— И больше вестей от нее не было?
— Нет. Если честно, я сомневалась, что Леонора станет сотрудничать. У меня на это чутье. На людей, которые готовы рассказать что-то важное, и на тех, которые ничего не раскроют. Она предоставила мне очень мало сведений. История шикарная, но ничем не подкрепленная. Я решила использовать другие каналы.
— По-вашему, фотографии у Леоноры есть?
— Возможно. Она была напугана. Очень напугана. Не скажу, что я ее осуждаю. Я ведь сама не просто так поселилась в Куэрнаваке: здесь за мной труднее вести наблюдение, чем в Мехико.
Все трое на время умолкли. Слышалось тихое гудение. Наверно, работал кондиционер: дом был хороший, и в комнатах ощущалась прохлада. Журналистка явно не бедствовала. Будь у Майте возможность, она украла бы у нее что-нибудь. Статуэтку с полки или пепельницу. Но она лишь крепче стискивала руки, понимая, что с того места, где она сидела, стащить что-либо невозможно.
— Эмилио предупредил вас в тот день о визите Леоноры? — поинтересовался Рубен.
— Нет. — Джессика помотала головой. — Раньше он упоминал что-то про свою подружку, якобы у нее есть материалы, которые могут меня заинтересовать. Но в тот день мы с ним не общались.
— А потом вы с ним говорили?
— Нет. Я была занята.
Майте хмурилась, глядя на Рубена. Зачем он расспрашивает про Эмилио? Он к этому не имеет ни малейшего отношения.
— Что-нибудь в словах Леоноры показалось вам странным?
— Кроме того, что она скрытничала и нервничала? Да бросьте вы! — Улыбнувшись, журналистка снова взяла свой бокал и тихо хмыкнула.
— Мы пытаемся найти любую зацепку, которая подсказала бы, где Леонору искать.
— Расспросили бы лучше парня, который ее привез сюда. Как-никак, он ведь приехал на вашей машине.
Гости ошеломленно уставились на журналистку, на мгновение оба потеряв дар речи. Наконец Майте, облизнув губы, уточнила:
— На нашей машине?
— На машине, очень похожей на вашу. Да нет, я уверена, что это та же самая машина. Тоже красная. Сам парень в дом не заходил, дождался Леонору, и они вместе укатили.
— Можете описать его? — спросил Рубен.
— Да, в общих чертах, — кивнула Джессика. — Я немного его рассмотрела. Молодой. Каштановые волосы, очки. Бандана, синяя куртка. Я вам помогла?
— Да. — Рубен вскочил с дивана. — Спасибо. Нам пора возвращаться.
— Подождите, я дам свою визитку. — Журналистка подошла к книжному шкафу и из простой белой картонной коробочки взяла одну карточку. — Если найдете свою подругу, попросите ее позвонить мне. Я помогу ей предать огласке эту историю.
— Непременно, — пообещал Рубен, убирая визитку в карман.
— Передавайте привет Эмилио.
— Передадим.
Рубен положил ладонь на спину Майте, настойчиво подталкивая ее к выходу.
Когда они сели в машину, Майте спросила у него:
— Каким образом это мог оказаться наш автомобиль? Он ведь вроде как принадлежит Джеки?
— Да, но она дает его нам, если кому-то позарез надо.
— Значит, это мог быть любой член «Астериска»?
— Нет, Джеки же не всем подряд его дает, — возразил Рубен, поворачивая ключ в зажигании. — Такой привилегией пользуются всего несколько человек. А в нашей компании есть только один парень в очках и бандане. Это Сократ.
Майте вспомнила парня, которого видела минувшим днем. Ей показалось, что он по-дружески настроен к Джеки и ко всем остальным, кто был в офисе. Правда, с Рубеном в перепалку вступил.
— Тогда получается, он утаил от вас, что возил Леонору в Куэрнаваку, — задумчиво проговорила Майте.
— Угу, — отозвался Рубен.
— И что теперь?
— Вернемся в город и спросим, почему у него вдруг случился провал в памяти.
Глава 19
Когда Элвис возвратился в их квартиру, Блондин рыскал на кухне в поисках, чего бы поесть.
— У тебя на рубашке кровь. Что стряслось? Тебя вычислили?
— Не повезло, — буркнул Элвис.
Он открыл холодильник, достал алюминиевый лоток с кубиками льда. Аккуратничать не стал. Шмякнул лоток о раковину, и кусочки льда повылетали из ячеек. Элвис завернул лед в полотенце.
— А ты, наверно, очень расстроился, что тебе испортили прическу, — хмыкнул Блондин.
Не отвечая, Элвис прижал холодный сверток к щеке. Пусть Блондин изгаляется сколько душе угодно. Что взять с этой твари? Солидарности от него не дождешься. Так было и будет всегда.
— Оружие с собой надо носить, слизняк!
Блондин размахивал куриной ножкой перед лицом Элвиса.
— Маг говорит: никакого оружия.
— Конечно же говорит. А ты, как послушный мальчик, строго выполняешь любые распоряжения Мага.
Элвис локтем отпихнул Блондина в сторону:
— Встаем ровно в пять. Ранний визит.
— В пять? Какого черта?
— Ранний визит, я сказал. Сейчас смени Антилопу, в полночь возвращайся, и в пять ты снова должен быть на ногах.
— Пошел ты! По твоей милости мы круглые сутки на ногах!
— Так надо Магу. Можешь пожаловаться ему. Я даже его номер для тебя наберу. Хочешь?
Не отвечая, Блондин впился зубами в куриную ножку.
— Вот и отлично.
Элвис швырнул полотенце со льдом в раковину.
Он заперся в ванной, встал под благословенно теплый душ, сразу унявший боль в ноющих мышцах. По телу струилась вода, и Элвис, закрыв глаза и опустив подбородок на грудь, предался размышлениям. «Как меня угораздило влипнуть в это дерьмо?» — спрашивал себя Элвис. Но правда состояла в том, что он в любом случае влип бы в какое-нибудь дерьмо — не в это, так в другое. В принципе, он же ничего больше не умеет. Как говорил Маг, скулить и жалеть себя нет смысла, ставь перед собой простые задачи и придерживайся правил.
А правила заключались в следующем: Маг — его босс, дает ему задания, которые он должен выполнять.
Прошло много времени, прежде чем Элвис закрыл воду. Он встал перед запотевшим зеркалом, вытер его ладонью и принялся рассматривать свое лицо. Русский, надо отдать ему должное, свое дело знает, подумал парень. Отхлестал его будь здоров, но следов почти не оставил. За это Элвис был ему благодарен. Писаным красавцем он не был, но терять очки не хотел.
Элвис поднял с пола свою одежду. Футболка напрочь испорчена, и на куртке тоже пятна крови. Он постарался смыть кровь и повесил куртку сушиться на душевую стойку.
Элвис пригладил руками волосы и вернулся в свою комнату. Из стопки пластинок рядом с кроватью вытащил один диск. Комнату заполнил умиротворяющий голос Синатры.
Элвис открыл папку, что дал ему Маг, и стал просматривать досье Эмилио, состоящее из нескольких фотографий и обычных сухих сведений: возраст, рост, полное имя. Адрес Элвис узнал сразу. Дом в Поланко. Именно туда ездила сегодня соседка Леоноры.
Интересная информация, подумал Элвис. Майте наносит визиты Эмилио Ломели, бойфренду пропавшей девушки, и наведывается в «Астериск». Стоит ли проверить Эмилио? Завтра утром он навестит либо его, либо Сократа. Конечно, богатенький мальчик — не его типичный объект, но он готов взяться за него, если это путь к успеху.
Но Эмилио, судя по досье, был добропорядочный гражданин. Не за что зацепиться. Чист как стеклышко. Лояльный художник. Круг его общения составляли писатели, журналисты, критики, фотографы, причем из тех, кто не привлекал внимания властей. Они работали на издания, придерживавшиеся официальной линии. Эмилио не якшался с агитаторами-карикатуристами типа Риуса[74], он ужинал с редакторами «Эль Насьональ» и дружил с лизоблюдами вроде Денегри.
Элвис вытащил из папки досье Сократа и принялся его изучать, внимательно читая каждую строчку. За свою короткую жизнь двадцатиоднолетний Сократ не раз попадал в поле зрение полиции и подвергался аресту, а все из-за своих активистских наклонностей: парень принимал участие в нескольких демонстрациях, распространял диссидентские листовки и все в таком духе. Если кто и мог укрывать пропавшую девушку, то это такой радикально настроенный левый, как Сократ. К тому же Сократ и его приятели водили дружбу с русскими.
Значит, именно он и станет их следующим объектом. Элвис взял свой словарь и принялся его листать в поисках подходящего слова, которое могло бы выразить суть следующего дня.
У Майте тоже имелся словарь Ларусса, точно такой, как у него. Вообще-то подобные словари были у многих, но, вспомнив об этой девушке, Элвис отвлекся от своего занятия и снова задумался о ней.
Взял фотографию, что он стащил из дома Майте, и, держа снимок перед глазами, задался вопросом: а не пора ли побеседовать с этой девушкой? Правда, Маг ничего не говорил о том, чтобы вступить с ней в непосредственный контакт.
Однако Элвису хотелось пообщаться с этой девушкой. Хотелось услышать ее голос. Голос жены Синей Бороды с испуганными глазами. Порой, когда они вели за кем-то наблюдение, фотографируя и отмечая в журнале приходы и уходы объектов слежки, Элвис от скуки пытался составлять психологические портреты своих «подопечных» на основе известных ему деталей и фактов. Это было довольно легко, и зачастую он попадал в точку. Представлял, как звучат их голоса, как выглядит их обстановка.
В квартиру этой девушки Элвис уже наведывался, так что представлять мебель было незачем, но вот ее голос не давал ему покоя. Какой все-таки у Майте голос? Приятный? Или писклявый, пронзительный? Или, может быть, низкий? Соответствует ли голос ее лицу или природа в очередной раз пошутила, наградив человека с заурядной внешностью голосом страстным и чарующим, как райское наслаждение?
Голос Кристины не отличался мелодичностью, но сама она была чертовски красива, Элвис вообще обожал ямочки на щеках и пленительные улыбки.
Размышляя о Майте, он подумал, что как-нибудь надо бы пригласить ее на свидание, просто забавы ради. Когда все это закончится. Может быть.
Пластинка крутилась, Синатра пел о всяких глупостях, напоминавших о возлюбленной.
Элвису нравились эстрадные певцы, потому что они, как он думал, в своих песнях не лгали. И ему нравился Пресли, потому что Пресли, подлинный герой рок-н-ролла, дарил радость: музыка была у него в крови. Сам Элвис тоже пробовал освоить игру на гитаре, когда жил с Салли, и тогда он даже почти поверил, что сумеет стать музыкантом. Мечтал, что будет петь в кафе и барах. Но кафе с живой музыкой прикрыли, да парню все равно таланта не хватало.