– А у меня больше ничего нет, – тихо проговорила она и рассеянно посмотрела на Августа. – Они настоящие? – вдруг встрепенулась Кейт.
Август взглянул на свои руки: рукава рубашки снова задрались, обнажив ряд темных меток.
Четыреста девятнадцать.
– Да, – подтвердил он. Правда сорвалась с его губ прежде, чем он успел затормозить.
– А что они означают?
На сей раз Август прикусил язык и провел пальцем по самым старым отметинам, темнеющим над запястьем.
– По одной за каждый день без срыва, – промолвил он.
Кейт вытаращила глаза.
– Ты не похож на наркомана.
– Я и на Фредди не похож, ты сама сказала.
На лице ее проступила улыбка.
– И чем ты травишься?
Август театрально вздохнул и позволил себе быть откровенным:
– Жизнью.
– Ясно, – сочувственно протянула Кейт. – Это тебя убьет.
– Помедленней, чем твои сигареты.
– Туше! – воскликнула она. – Но…
Ей не дал договорить чей-то крик. Август вздрогнул, а Кейт дернула молнию на своей сумке. Но это был всего-навсего какой-то ученик, который гонялся за своей подружкой.
Август судорожно вздохнул. Он никогда не понимал, почему люди кричат забавы ради.
– Эй, ты в порядке? – спросила Кейт.
Август осознал, что вцепился в скамью мертвой хваткой. В затылке, как статическое электричество, потрескивали выстрелы. Август заставил пальцы разжаться.
– Угу. Но я не фанат громких звуков.
Кейт стиснула губы, одарила его взглядом, словно говорящим «как мило», после чего указала на футляр у его ног.
– Скрипка?
– Да.
Сегодня он втихаря унес инструмент из компаунда, а Лео ничего и не заметил!
А сейчас у Августа пальцы зудели от желания играть. Час назад Август отправился в музыкальный класс и выяснил, что личной карточки здесь явно недостаточно.
Он уже переступил порог помещения, но вдруг позади него кашлянула девушка.
– Извини, – заявила она, – но это моя комната.
Август опешил.
– Твоя?
Она кивнула на стену, где висела доска со списком учащихся.
– Мое личное время, – объяснила она.
У Августа упало сердце. Он придержал дверь, пропуская девчонку внутрь, а затем прочитал список от корки до корки. График оказался плотным: сегодня была среда, а время было расписано до пятничного вечера. Августу не полагалось задерживаться после уроков – Генри на этом настаивал. Он требовал, чтобы Август возвращался за Линию до того, как ворота закроются с наступлением сумерек, пускай даже Август ими и не пользовался.
И тут Август взбунтовался. В редком для себя порыве неповиновения он взял и занес свое имя в список.
– Мне всегда нравилась музыка, – произнесла Кейт, рассматривая металлическое покрытие собственных ногтей.
Август ждал продолжения, но внезапно прозвенел звонок. Кейт встряхнула головой, убирая светлые пряди со лба.
– Ты хороший музыкант?
– Да, – не колеблясь, ответил Август.
– Сыграешь для меня?
Август покачал головой. Кейт недовольно покосилась на него. Разумеется, она не привыкла, чтобы ей отвечали отказом.
– Страх перед аудиторией? – вежливо поинтересовалась она. – Брось!
Она пытливо посмотрела на Августа. Но не мог же Август сказать ей, что играет только для грешников! Он сглотнул, пытаясь придумать очередную легенду.
– Фредди! – завопил кто-то, и Август увидел, что от столовой ему машет Колин.
Август с радостью вскочил.
– Мне пора, – пробормотал он и постарался как можно небрежнее подобрать футляр.
– Но ты мне сыграешь! – крикнула вслед Кейт, когда он спускался по металлическим ступенькам. – Так или иначе!
Август ничего не ответил. Он не смел обернуться и рысцой припустил к Колину. Тот стоял не шелохнувшись. Когда Август добрался до дорожки, приятель хлопнул его по плечу.
– Живой! – резюмировал он с притворным потрясением.
Август отмахнулся, и Колин пошел рядом с ним.
– Я серьезно, Фредди, – затараторил он, оглянувшись на Кейт. – Тобой чего, завладел инстинкт смерти? Я совершенно уверен, что есть другие – более быстрые и менее болезненные способы…
За оставшийся день Кейт никого больше не изувечила. Уже неплохо. Она не знала, в чем причина – удача, случайность или Фредди. Хотя она и поддразнивала его, но был там, на скамейке, момент, когда ответом на вопрос: «Где ты?» стало бы: «Здесь».
Она и сама толком не знала, почему, но понимала одно. Впервые за целую вечность, сидя в том странном, но уютном молчании, Кейт почувствовала себя собой. Не той Кейт, которая ухмылялась, выслушивая сплетни, не той, которая держала нож у горла Шарлотты, и не той, которая вогнала гвоздодер в сердце монстра.
Она превратилась в себя прежнюю, в свою изначальную версию.
Та Кейт шутила и никому не угрожала. И она улыбалась, когда ей действительно хотелось улыбнуться.
Но нынешний мир не годился для Кейт из прошлого.
Она швырнула сумку на кровать, и из нее выпал флакон доктора Ландри.
Может, таблетка сгладила ее нервозность? Вероятно. Но ведь в самом Фредди что-то было. Нечто обезоруживающее, заразительное, чуть ли не родное. На уроке истории она ощущала именно его взгляд. В классе, забитом учениками, зубрившими ложь, он писал правду на полях своей тетради. В школе, цепляющейся за иллюзию безопасности, он не пугался разговора о насилии. Он оказался нездешним, как в общем-то и она, и теперь их непохожесть вызывала у Кейт ощущение, что они давным-давно знакомы.
Хоть она его не знала.
Пока что.
Кейт уселась за стол, включила компьютер и зашла на сайт Академии Колтона.
– Кто вы, мистер Галлахер? – произнесла она вслух и принялась просматривать список личных дел учеников.
Через минуту отыскала страничку Фредерика Галлахера и кликнула на ссылку. Информация была сгруппирована в колонку слева – рост, вес, адрес и прочие стандартные данные ее не заинтересовали, зато фото справа Кейт весьма озадачило.
Кейт фотографировали десятки раз в каждой школе, и от нее всегда требовали сесть так, чтобы изображение оказалось строго в центре, и она смотрела вперед, размышляя о чем-то своем.
Но парень на экране не смотрел в кадр!
Его глаза были опущены, черты лица смазаны, а губы приоткрыты, как будто его поймали не только на середине движения, но и на середине вдоха. Если бы не выглядывающий из-под манжет краешек черной полоски, Кейт вообще бы усомнилась, что это Фредерик.
И почему в офисе не переделали его фото?
В снимке крылась какая-то тайна, и Кейт решила отыскать фотку получше. Она жаждала роскоши рассмотреть другого, поэтому открыла новое окно, зашла в социальную сеть, которой пользовались все ученики, и набрала его имя.
В зоне И-Сити нашлось два Фредерика Галлахера, и оба – не те. Как-то подозрительно. Но Фредди упомянул, что он был на домашнем обучении. А вдруг он никогда не заводил здесь аккаунт? Кейт открыла еще одно окно и забила его имя в поисковик. Тот выбросил дюжину ссылок – механик, банкир, самоубийца, фармацевт – но ее Фредди не было.
Кейт выпрямилась в кресле и постучала металлическим ногтем по зубам.
Сейчас всякий отмечается в Сети. Ученики Колтона поминутно делают селфи, стараясь запечатлеть свою жизнь и выложить ее в Сеть.
Почему же нигде нет Фредди?
Что-то кольнуло ее. Может, она параноик и ищет сложный ответ там, где достаточно простого – он из тех редких подростков, которые предпочитают офлайн?
Возможно. Но…
Кейт покачала головой. Теперь она не могла остановиться.
Надо бы раздобыть еще информацию! Кейт подключилась к приватному каналу отца и щелкнула по архиву «Люди». Монитор заполонили маленькие фотографии с именами и датами. Ничего.
Но Фредди был не похож на остальных учеников Колтона, и наверняка Кейт не единственная, кто это заметил. Кейт вбила его имя в поисковой строке, надеясь, что сейчас появится сообщение о некоем отклонении или об аномалии – но нет, ничего.
В раздражении Кейт вернулась на школьный сайт и уткнулась носом в фотографию. Она пристально смотрела на экран, словно снимок мог ожить и Фредди мог встретиться с ней взглядом. Но ничего подобного, конечно же, не случилось.
Кейт прокрутила страницу, переписала его адрес и встала из-за стола.
Вдруг ей в голову пришла идея.
– Эй! – произнесла она, пересекая пентхаус.
Ответа не последовало. Кейт огляделась по сторонам. Слоан и Харкер как сквозь землю провалились. Дверь отцовского кабинета была заперта, но, прижавшись к дереву здоровым ухом, Кейт не услышала гудения звукозащитной системы, которую включал Харкер, когда находился у себя. Кейт набрала код – она установила камеру на второй день после возвращения и отсняла движения пальцев отца, – и секунду спустя створка отворилась от толчка.
Свет зажегся автоматически.
Кабинет Келлума Харкера был выдержан в солидном, классическом стиле: широкий стол, книжные стеллажи, панорамные окна с видом на город. Кейт приблизилась к полкам и провела рукой по черным корешкам. Гроссбухи.
Харкер был человеком предусмотрительным. Он хранил информацию обо всех своих гражданах и в цифровом, и в бумажном вариантах. Компьютер его оказался запаролен, и подобрать правильное сочетание букв и цифр Кейт не удалось. Ну и пусть! Книги прекрасны тем, что их способен открыть любой.
Гроссбухи были расставлены по алфавиту. Их ежегодно переписывали. Если кто-то в течение двенадцати месяцев лишался защиты Харкера, его имя вычеркивалось. Если кто-то ее приобретал – вписывалось в конец гроссбуха.
Кейт взяла с полки том «Г», положила на стол, раскрыла и листала до тех пор, пока не нашла фамилию «Галлахер».
Под покровительством Харкера в Северном городе пребывало одиннадцать Галлахеров, в том числе Пэрис Галлахер, чей адрес совпадал с адресом из личного дела Фредди, хотя сам Фредерик в списке не фигурировал. Но она видела медальон у него на шее! Кейт начала листать страницы, надеясь отыскать его имя в добавлениях.
Безрезультатно.
– Где ты? – прошептала она.