— Попробуй воспользоваться тем, что у тебя есть. Ты использовала «Укрепление тела небесного демона»?
— Да, наставник.
Пауза.
Техники заклинателей с трудом давались Лин Фень. Пусть ее руки уже были достаточно искусны, чтобы выполнять заказы в мастерской пика, пусть ее фехтование ничем не уступало навыкам других учеников, талисманы из-под ее кисти всегда срабатывали, а среди младших не было никого ее искусней в дискуссиях и литературе, в каллиграфии ее обгоняла лишь Яо Гуан, самое важное и самое главное, техники заклинателей, отбрасывали огромную тень на все ее успехи. Лин Фень плелась в конце по культивации и освоению новых техник — а без этого ей никогда не достичь высот в мире культиваторов.
Она это знала. И учитель это тоже знал.
Лин Фень опустила голову, разглядывая собственные руки.
— …Я и правда саранча, учитель, — спокойно заговорила она снова, поднимая ладони вверх, над головой, разглядывая волдыри, последствия очередной неудачной попытки, что в этот раз чуть не стоила ей рук и ног. — Я могу поглотить Ци вокруг себя, не оставив ничего, кроме безжизненной пустоши, где даже демон не сможет выжить, но стоит мне попробовать направить Ци на что-то другое, как я не опаснее младенца. Все обладатели Ци пустоты таковы?..
Бей Сяолун поначалу хотел сказать ей правду, но передумал:
— Нет. Встречаются достаточно искусные в техниках конденсации и поглощении. Попробуй освоить эту технику не на ледяной вершине, но в ледяном озере. Это более простой, но более долгий вариант.
— Да, учитель. Эта ученица благодарна за ваш совет, — и они оба знают, что она им не воспользуется. В своем ослином упрямстве она продолжит взбираться на пик каждый рассвет, продолжит раздеваться до нижнего платья, снова опустит свое тело в снег, обнимая тот подобно одеялу, пытаясь стать зимней сливой посреди гор.
— Лин Фень… — он начал необычайно мягко.
— Нет, — взгляд девушки пугающе взрослый и ясный. Бей Сяолун умолкает, сметенный сокрытой силой в янтарных глазах ученицы. Почему-то лицо юной красавицы кажется ему намного старше. — Ибо так велел мой учитель.
Двуликий Змей молча поднимается и оставляет ее одну.
22
Она — слива.
Зимняя слива на горе посреди жестоких песен ветров, посреди пушистой накидки снега, ласкового кокона льда. Ее руки — это ветви. Ее ноги — это корни. Холод вокруг не страшен. Холод кругом — это часть ее естества.
Ибо не вихрь снегов контролирует сливу, но слива — бег снежинок.
Лин Фень выдохнула облачко пара и взмахнула ветвями, порождая воздушный поток. Движение руки-ветви порождает бурю.
Вой ледяного ветра набрасывается на нее подобно стае голодных волков, терзая спину, прикрытую тонким нижним платьем. Но это не ее тело. Это тело той маленькой девушки с черными как смоль волосами и глазами цвета янтаря, что уснула в ее корнях. Она — древо сливы на вершине горы. Она недвижима, она госпожа пика. Ее ветвям покорен ветер. Ее корням покорны снежинки. У нее нет ни спины, ни головы, ни грудей, ничего — одни ветви да корни, ствол да упрямо прорастающие почки цветов.
Ветер крепчает, вьется вокруг нее змеем, затягивая кольца. Почки сливы набухают, пробиваются. Упрямые донельзя, они сражаются со снежинками, что жалят их цветение тысячами холодных игл, атакуя нещадно, кусая, щипая, не давая прорастать, пока ледяной горный ветер стремится вырваться из ветвей.
Но жизнь внутри нее, притаившаяся под крепкой корой, бьет ключом. Мгновение, и алые точки бледнеют, раскрываются, превращаясь в нежные розовые цветы. Зимняя слива расцвела, ветер послушно подхватывает лепестки, разносит их по окрестностям, словно стремясь показать горе, что хозяйка проснулась, окружая древо тугими, как шелковые коконы, потоками ветра и снежинок. Слива ласкает ветер подобно непокорному домашнему любимцу, и тот, устав сопротивляться, следует ее воле, успокаиваясь.
Лин Фень открывает глаза, выныривая из визуализации, чувствуя на губах вкус зимней вишни и запах слив на собственной коже.
У нее наконец-то получилось.
Она падает в снег и смеется. Пятна на бинтах рук и ног вновь расцветают, становясь ярче, а она продолжает полоумно смеяться, глядя в серое небо грозного ледяного пика, где никогда не заканчивает свою песню жестокий сильный ветер.
На пике — тишина. Вместо песни зимнего ветра разносится лишь безумный смех ученицы. Она погребла под снегами ветви сливы, чтобы занять ее место.
Когда Лин Фень спускается с горы обратно к населенной части секты, ступая босыми ногами по ледяной траве и чернозему, переступает на камни и после — металлическую цепь, что соединяет все пики друг с другом, она наконец понимает, что наступила весна. Ее не было так долго, что один сезон сменяется другим. Смешное ее «долго» перед годами и веками медитаций некоторых просветленных.
Она видит силуэт на другом конце цепи, зная, кому тот принадлежит.
Бей Сяолун, как всегда, непроницаем. Лин Фень опускается перед ним на колени в поклоне.
— Наставник, эта ученица освоила технику «погребения ветвей зимней сливы», как вы того велели.
— Лин Фень, — Бей Сяолун смотрел на нее прямо, не отрываясь, словно готовясь немедленно схватить ее и держать, не давая даже дернуться. Девушка, уловив настроение наставника, немедленно поднялась, но все еще смотрела на кончики собственных туфель. — Он здесь.
Ей не нужно было объяснять. Она вздрогнула, подняла глаза и застыла, подобно кролику перед змеем, чувствуя, как вся ее уверенность в себе после освоения сложной техники куда-то улетучивается вместе с порывом холодного ветерка.
— Как же так… — пробормотала она. — Это случилось раньше прежнего…
Бей Сяолун безмолвствовал. Он спрятал руки в рукавах длинных одежд, отворачиваясь. У него не было сил смотреть на окровавленные бинты на руках и ногах Лин Фень, не было сил смотреть на волдыри на ее коже и осунувшееся, бледное лицо, потрескавшиеся губы и нездоровый блеск в глазах. Покорение зимней стихии всегда было непростым делом, но у них не было времени ждать, пока изучение «погребения» будет для нее безопасным — и теперь Лин Фень расплачивалась за решение Змея. И то, что Ху Юнфень прибыл в школу горы Лань раньше положенного срока… тоже заставляло его задуматься.
Его решение не было ошибкой. Он лишь думает об их выживании.
— Что ж, по крайней мере, теперь тебя не придется отсылать во дворец, что упрощает дело… Отныне он твой младший. Позаботься о нем.
— Что? — Лин Фень подается вперед, тянется к нему, но заставляет свою руку остановиться. — Наставник! Что это значит?!!
— Ху Юнфень, — он неторопливо отправляется в сторону домиков пика Бронзового Котла, — ученик моего пика. Он стал первым, кто взошел на гору Лань в этом году.
Девушка выдохнула. Роман… не планировал идти по сюжету с самого начала. Все ее знания и так мало стоили, наставник сам собирал все техники и сокровища из книг, до которых мог дотянуться, так еще и прибытие главного героя мгновенно обесценило все ее знания.
— Так как ты ответственна за него, я поселил его в соседнем доме. Ты знаешь, что ты должна делать.
Все снова шло не по плану. Снова. Лин Фень закусила губу и сжала руки в кулаки. Последняя ее соломинка, последняя надежда, все было отнято и исчезало в реке времени. Отныне у нее ничего нет из того, что могло помочь ей. Как глупо, как бездумно она лишилась козыря, да еще и помогла Юнфеню преодолеть стадию культивации!
— Эта ученица понимает. Она сделает то, что просит ее наставник, — впрочем, выбора у нее тоже нет. Лин Фень глубоко кланяется, пока глава пика неторопливо удаляется, так ее и не услышав.
Ученик поклонился Лин Фень и выпрямился. На губах юноши расцвела улыбка, он спрятал ладони в рукава ученического платья, и его внимательные серые глаза уставились на лицо старшей, на долю секунды задерживаясь на губах.
Лин Фень это не нравилось — такой избитый прием манипуляции, когда желаешь кому-то понравиться, что она не почувствовала ничего, кроме раздражения. Ху Юнфень собственной персоной уже покорил немало женских сердец, едва оказавшись принятым в их школу, а теперь, когда каждый пес знает, что наставник попросил свою личную ученицу присмотреть за ним, стоит только догадываться, сколько проблем создадут толпы его поклонниц.
Она смотрела на юношу, думая, как ей себя вести. Не помогать, давать бессмысленные задачи или вести себя, как достойная старшая? Может, лицемерно достойная старшая, что прикрывает злой умысел благими намерениями?.. Не хотелось ей скатываться в клише, но последнее время все столь непредсказуемо и столь отдалено от сюжета, что девушка перестала надеяться на прочитанное, предпочитая жить собственным умом.
О том, что, похоже, она отнюдь не в книге, она старалась не думать, тщательно запихивая такие мысли глубоко-глубоко в собственном сознании. Ведь стоит ей поверить, что это действительно настоящий мир, самый-самый настоящий, ничуть не хуже ее собственного, как все может рухнуть в одночасье. Этот мир имел удивительную способность давать крепкий пинок под зад любым ее надеждам, предположениям и уверенности.
— Мое имя Лин Фень. Думаю, тебе уже сказали об этом. «Маленькой львицей» меня называют здесь далеко не все и не всегда, поэтому можешь обращаться ко мне так, как тебе будет удобнее, младший, — начала она со вздохом. — Так как ты оказался единственным новым учеником пика, а я не принимала участия в жеребьевке, кто будет за тобой присматривать, судьба распорядилась так, что отныне мы связаны обязательствами старшей сестры и младшего брата на Пути. Это впервые для меня, посему твоя старшая просит проявить понимание и любезность, не стесняясь спрашивать все, что будет непонятно ученику.
Дождавшись, пока Ху Юнфень, в чьих глазах то и дело блестели хитрые огоньки, словно перед ней не человек вовсе, а хитрый лис, кивнет, она продолжила, подняв руку с пространственным кольцом и принявшись копаться в небольшой прорехе-портале, выуживая оттуда одну книгу за другой.