Ричард тем временем вовсю орудовал ключом.
– Видишь? – проговорил он. – Полная безнадюга.
– А зачем эта музыка играет? – Прежде чем он успел ответить, Анна добавила: – Я ее знаю, это старинная немецкая песенка «Ах, мой милый Августин», детская такая.
– Правда?
– И зачем ей понадобилось придумывать такое сложное устройство – чтобы оно играло, когда вставят ключ в замок?
– Ума не приложу. Как ты заметила, она довольно эксцентричная особа. – Прозвучало это не слишком убедительно, поэтому Ричард поспешил продолжить: – Давай, действуем. Минутка-другая – и все готово. Слушай, ты совершенно уверена, что она не вошла в дом, пока я был у телефона?
– Разве что через подземный ход. А ты совершенно уверен, что звонил достаточно долго?
– На все сто.
– И ты уверен, что если бы она была дома, обязательно сняла бы трубку?
– Да. На все сто пятьдесят. Слышать, как звонит телефон, и не снять трубку – с ее психологией это просто немыслимо.
– Что ж, замечательно.
Ричард немного подсадил Анну, и она ловко и бесстрашно, как в прошлый раз, принялась карабкаться по стене. Он обернулся посмотреть через плечо, не заинтересовали ли их передвижения случайных прохожих и не приближается ли к ним отряд вооруженной полиции, как вдруг чуть ли не со всех сторон сразу раздался невообразимый гвалт. Прошло несколько секунд, прежде чем Ричард, с некоторой долей приблизительности, определил, что доносится он из дома и представляет собой лай, рычание и урчание своры злющих псов, каждый, судя по голосу, размером с некрупную лошадь. Он рванулся к Анне, но она уже спускалась вниз.
– Отступаем к машине, – скомандовал Ричард. – Не бегом, шагом. Но и не задерживаясь.
– Там что, правда были собаки? – спросила она на ходу – У вас в Англии водятся такие псины?
Оглянувшись через плечо, Ричард заметил, что несколько прохожих перестали прохаживаться.
– Нет, это была магнитофонная запись. Такая сигнализация.
– Ты же говорил, на втором этаже нет сигнализации.
– Теперь есть. Извини.
– А долго они будут лаять?
– Наверное, пока не приедет полиция и не отключит их. А за этим дело не станет, потому что сигнализация сработала и в полицейском участке. Лишний довод, что лучше нам отсюда убираться.
– Понимаю, что ты не хочешь связываться с полицией.
– Они всякое могут подумать.
– H куда мы теперь?
– Давай-ка поедем к профессору Леону. Для перегруппировки.
Однако, подъехав к дому профессора Леона, они обнаружили перед входом полицейскую машину. Не обращая внимания на Аннины испуганно-протестующие вопли, Ричард промчался мимо и пару раз свернул за угол, прежде чем остановиться. Она продолжала протестовать и рвалась из машины.
– Мы не можем их бросить, – выпалила она.
Ричард несколько раз переглотнул и только тогда смог говорить:
– У кого-нибудь в доме могут быть проблемы с властями – ну, там, иммиграционные документы, все такое?
– Конечно, нет. Дядя Алеша – законопослушнейшее существо. Исключено.
– А у тебя самой? Документы в порядке? Виза не просрочена?
Анна немного успокоилась.
– Да, все в порядке. Конечно, в порядке. Клянусь тебе.
– Подожди снаружи. Если я через пятнадцать минут не вернусь, бери такси и поезжай к Криспину. – Он дал ей денег. – Адрес у тебя есть. Хорошо, скажи его вслух. Говори медленно. Молодец, Анечка.
Открыв дверь Леонова дома, Ричард обнаружил за ней человека, которого уже раньше видел. Более того – видел сегодня, причем совсем недавно.
– Добрый день, доктор Вейси. Ну и ну, везет же нам с вами на встречи, а? Погодите, сэр, не так быстро, не ломитесь в дверь, как бык в закрытые ворота.
– Констебль Блэкет. Боже мой. А вы тут какими судьбами?
– Я бы, в сущности, мог задать вам, сэр, тот же вопрос, но для упрощения дела попробую сначала ответить на ваш. Так вот, анонимный информатор сообщил нам, что в доме по этому адресу хранят наркотики.
– Нам? Вам? – Ричард обвел диковатым взглядом узкую прихожую. Она показалась ему меньше и как-то немного симпатичнее, чем в прошлый раз. – А разве здесь, а разве это тоже, так сказать, ваши владения?
– Мои что, сэр? А, вы хотите сказать, входит ли это в мои полномочия. В определенном смысле да, входит, а потом у них в здешнем участке куча народу на больничном. Летний грипп, знаете, как он всех косит. Да, так вот, я как раз собирался сказать, сэр, мы сразу заподозрили ложный вызов, но, разумеется, проверку все равно пришлось устроить. Однако, поскольку тут появились вы, я вот подумал, а может, это очередная шуточка вашей благоверной?
– Вполне возможно. Вполне. Офицер.
– Эти старички – вот уж кого никогда не принял бы за наркодельцов, – они ваши знакомые, да, сэр? Русские, сколько я понял. Я еще давеча подметил, что вы занимаетесь славистикой, то есть русским языком, правильно? Ну что ж, хорошо, если вас не затруднит пройти в эту комнату, я познакомлю вас со здешним сержантом, Вдовинсон, кажется, его звать, мы быстренько со всем этим покончим, и я пойду ужинать.
Сержант Вдовинсон, которого Блэкет представил в своей церемонной манере, оказался еще плюгавее и моложе своего подчиненного, и, возможно, по этой причине с готовностью выслушал его рассуждения о том, что ничего интересного для полиции тут нет и быть не может. Пока они переговаривались, Ричард пересек гостиную и подошел к четырем русским старикам, сбившимся в кучку у камина, причем дамы прятались за спинами у Леона и Хампарцумяна. Появление Ричарда они восприняли с радостью и нескрываемым облегчением, но без всякого удивления – ну конечно же, их английский друг поспешил им на помощь.
– Все в порядке, – проговорил он, взмахнув для пущей убедительности кулаками. – Просто ошибка. По счастью, я знаком с одним из полицейских, и он заверил меня, что ничего больше они предпринимать не собираются. Думаю, они скоро вообще уйдут, так что тревожиться не о чем.
Старушки, собственно, и так не тревожились – разве может английская полиция их обидеть, да еще когда они ни в чем не виноваты. Тем не менее они разулыбались и закивали головами, молча, будто Ричард не понял бы, заговори они на своем языке. От этого, да и от всего остального, до него вдруг дошло, как нелепо он выглядит, однако чувства его переменились, когда он заметил, что Хампарцумян, до того незаметно державшийся за Леонову руку, разжал пальцы.
Переговорив с Блэкетом и каким-то человеком в штатском, Вдовинсон, видимо, пришел к выводу, что всем им и правда тут больше нечего делать. Подойдя к Ричарду, он произнес неожиданно густым басом:
– Что ж, доктор Вейси, всем нам просто повезло что вы оказались поблизости. Благодарю за помощь.
– Не за что, сержант. Я, собственно, сюда и шел.
– Полагаю, мы сможем разыскать вас через институт, если потребуется? Прекрасно.
Были принесены и приняты извинения. По пути к выходу Блэкет отстал от своих коллег.
– Я подумал, не стоит впутывать сюда миссис Вейси, – проговорил он. – Кроме лишней неразберихи, ничего не выйдет.
– Вы совершенно правы.
– Я рад, что вы одобряете мой поступок, сэр. – Он окинул Ричарда задумчивым взглядом, и тот уже приготовился услышать вопрос, а нет ли в этом доме пятого обитателя, тоже определенным образом причастного к этой истории. Однако Блэкет спросил совсем другое: – Не хотите ли сделать взнос в полицейский благотворительный фонд, сэр? Уверяю вас, на эти деньги делается много хорошего.
Ричард протянул ему десятку.
– Большое вам спасибо, сэр. Э-э… расписку вам написать?
– Не утруждайте себя, офицер.
– Очень любезно с вашей стороны, сэр. Ну что ж, всего хорошего.
– А констебль Фрили разве не с вами?
– Надо же, вы даже имя его запомнили, подумать только. Нет, Фрили уже сменился, везет такому-сякому сыну, но будьте покойны, я ему передам, что вы о нем спрашивали, то-то уж он обрадуется. Иду, сержант.
Когда полицейские наконец отъехали и Ричард, в свою очередь распрощавшись с обитателями дома, добрался до машины, выяснилось, что Анна так и сидит в ней, хотя назначенные пятнадцать минут давно истекли.
– Я знала, что ты вернешься, – проговорила она. – Что там такое стряслось?
Он рассказал ей, уже на ходу.
– Я должна вернуться и поговорить с дядей Алешей и с остальными, – сказала Анна.
– Это не обязательно. С ними все в порядке.
– Но они же меня будут ждать.
– Я ничего о тебе не говорил, а они не спрашивали. Мы потом им позвоним.
– Куда это мы так несемся?
– В гостиницу. В какую-нибудь, в которой никогда не бывали раньше.
Такая гостиница очень скоро нашлась – впрочем, Ричарда устроило бы любое место, где он мог бы остаться с Анной наедине. Прошло некоторое время, прежде чем она позвонила Леону. На время разговора Ричард тактично удалился в ванную. Когда он вышел, Анна спросила:
– Это тоже она подстроила, да? Но зачем? Они ничего ей не сделали.
– Они – часть тебя, а ты существенная часть меня.
– Ты хочешь сказать, ты ее оправдываешь?
– Ничуть, просто пытаюсь восстановить ход ее рассуждений, или как там это называется.
– Она ведь англичанка, да?
– Насколько мне известно, к сожалению, да. А что?
– Просто ее голос по телефону. И все это, мне казалось, здешние люди так не поступают.
– Люди вообще так не поступают. И голос у нее тоже не людской. Мне надо кое-кому позвонить, можно?
Ричард, уже не в первый раз, позвонил Криспину но услышал только автоответчик. Потом он попытался добраться до Корделии и набрал свой домашний номер, но тоже безрезультатно. Потом они пошли и кое-что Анне купили. Потом выпили в гостиничном баре, и Ричард немного посидел и подумал. После этого он позвонил еще в несколько мест, на сей раз успешно, велел Анне никуда не выходить, если только он сам ее не позовет, но это вряд ли, причем в какой бы форме он ее ни звал, первое предложение должно содержать пароль – слово «Лермонтов»; после этого он уехал, предупредив, что вернется примерно через час.