Несколько лет назад я поймал такси до аэропорта. Водитель медленно ехал по центру города, не превышая скорости 20 миль в час. Он разогнался до 35 миль, как только мы выехали за пределы города на дорогу со скоростью 55 миль в час. Когда я спросил его, может ли он ехать быстрее, таксист отказался: «Как умею, так и вожу, – сказал он. – Если хотите, я сейчас остановлюсь и выпущу вас». Он учился водить машину в другие времена, и отказывался замечать, как автомобили стали шустрее, дороги – качественнее, а пассажиры – торопливее.
Наша неспособность адаптироваться к ускоряющимся темпам перемен блокирует нас точно так же, как это делает недостаток воображения. Мы не можем интерпретировать то, что происходит вокруг нас. Если мы не можем угнаться за ним, то запыхаемся и отстаем. А когда отстаем, мы живем в прошлом всех остальных людей.
Когда я предложил Марку Терчеку начать жить своей собственной жизнью, я легко мог бы спросить: «Почему ты живешь чужой жизнью?» На самом деле это две стороны одной медали, известной как виртуальная жизнь. Это самое тревожное развитие событий, связанных с высасыванием души из человека, которое я наблюдал за последние двадцать лет. Из-за социальных сетей и множества технологических отвлекающих факторов у нас есть масса возможностей жить жизнью других людей, а не своей собственной. Мы позволяем себе впечатляться постами незнакомцев в социальных сетях. Иногда в ответ мы стараемся произвести на них впечатление, игнорируя вероятность того, что они не обращают на нас такого же пристального внимания, как мы на них. В одном из самых абсурдных воплощений виртуальной жизни мы перешли от традиционных игр к видеоиграм (которые сами по себе являются симуляцией реальной жизни) и платим за просмотр соревнований элитных игроков друг с другом в наших любимых видеоиграх. Вместо наблюдения за своей жизнью мы следим за тем, как живут другие.
Одурманенные технологиями, мы жертвуем долгосрочной целью и самореализацией ради краткосрочных дофаминовых цепочек обратной связи, созданных такими компаниями как Facebook, Twitter и Instagram[11].
Это нездорово. Как и в случае с темпами перемен, я не вижу горизонта, на котором эта социальная проблема замедлится, потому что большинство из нас внезапно перестанет пользоваться невероятно удобными инструментами социальных сетей. Только мы можем контролировать, насколько глубоко позволяем виртуальной жизни влиять на нашу собственную, по одному человеку за раз.
Ущерб от этой тенденции перехода к виртуальной жизни заключается в повышенной рассеянности нашего внимания. Вместо того чтобы сосредоточиться на том, что нам стоит сделать, мы, согласно выражению Т. С. Элиота, «отвлекаемся от отвлекающего фактора при помощи другого отвлекающего фактора». Это вина не только социальных сетей. Весь наш мир работает как механизм отвлечения внимания. Теплый солнечный день, бейсбольный матч по телевизору, последние новости по радио, телефонный звонок, стук в дверь, чрезвычайное происшествие в семье, внезапное желание съесть пончик. Кто угодно или что угодно может отвлечь наше внимание от того, что мы должны делать, и заставить нас делать то, чего от нас хотят другие. Это одно из определений того, что значит не жить своей собственной жизнью.
Один друг рассказал мне историю о человеке по имени Джо, который хотел стать драматургом, но в возрасте двадцати пяти лет обнаружил, что его истинной страстью является вино. Итак, Джо сменил фокус и стал писать о вине. Ему платили за то, что он пробовал вино, узнавал о нем больше, после чего садился писать. Часть каждого гонорара за написание книги уходила на покупку вина для него самого. Он начинал свою деятельность в конце 1970-х годов, задолго до того, как цены на лучшие мировые вина для миллиардеров повысились. С таким преимуществом на свою скромную журналистскую зарплату Джо собрал коллекцию из пятнадцати тысяч бутылок, которой завидовал весь винный мир. Он был щедр, а не скуп на свои редкие вина. Если бы вы пригласили Джо и его жену к себе домой на ужин, он предложил бы угостить их вином – и вы были бы дураком, если бы отказались. Великие виноделы знали его и включали в короткий список знатоков, которые каждый год получали первую оценку за их ограниченный запас новых вин. Когда Джо было за шестьдесят, настал день, когда он получил ежегодное предложение о предварительном заказе от одной из суперзвезд Италии Анджело Гайя. Джо произвел расчеты и понял, что ему придется дожить до девяноста лет, прежде чем вино, предлагаемое Гайя в том году, будет готово к употреблению. Поэтому он довольно резко поговорил с синьором Гайя, а затем повторил то же самое с другими виноделами с просьбой исключить его из таких списков. В его погребе было достаточно их вин, которых хватило бы на всю жизнь. Как у коллекционера вин, у Джо не было больше взлетно-посадочной полосы.
«Взлетно-посадочная полоса» – это время, которое мы отмерили себе, чтобы достичь своего предназначения.
Некоторые из нас – элитные спортсмены, фотомодели, танцоры балета и любые другие «исполнители», полагающиеся на физическую силу или красоту, которая со временем увядает, – могут рассчитать свой подиум так же точно, как Джо. Многие американские политики – например, президенты и тридцать шесть из пятидесяти губернаторов штатов – имеют ограничения по срокам полномочий, в которых подробно расписано, сколько времени у них есть на реализацию своей программы. Большинство из нас – художники, врачи, ученые, инвесторы, учителя, писатели, руководители и другие, кто живет с умом, – предполагают, что наша взлетная полоса длится до тех пор, пока мы сохраняем способности и желание. Остальные не обладают достаточной информацией, чтобы рассчитать свой путь или понять, когда он закон– чится.
Есть два случая, когда взлетно-посадочная полоса становится серьезным препятствием. Когда мы молоды, мы склонны ее переоценивать. Денег может не хватать, но время кажется бесконечным, что ослабляет наше чувство срочности. Мы откладываем начало нашей «реальной жизни», чтобы протестировать более привлекательные или причудливые варианты. У нас есть время взять так называемый перерыв на год. В этом нет ничего плохого – за исключением тех случаев, когда нерешительность или инертность превращают наш год в десятилетие или, что еще хуже, в целую жизнь.
Другая крайность – когда мы стареем – более коварна: мы по глупости верим, что у нас недостаточно времени для осуществления нашей следующей мечты. Мы постарели. Я вижу это постоянно, когда мои клиенты – генеральные директора приближаются к «пенсионному возрасту». Материальный успех – это не проблема. Они охотно идут дальше и передают эстафету лидерства следующему поколению. Им по-прежнему хотелось бы иметь смысл и цель в своей жизни, но из-за катастрофически неправильного толкования значимости своего прошлого, настоящего и будущего (см. главу 5) позволяют своему возрасту лишить их возможности начать все сначала. По их убеждению, никто не станет нанимать шестидесятипятилетнего мужчину или вкладывать в него деньги, когда доступно так много кандидатов помоложе[12]. Время для них остановилось, как на сломанных часах.
Взрослые способны просчитаться в своем личном пути в любом возрасте, от двадцати пяти до семидесяти и старше. Я знаю людей в возрасте тридцати лет, которые после трех лет учебы в юридической школе и полдюжины лет, проведенных на должности младшего юриста в фирме, понимают, что адвокатская практика не для них. Это обычное явление для молодых адвокатов в корпоративных фирмах в XXI веке. Парализованные перспективой возобновления своей карьеры с нуля, молодые адвокаты борются с этим тремя препятствиями: во‐первых, они воспринимают свое раннее разочарование скорее как катастрофу, чем как благо, которым оно на самом деле является (в конце концов они сбегают с работы, которая им надоедает); во‐вторых, они не могут себе представить следующий шаг; и в‐третьих, они не ценят того, что у них впереди две трети взрослой жизни. Это большая взлетно-посадочная полоса, которая некоторым людям кажется пугающей. Я же рассматриваю все это как спасательный круг.
Родительское влияние. Обязательство. Ментальный блок. Давление коллег. Нехватка времени. Инертная преданность статус-кво. Это вечные барьеры, которые приковывают нас к месту и заставляют стремиться к новому пути без возможности сделать первый шаг на этом пути. Но эти барьеры – всего лишь временные преграды, которые можно отодвинуть в сторону, чтобы мы могли двигаться дальше. Они не являются постоянными дисквалифицирующими условиями или символами веры, которые мы не можем переписать или заменить.
Мы обладаем компенсирующими качествами, которые позволяют нам находить свой путь. В них нет большой тайны. Это скрытые силы, такие как мотивация, способности, понимание и уверенность, которые находятся внутри каждого из нас и ждут, когда их пробудят к жизни при подходящих условиях. Они являются строительными блоками нашего потенциала. И нам нужно время от времени напоминать, как использовать их для нашей собственной выгоды.
Теперь мы прерываем наше запланированное программирование…
Это упражнение поможет разобраться в вашем «программировании». Представьте, что вам шесть лет. Ваши родители пригласили своих лучших друзей на ужин. После ужина, когда взрослые думают, что вы спите в постели, один из гостей спрашивает, какой вы на самом деле.
Предполагая, что они узнают неприкрашенную правду от ваших родителей:
• Перечислите прилагательные, которые ваши родители использовали бы, чтобы описать вас в шестилетнем возрасте.
• Перечислите прилагательные, которые вы использовали бы, чтобы описать себя сегодня.