Теперь в камере лежал труп.
– Позже ты поймешь, – спокойно вымолвил Лео. – Истинный глас нашей сестры прекрасен и ужасен.
За плексигласом и сталью Ильза погладила мертвого по голове жестом матери, убаюкивающей ребенка.
Августа затошнило, и он поплелся обратно в медицинское крыло.
Харрис застыл возле стола, а Генри все еще трудился над плечом Филлипса.
Сам Филлипс казался полумертвым.
Август ощутил невыносимую усталость.
Он едва не спросил, правда ли это – про Ильзу, хотя он уже знал ответ.
– Надо что-то делать, – пробормотал он.
Измученный Генри на миг отвлекся.
– Август, хоть ты не начинай.
– Отец, – произнес Август, – нужно предотвратить очередную войну.
Генри потер глаза тыльной стороной ладони и промолчал. Харрис ничего не сказал.
Да и Лео помалкивал – оказывается, брат уже стоял в дверном проеме.
– Папа…
– Август, послушай, – Эмили положила руку ему на плечо, и Август понял, что его бьет озноб.
– Уже поздно, – сказала Эмили вполголоса и вытерла кровь с его щеки. – Выспись. Тебе надо хорошенько отдохнуть, Август. Тебе завтра в школу.
Странный звук продрался через его горло.
Августу хотелось рассмеяться от абсурдности этой жизни с ее нескончаемым фарсом. Ему хотелось взять скрипку и играть, пока голод не уйдет и он не перестанет чувствовать себя монстром. Он чуть было не заорал про это вслух, но потом подумал про сестру, испепеляющую город, и прикусил язык. Во рту появился соленый привкус крови.
– Ступай, – Эмили мягко подтолкнула его к лифту.
И Август пошел по красным отметинам, словно по дорожке из крошек.
– Бурная ночка? – спросила Кейт, поднимаясь по трибуне.
Фредди сидел, склонившись над книгой, но она видела синяки у него под глазами и напряженно сжатую челюсть.
Он не поднял головы.
– Что, так заметно?
Кейт бросила сумку.
– Ты плохо выглядишь.
– Спасибо на добром слове, – сухо произнес Фредди и пригладил влажные волосы.
Он уставился в книгу, но страниц не переворачивал.
Вопросы роились у него в мозгу, и каждый норовил вырваться на поверхность, но присутствие Кейт почему-то удерживало их.
Кейт начала барабанить пальцами по скамейке, но, вспомнив замечание доктора Ландри, заставила себя остановиться. Она намеревалась завести разговор о скрипке, но сегодня Фредди не взял в школу инструмент. Кейт захотела посмотреть, что он читает – или притворяется, будто читает, но шрифт оказался слишком мелким, и она ничего не разобрала. В итоге Кейт сдалась и попыталась восстановить вчерашнее ощущение, их общую уютную тишину. Но ей не сиделось на месте. В раздражении она достала наушники и уже собралась нацепить их, когда Фредди заговорил.
– Что ты сделала? – произнес он, переворачивая страницу.
Кейт напряглась и обрадовалась, что он этого не видит.
– Ты о чем?
Фредди в конце концов отложил книгу. Платон. Какой подросток будет корпеть над древней философией?
И что у него за развлечения?
– Тебя опять выставили с урока физкультуры?
– Нет! – Кейт положила руку на живот. – Желудок что-то ноет.
В его серых глазах промелькнул лукавый огонек.
– Правда?
– Угу. Надеюсь, я не заболела, – ухмыльнулась Кейт, устраиваясь на скамейке поудобнее. – Но ты же в курсе того, что они твердят.
– А что они говорят?
– Свежий воздух – лучшее лекарство! – процитировала Кейт.
Назвать выражение его лица добродушным было бы чрезмерным преувеличением, но оно было по крайней мере спокойным. Кейт заправила волосы за ухо и почувствовала, как его взгляд метнулся к шраму. Фредди заметил его и раньше, но спросить о нем осмелился впервые.
– Что это было?
«Слабость притягивает нож», – подумала Кейт, но спустя долю секунды с ее губ сорвался иной ответ:
– Авария.
Фредди не стал автоматически просить у нее прощения, как будто это была его вина. (Кейт ненавидела, когда люди поступали подобным образом.) Он лишь кивнул и провел пальцем по черным полоскам у себя на запястье.
– Наверное, у каждого свои отметины.
Кейт протянула руку, коснулась ближайшей черточки и почувствовала, как Фредди напрягся от ее прикосновения.
– Сколько дней трезвости?
Фредди мягко отстранился.
– Достаточно, – буркнул он и одернул манжеты.
Кейт была заинтригована.
Кто ты?
Что ты скрываешь?
Почему ты это скрываешь?
Вопросы пытались вырваться наружу, и Кейт уже было открыла рот, когда Фредди заговорил:
– Сказать тебе один секрет?
Кейт выпрямилась.
– Да, – выпалила она.
Фредди, похоже, не заметил ее волнения, хотя он и смотрел на нее в упор.
Во взгляде его было нечто тяжелое: Кейт почувствовала, как он давит на нее.
– Ну?… – подтолкнула его она.
Фредди подался вперед.
– Я никогда не видел лес вблизи.
А потом, прежде чем Кейт успела вымолвить хоть слово, он потащил ее вниз по ступенькам трибуны – прямо к деревьям.
– Они пахнут, как свечи, – прошептал Фредди, подкидывая ногой опавшие листья.
– Уверена, что все наоборот, – возразила Кейт. – Кем надо быть, чтобы никогда не видеть деревья?
Фредди поднял пурпурный лист, покрутил в пальцах.
– Тем, кто живет в красной зоне, – произнес он, отпустив лист, – с чересчур нервными родителями.
Когда он упомянул о семье, пульс Кейт участился, но она постаралась, чтобы голос ее не выдал.
– А какие они – твои предки?
Фредди лишь пожал плечами.
– Они хорошие люди и хотят добра своим детям.
«Как их зовут?» – едва не ляпнула Кейт.
– Чем они занимаются?
– Папа – хирург, – ответил Фредди, наступив на валяющийся сук. – Мама выросла в Фортуне. Она была не на той стороне границы, когда та закрылась.
– Какой ужас! – искренне вырвалось у Кейт.
То, что жители Истины оказались заперты внутри, могло напугать каждого, но сама Кейт часто забывала об иностранцах. Не то место, не то время, жизнь, уничтоженная невезением…
– Она это скрывает, но я знаю, как она страдает, – задумчиво пробормотал Фредди.
Мысли Кейт вновь вернулись к железной подвеске и черным гроссбухам.
«Где ты взял свой медальон?»
Она сглотнула.
– Ты единственный ребенок?
– А ты следователь? – парировал Фредди, но потом смягчился. – Я – младший. А ты?
Кейт понравилось, что Фредди тоже проявил к ней интерес, хотя он вроде бы должен был знать.
– У меня нет ни братьев, ни сестер, – призналась она.
В школе прозвенел звонок, призывающий на ланч, и Кейт заколебалась, но Фредди не выказывал ни малейшего желания возвращаться. Он уселся под деревом, прислонившись спиной к стволу. Кейт опустилась рядышком и скопировала его позу.
Он вытащил из сумки сочное зеленое яблоко и протянул ей.
Кто ты такой?
Кейт взяла яблоко, нарочно коснувшись пальцев Фредди, и отметила, что он вздрогнул, как будто тактильный контакт был для него чем-то чуждым и неизведанным.
Она откусила кусок и вернула яблоко Фредди. Он покрутил его в руках.
Что ты скрываешь?
– Вот бы весь город был таким… – негромко произнес он.
– Пустым? Зеленым?
– Спокойным, – ответил Фредди, вручая Кейт яблоко. Сам он не откусил от него.
Кейт провела пальцем по следам от ее же собственных зубов.
– Ты когда-нибудь видел монстра вблизи?
Фредди прикусил губу.
– Да.
Кейт хмыкнула.
– Мой отец держит малхаи в качестве домашнего питомца.
Фредди сощурился, но сказал лишь:
– Я предпочитаю кошек.
Кейт фыркнула и бросила яблоко обратно.
– Я тоже.
Их голоса стихли, и на секунду они погрузились в уютное молчание, которое обволакивало их обоих. Ветер зашелестел в ветвях, и начался листопад. Кейт задумалась. Сейчас, с плодом в руке, со своими бесцветными глазами и с золотым листом в волосах, Фредди Галлахер смахивал скорее на мраморное изваяние, чем на мальчишку из плоти и крови.
«Кто ты?» – хотела спросить Кейт.
Но вместо этого она взяла яблоко и откусила еще кусок.
Вопросы грызли ее весь день. Чем дольше они оставались в той рощице, тем сильнее становились сомнения. Насчет него – и насчет нее. Вероятно, Фредди использовал псевдоним. Что ж, для него это, наверное, было вполне логично. Может, у него не было выбора. Иногда у людей бывают веские причины таиться. Лгать.
Но Кейт жаждала правды.
Она брела по коридору и вдруг услышала звуки скрипки.
Кейт быстро разделалась с контрольной, и поэтому ее отпустили с последнего урока пораньше, так что теперь она убивала время, дожидаясь звонка. Она замедлила шаг, надеясь, что слышит игру Фредди. Проблеск истины среди загадок. Мелодия доносилась из кабинета в конце коридора. Когда Кейт приблизилась к двери, музыка прекратилась: раздался скрип стульев и пюпитров.
Кейт заглянула в дверное окошко и увидела школьный оркестр.
Заверещал звонок, и ученики хлынули наружу. Кейт оглядела класс в поисках Фредди, но не увидела его.
– Привет! – сказала она парню, который тащил виолончель (он даже чем-то походил на свой музыкальный инструмент).
Подросток оробел.
– А Галлахер в вашем классе?
– Кто?
– Фредди Галлахер, – пояснила Кейт. – Высокий, худой, черные волосы, играет на скрипке.
Парень пожал плечами.
– Извини, я не в курсе.
Кейт беззвучно выругалась, а виолончелист воспользовался шансом и сбежал.
Народу поубавилось. Кейт зашагала к шкафчикам – и обнаружила Фредди, собирающего сумку. Она покосилась на девицу у соседнего шкафчика, и та удрала.
Кейт прислонилась плечом к металлу.
– Привет.
– Привет, – отозвался Фредди, копаясь в книгах. – Я то и дело нахожу листья и ветки в своей одежде.
– А я отряхнулась, – заявила Кейт. – Не хотелось никого провоцировать.
Фредди непонимающе уставился на нее.
– Ты о чем?
Они посмотрели друг на друга, и на щеках Фредди появились красные пятна.