогда его тут же приняли без очереди, констатировав инфаркт. Благо история имела счастливый конец.
А вот «Скорая помощь» в Польше действительно скорая. Она работает намного лучше и эффективнее, чем отделы SOR (szpitalny odział ratunkowy, то есть больница скорой помощи). Меня каждый раз приятно удивляет, как поляки уступают первенство на дорогах всем машинам с включенной сигнализацией. Даже если на дороге пробка в три ряда и три тысячи машин, услышав сигнал «Скорой помощи», все машины как по мановению волшебной палочки съезжают влево и вправо, из чего образуется коридор, по которому беспрепятственно проезжает карета «Скорой помощи». И кстати, не придется сидеть в очереди восемь часов: каждого, кого привозят на «Скорой помощи», принимают без очереди.
В связи с трудностями попасть на визит к врачу большинство поляков покупают частную страховку и пользуются услугами частных врачей и поликлиник, где, к слову, тоже порой не так легко записаться на прием, но все же не нужно ждать полгода, чтобы попасть к гинекологу или другому специалисту.
Поэтому и мы решили пойти по стопам большинства польских граждан и выкупить частную страховку, благодаря которой все анализы, УЗИ и бесконечные походы к гинекологу во время беременности были бесплатными.
Спустя несколько дней пан Бронислав вызвал меня в кабинет и, поблагодарив за честность, попросил остаться еще на месяц, в течение которого я должна была найти себе замену.
Беременная Моника, кажется, в любой момент могла родить в офисе и, несмотря на то что уйти в декрет она собиралась уже давно, неожиданно свое решение изменила, решив появляться в офисе до тех пор, пока мы не примем на работу новую девушку. Она вызвалась помочь найти замену на наше место и лично присутствовала на каждом собеседовании, предварительно внимательно изучив каждое резюме.
В какой-то момент у меня закрались подозрения, что Моника просто-напросто ужасно боится, что придет кто-то лучше ее и место она потеряет. Уволить женщину, находящуюся в декрете, нельзя, но если кто-то очень захочет это сделать, то способ найдется. В случае Моники, мне казались ее опасения беспочвенными, ведь работником она была хорошим, ответственным и, главное, проверенным временем.
Однако если я готова была немедленно принять на работу каждую вторую, то Монике не нравился никто. Одна слишком умная, вторая слишком глупая, третья ничего, но недостаточно хорошо говорит по-английски. Прошло две недели, каждый день к нам приходили потенциальные кандидатки, и ни одна, по мнению Моники, не могла принять наши обязанности.
Настал мой последний день на работе, чему я была несказанно рада, ведь ранние подъемы стали для меня чистой каторгой. Казалось, что они приносили какую-то физическую боль. У меня занимало не меньше часа, чтобы окончательно проснуться. Бодрствование не длилось долго — ближе к обеду меня безудержно клонило в сон. Сосредоточиться на работе было как никогда трудно, буквы на экране компьютера расплывались, превращаясь в темные пятна, глаза предательски слипались, не позволяя дочитать до конца очередное электронное письмо.
Порой меня подташнивало, но бо́льшую часть времени я все же боролась с сонливостью, мечтая только об одном: принять горизонтальное положение, закрыть глаза и забыться долгим сном.
Прошел месяц, а достойная кандидатка так и не нашлась. Живот моей беременной коллеги стал еще больше, и все говорило о том, что рожать она собирается прямо в офисе, не отходя от рабочего стола. Более того, Моника выступила с предложением работать до последнего дня и даже готова была взять компьютер и телефон в родильное отделение, пообещав вернуться к своим обязанностям, как только ребенок появится на свет.
Пан Бронислав был отцом троих детей, поэтому знал не хуже нас, что вряд ли даже самая ответственная работница будет продолжать трудиться в таком же темпе после рождения малыша.
Моника действительно работала так долго, пока в одно прекрасное утро вместо офиса не отправилась в больницу, где на свет появилась маленькая девочка.
Мой контракт подошел к концу и не был продлен. Пан Бронислав вскоре принял на работу другую ассистентку, которая проработала у него несколько лет, до тех пор пока фирма не прекратила свое существование.
Беременность моя протекала без осложнений, однако мое психическое состояние могло вызвать серьезные опасения не у одного психиатра.
С утра я была спокойна, как русский танк, но стоило кольнуть где-то в районе пупка, как я тут же пыталась поставить себе диагноз не без помощи всезнайки Гугла. Каждое недомогание я сверяла с тем, что пишут бывальцы в Интернете. К обеду я уже обливалась слезами, потому что, согласно прочитанной информации, у меня был целый букет болезней, с ребенком тоже что-то было не то и необходимо было либо срочно бежать к врачу и делать УЗИ, либо лечь и не двигаться, пока беременность не придет к своему логическому заключению.
В Польше, думаю, как и в других странах, существует немало мифов на тему, чего беременной делать категорически нельзя или категорически не рекомендуется. Например, Моника, с которой я работала, утверждала, что беременным никогда и ни за что нельзя поднимать рук выше головы. Каждый раз, когда, засидевшись за компьютером, я пыталась вытянуться, задрав руки к потолку, моя коллега из другого конца комнаты начинала кричать, чтобы я немедленно прекратила затеянное, ведь я могу навредить ребенку.
Заинтересовавшись, я поискала информацию, и выяснилось, что при поднятии рук вверх, плацента может отклеиться, даже если ты и твой ребенок абсолютно здоровы. Миф это или правда, утверждать не берусь, скажу лишь, что в суеверия я не верю, а мой доктор дал «добро» махать руками и вверх, и вниз, и даже влево и вправо.
Некоторые тетушки поговаривали о том, что стричься и уж тем более красить волосы абсолютно запрещено. Не рекомендовалось и красить ногти. Касательно ногтей, есть в этом небольшая доля правды. Как оказалось, во время родов врач может многое сказать о состоянии пациентки, глядя на цвет ее ногтей. Несмотря на это, я видела не одну рожающую с покрашенными в красный цвет ногтями. А вот волосы — это, конечно, пережитки прошлого. Мне тяжело было найти причину, по которой нельзя обрезать волосы беременным, и я обратилась за помощью к Интернету. Оказалось, обрезая волосы себе, обрезаешь ум ребенку, и малыш родится глупый. Без комментариев.
А вот окраски волос до сих пор боятся многие пани в интересном положении. Моя знакомая Дагмара, крашеная блондинка, всю беременность обходила парикмахерские стороной, утверждая, что краска для волос содержит такое большое количество вредных веществ, что может повредить ребенку.
Думаю, вместе с едой мы употребляем больше вредных веществ, к тому же вдыхаем ежедневно не совсем чистый городской воздух.
Слышала я и о том, что нельзя носить ничего на шее. Даже если на улице лютый мороз, то беременной бедняжке придется ходить с голой шеей. Платки, шарфы, крестики, бусы и все шейные украшения попали под строгий запрет. Оказывается, нося что-то на шее, ребенок может обвиться пуповиной и задохнуться.
Думаю, список можно продолжать бесконечно, в каждой стране найдутся свои табу родом из далекого-далекого прошлого.
В Польше будущие матери поделены на два лагеря. Первый считает, что беременность — это не болезнь и можно делать все то же самое, что и до. Ну или почти все. Будущие мамы продолжают активно заниматься спортом, поднимать гантели и штанги, утверждая, что здоровой беременности ничто не может помешать. Я даже знаю маму, которая до шестого месяца бегала три раза в неделю. А перестала бегать вовсе не ради заботы о будущем малыше, а всего-навсего потому, что бегать с животом ей стало неудобно.
Другой же лагерь считает, что, может, беременность и не болезнь, но посидеть хочется, и полежать не мешало бы, и конфетой закусить тоже не прочь, если очень надо, так как желания будущей матери — закон. Про активность физическую и речи быть не может, эти мамы любят придерживаться богатого листа польских суеверий, стараясь избегать малейшей опасности.
Я решила приписать себя к лагерю первому, к тому же мой пан доктор, у которого я ежемесячно появлялась на приемах, также придерживался мнения, что беременность не болезнь, о чем он любил напоминать своим пациенткам во время визита, начиная рассказы о том, как раньше женщины в поле трудились все девять месяцев и рожали там же.
По моим скромным подсчетам и по внешнему виду пана доктора создавалось впечатление, что лет ему должно быть не меньше девяноста, а может, и больше. Мне он почему-то нравился именно своим доисторическим возрастом. Как сказала бы моя мама — старый, в смысле в годах, значит опытный. С последним спорить не приходилось. Если лет ему было действительно столько, сколько мне подумалось, то опыт у пана доктора несомненно был большой. Однако оказалось, что и методы ведения беременности у него тоже были из прошлого века.
Каждый раз, когда я появлялась в дверях, пан доктор интересовался, как я себя чувствую. Если я отвечала, что все хорошо, он выписывал очередные направления на анализы, при этом бурча, что времена настали какие-то неправильные, вот в его времена практически никаких анализов не делалось и ничего, рожали нормально.