Это также сообщество, члены которого стремятся становиться лучше и делиться своими идеями с другими. Это несущественное различие. В отличие от большинства видов спорта один на один, гольф может стать отличным опытом. Если я столкнусь лицом к лицу с профессиональным бейсбольным питчером или клубным теннисистом-профессионалом, единственное, чему я научусь, – это унижению, что я даже отдаленно не вхожу в их лигу. В гольфе все не так. Игроки среднего уровня хотят играть с лучшими игроками, зная, что они могут улучшить свою игру, просто наблюдая за лучшими игроками – механикой их замаха, плавным темпом, дисциплиной их подготовки к удару. Лучшие игроки приветствуют это, они очень щедры на советы, если их просят (это прямая связь).
Это сообщество, не учитывающее гендерный фактор, в котором любой может быть равным или превосходящим другого по мастерству и количеству очков. В присутствии хорошего игрока в гольф нет никакой снисходительности или перебивания – только уважение.
Правильный гольф почитает меритократию и справедливость. Ничего не дается просто так. Все зарабатывается честным трудом – результат практики, максимизации таланта и стремления к постоянному совершенствованию. Он воплощает наше определение заслуженной жизни, потому что выбор, риск и усилия, которые мы прилагаем, могут быть напрямую связаны с опытом, который мы ценим независимо от результата.
Если вы замените слово «гольф» на «встречи по обзору жизненного плана» в предыдущих абзацах, у вас есть все основания принять LPR и сделать его групповым упражнением. Не пугайтесь из-за того, что формирование группы для таких встреч кажется вам сложной задачей: головная боль с точки зрения логистики, слишком много хлопот, больше риска, чем выгоды. Поверьте мне, это не так. Это еженедельная встреча, которая может спасти ваш день, ваш год, ваш мир. Я знаю, потому что это спасло меня.
5 марта 2020 года мы с Лидой начали процесс продажи нашего тридцатидвухлетнего дома в пригороде Сан-Диего и переехали в съемную квартиру с одной спальней в десяти милях отсюда, в Ла-Хойе, с видом на Тихий океан. Для нас это было серьезное, но не неожиданное изменение образа жизни. Ближайшим планом было подыскать дом в Нэшвилле, чтобы мы могли видеть, как растут наши пятилетние внуки-близнецы. Мы решили, что поживем несколько недель в нашей новой съемной квартире с одной спальней, совершая поездки в Нэшвилл, найдем жилье рядом с нашей дочерью Келли и ее детьми, наполним новый дом мебелью, которую мы сдали на хранение, и поселимся там, чтобы насладиться годами, проведенными с внуками. С профессиональной точки зрения этот переезд не был чем-то кардинальным – просто сменой места жительства. У меня все еще были расписаны занятия и даты выступлений на два года вперед, большинство из них за границей. Я был более чем когда-либо предан сообществу «100 коучей». Мне нужно было написать книгу.
Шесть дней спустя все наши планы обернулись крахом! Как и многие американцы, я могу точно определить этот момент: вечер среды, 11 марта, когда я услышал, что НБА приостановила оставшуюся часть сезона 2020 года, включая плей-офф и финал, из-за начинающейся пандемии коронавируса. По какой-то причине внезапное исчезновение крупного профессионального вида спорта из национального календаря стало переломным моментом, когда американские лидеры и граждане поняли: «Это серьезно». Неделю спустя Калифорния оказалась на карантине, авиаперелеты приостановились, мои выступления были отменены, и я смотрел в окно на Тихий океан. У нас с Лидой все было бы в порядке. Она живет в настоящем даже более комфортно, чем я. Мы не оглядывались назад и не ругали себя за то, что покинули наш гораздо более просторный дом на неделю раньше срока. Жизнь по-прежнему была хороша, к тому же у нас был вид на океан.
Меня больше беспокоило сообщество «100 коучей». Всего шестью неделями ранее мы с Аланом Мулалли потратили четыре часа на обучение концепции встреч на тему обзора жизненного плана 160 членов нашей группы из «100 коучей» в отеле Hyatt Regency недалеко от Ла-Хойи. Первый случай заболевания COVID-19 в Калифорнии был подтвержден несколькими днями позже. Но мы ничего не замечали. Будущее было широко открыто. Однако теперь я забеспокоился. Если мой ораторский бизнес мог исчезнуть в одно мгновение, то как насчет более молодых, менее авторитетных коучей, учителей и консультантов в нашем сообществе, у которых не было такой же поддержки, как у всех нас? Они, должно быть, в агонии. Преподаватели и руководители высшего звена в сообществе «100 коучей» могли постоять за себя. Но как насчет многих предпринимателей группы, таких как ресторатор Дэвид Чанг, мой клиент и дорогой друг, чья империя Momofuku наверняка оказалась бы под угрозой из-за вирусной пандемии? Если бы мы были пчелами, подумал я, то находились бы на ранней, но быстро ухудшающейся стадии распада колонии.
Я чувствовал себя так, словно Будда испытывал меня, говоря: «Ладно, парень. Ты хотел унаследованный проект? Теперь это твоя семья. Тебе придется зарабатывать свое наследие каждый день, защищая его».
Впервые в моей взрослой жизни у меня было свободное время, не нужно было опаздывать на самолет, не нужно было посещать встречи, в моем расписании не было напряженных дней. Мы с Лидой были заперты, пытаясь оставаться в безопасности. Все, что у меня было, – это чувство ответственности перед моим сообществом «100 коучей» и обновленное стремление защищать его.
Итак, я открыл учетную запись Zoom, выделил уголок крошечной квартирки в качестве своей «студии» и объявил, что каждый понедельник в десять часов по восточному времени буду проводить семинар со свободной структурой. Были приглашены все желающие. Я начинал с двадцатиминутной беседы на одну тему, затем участники разбивались на группы по три-четыре человека, чтобы обсудить один или два вопроса, которые я им задавал, прежде чем вернуться ко всей группе и сообщить о том, что они узнали. Число людей, откликнувшихся на звонок, начало расти – с тридцати пяти в начале до более чем ста в отдельных случаях. Это была очень разнообразная международная группа, со всех континентов, кроме Антарктиды (примечание для себя: нужно поработать над привлечением членов на Южном полюсе). Многие звонили из часовых поясов, где в это время была середина ночи. Несколько недель начинались с нашей версии экстренного репортажа телеканала CNN, например, Омран Матар, юрист, ставший консультантом по Восточному блоку из Беларуси, в режиме реального времени информировал нас о революции, происходящей на улицах Минска прямо за его окном. Было ценно просто видеть лица и слышать голоса представителей глобального сообщества. В конце концов я узнал, что в Zoom есть функция чата и что, пока я проводил проповедь, многие люди обменивались сообщениями друг с другом, как старшеклассники, делящиеся заметками на уроке, а позже назначающие звонки между собой. Я думал, что защищаю сообщество, но реальная работа выполнялась участниками на более детальном уровне. Они спасали друг друга.
К июню 2020 года стало ясно, что пандемия не ослабевает и что мы с Лидой не переедем в Нэшвилл в течение года или дольше. Поскольку все остались дома, сообщество «100 коучей» предоставило прекрасную возможность провести бета-тестирование встреч по обзору жизненного плана (которое мы представили им пятью месяцами ранее, как раз перед карантином) в групповом формате. Я призвал пятьдесят участников взять на себя обязательство отвечать на шесть основных вопросов, представленных в начале главы, и сообщать о своих результатах в Zoom каждую субботу или в воскресенье утром в течение десяти недель. Я повторил свое стандартное предупреждение о самоконтроле, основанном на усилиях: «Это легко понять. Однако очень трудно придерживаться этого».
Когда перед успешными людьми встает задача оценить свои усилия, а затем им приходится столкнуться со своей неадекватностью в простой попытке достичь выбранной ими цели, они часто сдаются через две-три недели.
Однако в основном они испытывают стыд из-за того, что провалили написанный ими тест. Я ожидал, что в нашей группе из пятидесяти человек будет десять бросивших учебу, то есть 20 процентов отсева.
Этим летом мы с моим партнером по коучингу Марком Томпсоном провели шесть часовых телефонных разговоров для восьми человек каждые выходные. Посещение было мягким обязательным условием, но оказалось, что это не проблема. Никто не пропустил встречу. Ни разу. Члены группы могли выбрать время в 9:00 утра, 10:30 утра или полдень в субботу или воскресенье. Некоторые оставались на одном и том же месте, другие менялись местами – что добавляло ненаучности моему неформальному исследованию. Люди не отчитывались перед одной и той же группой людей каждую неделю. С другой стороны, этот процесс, несомненно, вызывал некоторый повышенный энтузиазм, потому что люди не знали, с кем они будут встречаться по телефону каждую неделю. Моя работа состояла в том, чтобы обеспечить каждому возможность встретиться с каждым другим человеком хотя бы один раз.
Десяти недель недостаточно, чтобы добиться долговременных позитивных изменений в таких сложных задачах, как вовлечение, поиск смысла и восстановление отношений. Это слишком большая просьба за такое короткое время, и она не соответствует целям данного метода. Предполагается, что это продлится всю жизнь. Но десять недель – достаточный срок, чтобы обеспечить некоторые убедительные показатели его ценности.
Все записывали свои еженедельные результаты, так что прогресс или регресс было легко оценить. В течение десяти недель показатели усилий участников неуклонно росли. К десятой неделе люди, которые начинали с показателя усилий ниже 5, регулярно оценивали себя в диапазоне от 8 до 10 баллов. Мой вывод заключается в том, что, если вы сможете пережить первые недели, не сдаваясь, определенный уровень успеха неизбежен.
Публичный просмотр результатов каждую неделю повышает ответственность как перед группой, так и перед самим собой.