ко способов вывести душу на поверхность.
И Лео выкрутил Фостеру руку. Фостер вскрикнул. Август скривился от отвращения, но Лео оставался невозмутим. Он продолжал выкручивать руку, пока Август не услышал, как рвутся связки.
Фостер что-то невнятно проорал.
– Зачем ты это делаешь? – воскликнул Август.
– Обучаю тебя, – кратко ответил Лео.
Он нажал сильнее, и Фостер опять завопил.
Громко хрустнули кости. Август в ужасе смотрел, как лицо молодого мужчины покрылось потом, а затем его кожа озарилась красным сиянием. Свет поднимался к поверхности, будто кровь.
Спустя долю секунды душа Фостера стала перетекать в Лео.
– Мне очень жаль, – выдохнул Фостер. Признание вырывалось из него вместе с прерывистым дыханием. – Я был вынужден. Если бы я не убил их, они бы пристрелили меня.
Лео кивнул. Послышались рыдания, перемежаемые треском костей. Августа замутило.
– Лео, прекрати! Зачем заставлять его страдать?
По щекам Фостера градом катились слезы. Жизнь покидала его.
– Мне очень жаль, – плача, повторял он. – Мне правда жаль…
Но Лео был непоколебим.
– А почему бы ему не пострадать? – с вызовом бросил он, глядя на Августа в упор. – Это плохие люди, братец. Они творили зло. Они причиняли боль, убивали и оскверняли наш мир. – Ему пришлось повысить голос, чтобы перекрыть вой Фостера. – Почему мы должны обращаться с ними бережно? Почему бы им не пострадать за содеянные грехи?
– Мне жаль… – голос Фостера ослабел, как и свет, исходящий от его тела.
Его выгоревшие глаза ввалились внутрь.
– Наша цель не в том, чтобы нести блаженство и покой, – сказал Лео и отпустил Фостера. Изломанное тело рухнуло на пол. – А в том, чтобы даровать кару. – Август попытался возразить, но Лео бросил:
– Берегись!
Все произошло слишком быстро. Второй мужчина кинулся на Августа сзади. У Августа не было возможности подумать, как действовать, однако он сразу же инстинктивно развернулся и погрузил острие стилета в плоть нападающего.
Август уставился на лезвие, исчезающее между ребрами мужчины, с потрясением и ужасом. Человек испустил сдавленный крик боли. Его жизнь хлынула наружу, и Август чуть не задохнулся, когда энергия окатила его, как ведро ледяной воды, – внезапная, яркая и до боли холодная. Пальцы его сжались на рукояти ножа, а человек потянулся к его горлу, но промахнулся: ногти задели воротник рубашки Августа и бессильно царапнули его кожу.
– Они этого заслуживали! – харкнул мужчина.
На его губах выступила кровавая пена, а ноги подкосились.
Август держал его, жизнь текла между ними, пронзительная, электризующая.
– Они получили по заслугам! Этот мир… мы все идем…
Он не успел договорить и погрузился в смерть. Август стоял в комнате, и его бил озноб. Ему почудилось, что все преступления мужчины быстро перетекали в него самого.
Эмоции захлестнули Августа с головой, и комната заходила ходуном перед его глазами. Август чувствовал себя живым – таким живым! – но запятнанным. Его нутро исходило криком, а в сознании клубилась невнятица мыслей, и он тонул, трясся и горел заживо. Август зажмурился и заставил себя глубоко вздохнуть, чтобы прогнать воздух по легким. Когда все его чувства притупились, а мозг перестал плавиться, Август открыл глаза. Помещение вновь приобрело нормальные очертания. Мир замедлил свой ход.
Август покосился на окровавленный нож и ощутил тяжелую руку у себя на плече.
Выяснилось, что рядом с гордым видом стоит Лео, но от братского жеста Августу лишь сделалось хуже.
– Потом будет легче, – пообещал Лео, забирая стилет.
Август взглянул на трупы. Застывшие тени, изломанные тела.
– Будет ли?
Кейт смотрела на экран, где наконец-то перестал корчиться окровавленный мужчина. Бедолага умер мучительной смертью. Или, точнее, Лео потратил немало времени, чтобы убить его. Удивительно, но Лео проделал все голыми руками. Похоже, сунаи не требовалась музыка, чтобы украсть душу.
Значит, существует не один способ снять шкуру с кошки.
Раньше Кейт не понимала смысл данного выражения целиком и полностью.
А теперь поняла.
Единственное, с чем она не разобралась, так это с отметинами. У Лео они тоже имелись – узкие полосы из крестиков вокруг запястий.
«По одной за каждый день без срыва», – сказал Фредди.
Очевидно, он не врал (монстры не лгут), однако утаил часть правды.
– Наша Кейт, как всегда, в мечтаниях.
Кейт вздрогнула. На пороге стоял Слоан, и на его отвратительной физиономии играла мерзкая усмешка. Кейт не знала, как долго он за ней наблюдал – и сколько минут она сидела, уставившись на изображение Лео и его жертвы.
Кейт выключила компьютер и отодвинула его в сторону.
– Что еще стряслось? – спросила она.
Малхаи рассеянно провел острым ногтем по деревянному дверному косяку. Раздался скрип. Кейт еле сдержалась, чтобы не прикоснуться к отметине на щеке, которую ей оставил Слоан.
– Сегодня твой отец дома не ночует.
Кейт вцепилась в подлокотники кресла.
– Ну и что? – фыркнула она.
Неужели они с малхаи будут в пентхаусе вдвоем? Кейт поежилась, но тотчас взяла себя в руки. Ей нельзя демонстрировать свой страх перед Слоаном. Если монстр догадается, как она его боится, он примется еще больше изводить Кейт.
– Надеюсь, ничего серьезного?
– Ничего такого, с чем он не мог бы справиться, – заявил Слоан и удалился.
Кейт поколебалась, затем схватила телефон и кинулась следом за малхаи.
– Эй! – позвала Слоана.
Но тот уже исчез.
– Слоан!
Ничего. А потом вдруг – леденящее дыхание на шее.
– Да, Кейт? – громко произнес голос рядом с ее глухим ухом.
Кейт не вздрогнула, но обернулась и осторожно отступила подальше от малхаи.
Она посмотрела на выжженную букву «Х» на лице Слоана, старательно избегая глядеть в красные глаза твари.
«Слоан принадлежит отцу – и мне», – повторяла она.
– Я хочу тебя кое о чем спросить.
Узкие губы скривились в ухмылке.
– Лучше не стоит.
– Что тебе известно о сунаи?
Малхаи застыл. Его лоб избороздили морщинки, которые тут же разгладились.
Слоан склонил голову и задумался. Но солгать он не мог.
– Они отличаются от нас, как мы – от корсаи, – процедил он. – Они смахивают на людей, но это не истинный их облик.
Кейт нахмурилась. Никаких роликов и снимков с монстрами в другом облике не было. Но как выглядит сунаи, скинув шкуру?
– И они действительно пожирают души?
– Они впитывают в себя жизненную энергию.
– Как убить сунаи?
– Тебе – никак, – ответил Слоан. – Они неуязвимы.
– Глупости! – отрезала Кейт. – У всякого есть слабое место.
– Наверное, – неохотно согласился ее собеседник. – Но сунаи хорошо скрывают свои слабости.
– Поэтому даже монстры держатся от них на расстоянии?
– Вопрос не в страхе! – окрысился Слоан. – Мы избегаем их, поскольку не можем ими питаться! А они не могут лакомиться нами.
– Но вас-то можно уничтожить.
Красные глаза монстра сузились, но он промолчал, и Кейт продолжила:
– Сколько их?
Малхаи вздохнул. Допрос ему явно надоел.
– Кажется, трое.
«А Фредди говорил, что он младший ребенок в семье», – промелькнуло в голове у Кейт.
– Первый, Лео, местная звезда, – произнес Слоан. – Он воображает себя судьей, присяжными и палачом.
– Ты с ним встречался? – спросила Кейт.
Слоан помрачнел.
– Наши пути пересекались. – Слоан расстегнул рубашку и предъявил Кейт свою тошнотворно-блеклую кожу, испещренную синюшными пятнами.
Она вся была перепахана шрамами – наверняка противник пытался добраться до грудной кости монстра.
– И он победил, – констатировала Кейт.
– Возможно. – Слоан растянул губы в улыбке и добавил: – Но и я оставил ему метку.
Кейт вспомнила недавно виденную фотографию Лео. Узкий шрам пересекал бровь сунаи – словно у статуи откололи кусочек. Крошечный изъян на безупречном лице…
– А остальные двое?
– Вторая сунаи сотворила Пустырь.
У Кейт глаза полезли на лоб. Она видела тот мертвый участок в центре города, слышала про случившуюся катастрофу, про сотни оборвавшихся жизней, но предполагала, что трагедия явилась результатом применения мощного оружия, а не песенки монстра-сунаи.
– По условиям договора она должна сидеть в башне. Ну а третий, – продолжал Слоан, – это загадка.
«Не для меня», – решила Кейт, крепко сжав телефон.
Она понимала, что от перемирия скоро не останется и следа. Окончательный разрыв – не более чем вопрос времени. Монстры с некоторых пор очень тревожны, да и ее отец частенько говорит про Линию.
Сунаи всегда были лучшим оружием Флинна. Если бы получилось выследить их, убить или хотя бы схватить, у Южного города появился бы реальный шанс.
Слоан пытливо наблюдал за Кейт.
– Ты очень любопытна сегодня, малышка Катерина.
Кейт посмотрела в глаза малхаи.
– Я сильнее, чем ты думаешь, – бросила она, прихватила стакан с водой и ретировалась к себе в комнату.
Очутившись в спальне, Кейт сразу же заперла дверь и погрузилась в размышления.
Что делать с фотографиями Фредди?
Можно поднести отцу на блюдечке сведения о третьем сунаи… или кое-что получше. Она подарит ему самого Фредди Галлахера.
И тогда она докажет отцу, что она – настоящая Харкер.
В ее памяти всплыла фразочка Слоана: «Ты всегда будешь нашей малышкой Катериной».
Кейт нажала кнопку «Удалить». Через несколько секунд снимки были стерты.
Она уже не малышка Катерина.
Августу хотелось скинуть с себя кожу.
Всю обратную дорогу до компаунда они молчали. Точнее, помалкивал Август. Лео же вещал без устали. Так Август называл проповеди брата о естественном порядке вещей в мироздании. А разве здесь было нечто естественное – в том, что они сотворили? Август чувствовал запекшуюся кровь жертвы на своих руках.
Неужели душа убитого человека застряла в нем навсегда?