— Возможно. — Но ответственность за Микки будет по-прежнему лежать на нем. И он по-прежнему будет одинок. Трейс оттолкнул пустую тарелку. — Это было замечательно. Ваш страж порядка благодарит вас.
Она встала, взяла тарелку и отнесла в раковину.
— Вы не один. — Девушка достала стакан, налила в него немного молока и поставила перед Трейсом. — Ваши тесть и теща на востоке, но они живы.
— Ну, по-моему, они уже достаточно навредили.
— А ваши родители? Они не могут помочь?
— Ха! — Его смешок больше походил на хриплый лай. — Родители Донны по сравнению с моими — просто родители года. Они, по крайней мере, вредили излишней заботой. — Возможно, его внутренняя защита ослабла в столь поздний час, или он размяк от сытного ужина, но Трейс вдруг разговорился с Ники. — Моя мама — полная противоположность вашей. Она не хотела ездить с отцом, а он настаивал. Почему — не знаю. Как бы то ни было, ей все это надоело к тому времени, когда мне исполнилось десять лет, и она бросила нас.
— Трейс! — Ее доброе сердце забыло о правилах, и она взяла его за руку. — Это так горько — для вас и вашего отца. Он служил в армии, когда она это сделала?
Ее прикосновение согрело его даже больше, чем сочувствие.
— Да. Через год после отъезда она снова вышла замуж и завела новую семью.
Ее пальцы сильнее сжали его руку.
— Надеюсь, вы понимаете, что она не была невинной жертвой. Она знала, что выходит замуж за военного. Это она отступила от правил, а не он.
— Она говорила, что мой отец бесчувственный, и я такой же. Мы ее не устраивали.
— Она сказала, что у вас нет чувств, а потом бросила вас? — От ярости глаза Ники засверкали, как расплавленное золото. — Глупая женщина!
Трейс рассмеялся. Он никак не думал, что будет способен на такое сегодня.
Благодаря Ники, ему стало хорошо. Ей-богу! Ее юмор, ее умение сопереживать, ее бескорыстная готовность ринуться за него в бой… Его меланхолия переродилась в нечто совсем иное. И совсем не безопасное.
— Вы мне нравитесь, мисс Родес. — Трейс хотел сказать это легко, и опять не сумел.
Голос прозвучал хрипло, с ноткой желания.
Она, движимая эмоциями, подалась вперед и облокотилась о стол. Их лица были теперь в нескольких сантиметрах друг от друга. Он смотрел на ее губы, на нежную кремовую кожу и отчаянно призывал на помощь все свое самообладание.
Ники, жалобно улыбаясь, оторвала взор от его губ. Их взгляды встретились. Ее глаза потемнели. Она облизала губы.
— Вы мне тоже, шериф Оливер, — прошептала она.
Он смотрел, как ее губы произносят его имя, и жаждал одолеть эти несколько сантиметров, коснуться этих губ… Но вместо этого резко отодвинулся на безопасное расстояние.
— Вам лучше теперь уйти.
Ники вошла через заднюю дверь.
— Это я! — крикнула она, хотя сомневалась, что Трейс расслышит что-либо за разносившимися по коридору воплями. Она двинулась вперед и на всякий случай продолжила: — Мне надо забрать кое-какие вещи после стирки.
Девушка открыла дверь в ванную. А! Время купания. Микки не любит купаться. Обычно ласковый и веселый, он становится неуправляемым, как только его сажают в воду. А если ему еще и моют голову, как сейчас, он превращается в орущее скользкое веретено.
Мокрый с ног до головы, Трейс стоял на коленях на коврике около ванны.
Даже мокрый, он выглядел весьма неплохо, и Ники поняла, почему мужчинам нравятся состязания в мокрых майках, — ставшая прозрачной ткань прилипает к телу, позволяя наблюдать мощные мышцы в движении.
Поняв, что чересчур залюбовалась этим зрелищем, она постучала по двери.
— Эй, что тут у вас происходит?
— Берегитесь! Здесь небезопасно. — Трейс только чуть-чуть повернул голову, но Ники увидела напряжение и отчаяние на его лице. — Хорошо, что он еще не умеет говорить. А то бы мы услышали нечто нелестное в свой адрес.
— Ники, Ники! — Увидев ее, малыш в поисках спасения протянул к ней ручонки и стал вырываться с удвоенной силой.
— Сиди спокойно, маленький упрямец, — увещевал сына Трейс. — Осталось только домыть тебе голову, и ты будешь свободен.
— Подождите!
Ники пошла в комнату Микки. Возвращаясь в ванную с синей пластмассовой собакой в руке, она услышала, как Трейс пробормотал:
— Трусиха.
— Я слышала ваши слова, — заметила Ники, — но в действительности я собираюсь спасать вас.
Она опустилась на колени рядом с Трейсом, радуясь, что догадалась надеть шорты.
— Значит, мне повезло, — буркнул он, удерживая сынишку, чтобы тот не упал и не стукнулся головкой. — Микки, садись!
Микки, хмурясь точно так же, как отец, разразился тирадой нечленораздельных звуков.
Ники усмехнулась:
— Хорошо, что мы не понимаем, что это значит.
— У нас с ним был серьезный разговор. Мне нужно только, чтобы он посидел спокойно, пока я смываю шампунь с его головы.
— Смотрите, как это делается. Держите его, — приказала она Трейсу и, повернувшись к Микки, улыбнулась и помахала синей собакой перед заплаканным личиком ребенка. — Не огорчайся, малыш. Папа просто не знает, что сначала надо вымыть голову Песику. — Как только Ники выдавила немного шампуня на игрушечного пса и начала тереть ему голову, Микки успокоился. Он потянулся к игрушке, взял ее в руки, а Ники устроила целый спектакль, моя голову собачке. — Ну вот, — ободрила она Микки. — Песику мы голову вымыли. Теперь твоя очередь. Улыбнись. — И обернулась к Трейсу. — Ваш грозный взгляд, вероятно, безотказно действует на преступников, но не на испуганных маленьких мальчиков.
Трейс перестал хмуриться. В его изумрудных глазах мелькнуло веселье.
— Все было наоборот. Грозно глядел малыш, если вы не заметили. А пугался я.
Она засмеялась. Потом сказала спокойно:
— Достаньте, пожалуйста, маленький кувшинчик из шкафчика слева.
Он протянул ей кувшинчик, она налила туда немного воды и выплеснула на голову Песику. Микки взвизгнул и бросил собаку в воду, обрызгав и Ники, и Трейса.
— Сначала корм для собак, теперь собака в ванной. — Трейс искоса посмотрел на нее. — Вы хотите меня убедить, что Микки нужна собака?
— Вовсе нет, — запротестовала Ники. — В детстве мне очень хотелось иметь собаку, но мама считала, что с нашими вечными переездами мы не сможем дать ей настоящий дом, а это нехорошо. Она была права.
— Выходит, мы не готовы к тому, чтобы заводить собаку?
— Вы сами сказали, что надо отдать все внимание Микки, и я согласилась с вами.
— Значит, никакой собаки? — Трейс усмехнулся, и она поняла, что разгадала его игру.
— Пока нет. — Девушка повернулась к Микки. — Молодец, мальчик. А теперь пора смыть мыло с твоей головки. Закрой глаза. — Ники на секунду зажмурилась, показывая малышу, что он должен сделать. Микки повторил за ней, и она тут же окатила его чистой водой. Он стал брыкаться. — Потерпи, дружок. Еще один разик. — Ники быстро смыла остатки пены, и Трейс тут же вытер лицо ребенка пушистым полотенцем.
— Хорошая работа. — Он легко вынул малыша из воды. Ники завернула его в большое полотенце. — Спасибо за помощь.
— Не стоит благодарности. — Она пожала плечами. — Мы, взрослые, должны держаться вместе.
— Я думал, вы пошли с сестрой на занятия по подготовке к родам. Что вы делаете тут?
— Я пойду, но позже, к восьми. А здесь мне нужно забрать кое-какие постиранные вещи.
— В благодарность за помощь и поддержку приглашаю вас отобедать с нами. Правда, у нас только хот-доги и фасоль.
— Спасибо, но я не смогу. Аманда считает, что ей необходимо как можно больше двигаться, и всегда обедает перед занятиями где-нибудь вне дома. Она пригласила и меня. Но ваше предложение очень заманчиво.
Она почему-то расстроилась из-за того, что отказала папе и сыну.
— Ну что ж, — сказал он спокойно. — Спасибо за помощь.
— Спокойной ночи.
Ники забрала вещи из сушилки и вышла через заднюю дверь. Это ей только показалось или он действительно выглядел несколько разочарованным?
Глава 7
— Звонили от мэра. — Лидия, секретарь, просунула голову в кабинет. — Мэр хочет, чтобы городской совет собрался в Сэмпсон-Холле за двадцать минут до собрания общественности.
Трейс кивнул, посмотрел на часы на стене, убедился, что у него есть еще час с небольшим, и вернулся к своему отчету. Но сосредоточиться было трудно. Мысли постоянно возвращались к тому моменту несколько дней назад, когда он был так близок к тому, чтобы повести себя со своей няней совершенно непрофессионально.
Уволить ее нельзя. Она нужна Микки. Во всем остальном она создает сложности, которые нельзя допустить.
Дверь открылась, и в участок вошел предмет его размышлений. Ники везла Микки в коляске. К коляске сзади была приторочена небольшая корзинка.
Он напрягся, как тигр перед прыжком. Его тело реагировало на стройные ноги в обтягивающих джинсах и высокую грудь под облегающей белой кофточкой, а мозг, с тревогой, перебирал возможные причины ее появления. Что она тут делает?
Трейс, стоя у стола, наблюдал, как девушка болтает и смеется с Лидией. Ее беззаботность рассеяла его тревогу, но напряжение не сняла.
Он расправил плечи. Зачем она здесь? Это место принадлежит ему — ну и, конечно, гражданам Парадиз-Пайнз. Ему необходимо убежище, чтобы спрятаться от нее. Так нет же, эта назойливая женщина проникла и сюда.
Да, он, похоже, действительно оказался в трудной ситуации.
Едва выйдя из кабинета, Трейс вдохнул аромат жареного цыпленка и вспомнил про угощение на сегодняшнем собрании общественности. Он сам заказал жареных цыплят для этого мероприятия.
Около стойки аромат ощущался сильнее, но Трейса отвлекли слова Ники:
— А вы знакомы с сыном Трейса, Микки?
Лидия, облокотившись о стойку, заглянула в коляску. Малыш строго посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Трейса, нахмурился и повернулся к няне, явно черпая уверенность в ее присутствии.
Ники встала так, чтобы Микки мог ее видеть, и он успокоился. Она поставила накрытую полосатой салфеткой корзинку на стойку.