Зачем Йост прихватил с собой на прогулку камень с места работы?! А, может, и не он…
Бельгийцы стали проверять отпечатки, сначала долго не могли определиться с ними по своей криминальной базе, а потом какой-то их деятель догадался проверить отпечатки семейства Грейпстюверов. Быстренько нашли на каком-то домашнем зеркале точные отпечатки родного брата убитого – Тиади, вот тогда и забеспокоились насчёт перспектив его личности! Обратились к нам.
Мне эти международные сложности были уже ни к чему – не моя епархия, но ведь братишка Тиади всё ещё бродил на моей территории и, между прочим, вместе с тобой! Я не мог быть равнодушным…
– Спасибо, друг!
Улыбнувшись, капитан Глеб откашлялся после долгого молчания.
– Не иронизируй! Я действительно волновался за тебя! Знаю ведь, что ты любишь иногда принимать жёсткие решения! Вот…
– Скажи лучше – ты этого ублюдка поймал?
Прерванный на очень интересном месте своего повествования, контр-адмирал Шилов недовольно поморщился.
В отместку Глебу он задумчиво помолчал, несколько раз подряд глотнув остывающий чай. Не выдержав, заулыбался.
– Конечно – где служим! Так вот…
Удовлетворённый таким кратким ответом Глеб Никитин тоже сверкнул на адмирала своей знаменитой улыбкой, сильно и с удовольствием вздохнул во всю грудь.
– Пока он молчит. Пока. Та сторона сообщила ещё, что наш Грейпстювер с детства психически болен, что у него что-то такое сложное со здоровьем, но внешне болезнь никак не проявляется, по их европейским законам этот парень ни с какой стороны не опасен для окружающих. Периодически, раз в два, в три года родственники устраивают его в клинику, на профилактику. Работает он в крупном банке, находится там на хорошем счету. Занимается спортом.
Ну, так вот, слушай другое! Чем дальше – тем интересней, фактически.
Ребята из нашего регионального управления ФСБ поинтересовались и получили от бельгийцев отпечатки пальцев этого незаметного психа. И, знаешь ведь, не поверишь – в самую точку! Нож, который полиция около Никифорыча нашла, оказывается, последним держал в руках твой этот самый любитель приключений, Тиади Грейпстювер! Ну, теперь-то ты понимаешь?!
– Понимаю.
Капитан Глеб Никитин почему-то в эти мгновения совсем не радовался и не подпрыгивал на стуле, как маленький адмирал. Он просто молча смотрел на Шилова глубокими синими глазами. Тому тоже вроде как стало неудобно…
– А понимаю я то, что своей дурацкой и абсолютно непонятной запиской ты убёрёг меня от совершения убийства.
Адмирал встревожился, слушая такие нехорошие слова Глеба.
Они были ровесниками, когда-то вместе поступали в гражданскую мореходку и даже успели сходить один учебный рейс в океан на паруснике, но потом практичный паренёк Шилов предпочёл перевестись в военно-морское училище и затем выбрать свой, особенный, путь. Но и Глеб сохранял, на правах старого знакомца, возможность разговаривать с ним так, как считал нужным. Иногда даже не выбирая выражений.
– Если бы я вчера знал всё то, что ты мне сейчас говоришь, то поганая душонка Тиади сегодня уже витала бы где-нибудь над этими тополями. А удалось только один раз по зубам….
– Да брось ты! Хорошо, что ещё, действительно, по горячке не придушил иностранца! Было бы у меня ещё и с тобой делов-то! Ладно, слушай дальше.
Почему-то они оба – и адмирал, и Глеб – напряжённо беседуя, шагая по кабинетным коврам, неожиданно и одновременно оказались не за столом, а около незыблемого, тяжёлодверного книжного шкафа.
– И на ведре, на молочном, оцинкованном, которое нашли около убитой доярки в Крепостном посёлке, тоже остались свежие пальчики Тиади! То ли он её с психу задушил, может рецидив какой болезненный у него в это время случился, или же бедная тётка его с девчонкой местной засекла, что-нибудь такое, по-своему, по-деревенски, хлёсткое сказала. Ну, он её и …. Не знаю. Ты-то как думаешь? Ничего подозрительного за ним в эти дни не замечал?
Адмиральский взгляд был невинен, но, одновременно, и хитёр.
Глебу пришлось ответить почти откровенно.
– Нервничал он немного, да, это видно было. Но, я же был уверен, что это всё из-за подруги его ненаглядной. Не отпускал я к ней бельгийца слишком-то часто. Как чувствовал, что этот урод просто использует добрую и нетребовательную врачиху!
– Вот-вот! Скорее всего, именно по этой причине он доярку и задушил. Пошёл вразнос после того, как с Усманцевым-старшим подрался, да ещё и с ножом…
– Ну, и как он в твоих застенках-то? Уже признался?
– Говорю же, молчит пока, шкура-гад! Под обыкновенного психа пытается пристроиться. Ничего, в наших-то больницах скоро заговорит! Консулу мы о случившемся сообщили, но время на то, чтобы поработать с пациентом, у нас ещё есть.
– Я вот что думаю, – Контр-адмирал Шилов вновь задумчиво озаботился, щуря на Глеба Никитина внимательные пронзительные глазки. – Он же и с боцманом-то нашим какие-то предварительные неприятные разговоры тоже имел, уверен. Именно по этому поводу Никифорыч и хотел меня насчет бельгийца предупредить, когда за несколько дней до своей смерти адъютанту-то моему звонил. Жаль, что не успел, бедолага…
Большой и громоздкий главврач не пустил, конечно, Глеба в палату к тяжелобольному. Сказал только, что парень в сознание пришёл лишь однажды, буквально на несколько мгновений и успел произнести только: «Это он…, скорее…». Потом Ян в истерике заплакал и опять отключился в беспамятстве.
– Так что будем надеяться на лучшее. Приходи, приятель попозже. Думаю, что он всё-таки у нас выкарабкается.
До ужина они успели интеллигентно и организованно посетить Морской музей на набережной и опять же вдоволь там нафотографироваться.
И даже в строгой музейной тишине немного хмельной коллектив продолжал потихоньку, в своё удовольствие, посмеиваться над ночными приключениями О′Салливана.
– Никто из вас не может ничем подобным похвастаться – вот вы и пытаетесь меня унизить!
Итальянец изо всех сил пытался быть первоначально гордым и надменным, но и ему, на глазах у всех прошедшему горнило деревенского российского секса, такое внимание мужского коллектива явно нравилось.
– А ты в это время пьяный рядом с поросятами лежал!
По щедрому смущению Хиггинса было понятно, что примерно так всё той ночью с ним и происходило.
– Послушайте, а где же наш Тиади?! Он тоже что-то долго задерживается у своей русской красавицы! Не отпускает она его! Ревнует, наверно, к Николасу!
Заметив постоянное внимание в разговорах и неподдельный интерес к определённой теме, капитан Глеб не стал сдерживать низменных инстинктов своих подопечных. Наоборот, посчитал необходимым даже поощрить их.
– Что вы только пытаетесь обсуждать своих товарищей?! Им надо не завидовать, а действовать! Вокруг вас полно красивых и молодых женщин! Отдаю вам весь город на разграбление. Неужели не понятно, что вас здесь любят! Вы достойны и красивы! Вы – воины! Жирных хлюпиков вокруг вас полно – но вы-то уже не такие!
Они всей толпой, хохоча, возвращались к близкой гостинице.
Перед входными дверями, чуть сбоку, у ступенек лестницы накренился знакомый красно-белый мотоцикл. Капитан Глеб быстро осмотрелся по сторонам.
– Эй, я здесь!
За столиком уличного кафе сидел его Сашка.
В чёрной кожаной куртке, загорелый и худой, он выглядел немного старше, чем привык его представлять себе в эти дни Глеб.
Сашка поднял с соседнего стула сумку с компьютером.
– Посмотри, мы тут с Мишаней смонтировали всё, что ты раньше мне дал. У тебя ещё есть что-нибудь, из нового-то?
– Сейчас, не гони, я поднимусь в номер за фотокамерой, потом всё обсудим.
Испытывая блаженство и от чистой, правильно выглаженной рубашки, и от хорошего разговора, Глеб внимательно улыбался, глядя в глаза сына.
– Как у вас дела с «Робинзоном»?
Скромный, очень скромный и исполнительный мальчуган потупил глазки и сложил ручки на коленках.
– Все по плану, папа́. Завтра к обеду снимаем меня уже на воде.
– Неужели и паруса уже все успел наладить?!
– А то…
– Ну, ты даёшь! Горжусь! Дождись меня, я обязательно к спуску подъеду. Как там Ализе?
– На печальной французской земле всё ещё идет дождь…
Спустившись вниз, на улицу, с фотокамерой, капитан Глеб рассеянно заметил, что до этого момента мороженое перед Сашкой было шоколадное. За те несколько минут, которые ему потребовались, чтобы добраться до своего номера на третьем этаже и вернуться, мальчишка уже успел съесть половину другой, ореховой порции.
– Не простудись.
Сашка немного смутился.
– Это я себя так вознаграждаю. За беззаветную преданность классической приключенческой литературе.
– Держи, адепт…
С рабочей сноровкой наладив компьютер и подсоединив фотокамеру, сын повернул экран удобнее для Глеба.
– Дирижируй ты, тебе виднее, что нужно выбирать.
– Как правильно стартовать?
– Сейчас ты в середине. Если хочешь просмотреть начальные кадры, то жми сюда, если нужно вернуться назад – то вот так.
– О́кей.
Первые домашние снимки, которые делал ещё Ян, Глеб быстро пропустил. Остановился только тогда, когда на экране появилось смеющееся лицо Никифорыча около резной калитки его дома….
Потом опять десятка два кадров не относились к теме.
Машина, Ян, девчонки, огни какой-то дискотеки, парни с Яном пьют пиво, они же на улице, у какой-то яркой вывески. Глеб хотел быстрее найти свои первые снимки в аэропорту. Что-то вдруг царапнуло его глаз….
– Как возвратиться назад?
– Вот эта кнопка. Да, правильно.
На экране очень хорошо и отчётливо появилось дружелюбное лицо Тиади. Широкая улыбка, раскинутые в стороны руки, пиво, много людей вокруг…. Ещё он же, с двумя молодыми девчонками, за столиком ресторана…, Ян что-то говорит им, все вокруг хлопают, смеются. Дата и время в углу экрана. Вот это да!
– Посмотри-ка точно, эти установки правильные?!