– Мэор император, это мера предосторожности. На случай, если варвары вдруг спятят и нападут на кордоны. Шестой легион, что стоит в провинциях, сокращенного состава. Я хотел пополнить его, чтобы отразить возможное вторжение. А еще… если на то будет ваша воля, отправить Шестой легион в домининги. Считаю, в этой ситуации мы сможем захватить эти земли легко. Тогда мы разом получим новые владения, отменный строевой лес, которого так не хватает для флота, и много других богатств. Домининги станут новой провинцией, а не колонией. И оттуда мы сможем идти дальше на полдень без опасения, что кто-то помешает нам.
Заканчивая мысль, Согнер увидел в глазах императора одобрение. Идея Ракансору понравилась. Хотя на самом деле это было только обоснование переброски когорт.
В реальности советник опасался вторжения хордингов больше, чем показывал. И ситуацию в доминингах считал критической. Но говорить об этом императору, понятное дело, не мог. Ведь это на нем была вся операция на полудне, это его идея стравить дворян и королей. Если бы вдруг стало известно, что из-за ошибок советника не только провалился сам замысел, но и хординги так быстро дошли до кордонов, положение Согнера стало бы неустойчивым. А это грозило очень серьезными последствиями. В политическом раскладе империи такое падение зачастую приводило к гибели.
Теперь же выходило, что первый советник вновь нашел удачный ход, что приведет к победе империи. Такой результат стоил затраченных сил и переживаний.
– Если в колониях нам противостоят многочисленные враги, то на закатном полудне лишь варвары. А их не так много. К тому же половины воинов уже нет, – развивал мысль Согнер. – А завоевание варваров – это выход к полуденному морю, о котором мы уже знаем. Это новые земли…
– Я понял, – поднял руку Ракансор. – Что ж… может, ты и прав, Яфей. Салемис и Гтагу мы можем не удержать. И снабжать их припасами и людьми сложно. А домининги и варварские земли рядом. Туда можно дойти и пешком. А?
Ракансор улыбнулся, и советники с готовностью засмеялись. Его Богоподобие доволен, это очень хорошо!
– Подумай об этом, Яфей. Посчитай, как ты умеешь. К утру мне нужны твои предложения, чтобы перед Советом принять предварительное решение.
– С радостью, мэор император.
– Что еще ты хотел обсудить?
– Кордонное дворянство и нелюдь, мэор император.
– Это может потерпеть? Или срочно?
– До завтра потерпит. Мы оставили эти вопросы под конец Совета.
– Хорошо. Да! – оживился император. – Что слышно о тех сумасшедших бродягах, что так задели Братство привратников? Помню, Блазвет все жаловался на них!
– Мэор император, насколько мы узнали, это безвредные люди…
– Их двое?
– Толком неизвестно, говорят о двоих. Особо мы их не искали, не до того, но знаем, что ничего крамольного и опасного они… или он не говорит. Но случаи исцеления есть. Он помогает больным.
– Как магики?
– Может быть. Если будет ваша воля…
Ракансор махнул рукой.
– Не сейчас! Пусть ходят или ходит, если один, лечит, говорит. Жрецы Огалтэ как-то перетерпят его. А нам надо думать о главном.
2Думы о главном. Трудные решения
Далан Гратар – племянник императора, сын его старшей сестры, единственный из рода Ракансора, кроме него самого, присутствовал на Совете в качестве личного писаря Его Богоподобия. В задачу Гратара входили сбор докладов, звучавших на Совете, а также запись решений Совета.
Гратар сам относил записанное Ракансору, и тот после прочтения, а иногда и правки, скреплял свиток личной печатью. С этого момента свиток именовался «Эдиктом Его Богоподобия Ракансора Багряного, волей Огалтэ императора Скратиса».
Свиток отдавали на перепись лучшим императорским писцам, и они делали по три копии. Сами копии по необходимости отправляли в провинции и колонии, выдавали облеченным высоким доверием сановникам или же оглашали на площадях городов и поселков.
Изъявленная в эдикте воля императора считалась истиной и подлежала только безусловному исполнению. Всякий посмевший выразить несогласие или сомнение рисковал потерять голову, причем очень быстро.
Гратар присутствовал уже на трех Малых Советах и имел хороший опыт поведения на таком представительном и важном собрании. Ракансор не зря наставлял племянника, уча его следить за тем, кто и что говорит, как говорит, куда смотрит, когда и какие паузы делает. Все имеет смысл на Совете, даже мимолетная улыбка и едва заметный жест.
– Учись не слушать, а слышать, – говорил император, – не смотреть, а видеть. Здесь собираются не всегда самые мудрые, но всегда самые опытные и хитрые. Иных на Малом Совете быть не может. Каждый ведет свою линию, отстаивает свои интересы, и не всегда эти интересы совпадают с интересами империи. Тот, кто поймет скрытый смысл, увидит истину за шелухой слов, рассмотрит оскал за льстивой улыбкой, сможет управлять этой стаей хищников. Но только тот, кто сам умеет расточать улыбки и сладкие слова, пряча за ними сталь повеления, кто железной рукой удержит этих хищников в повиновении и заставит выполнять свою волю, достоин править империей. Запоминай, племянник. Тебе это скоро пригодится.
Ракансор потихоньку двигал молодого родственника вверх, давая посты пусть пока и скромные, но важные, ключевые. В будущем император видел Гратара на месте советника – может быть, даже первого. Если тот покажет себя не только в деле управления государством, но и в скрытой придворной войне.
Впрочем, Гратару могло повезти еще больше. Если сын императора Блемер, которому только исполнилось одиннадцать зим, не оправдает надежд отца. Но говорить об этом рано, а пока племянник уже сейчас получает столь необходимый опыт.
В третий день Малого Совета Гратар трудился особенно много, едва успевая записывать на отменно выделанном листе пергамента окончательные повеления. И внутренне холодел, выводя стилом буквы. Слишком уж серьезными были принятые решения, которые совсем скоро повлекут грандиозные изменения не только в империи, но и в колониях, и в других землях.
…А начался третий день с обсуждения тем хоть и важных, но не имевших первостепенного значения. Вести из провинции Корша заставляли настороженно смотреть на неожиданное и резкое усиление одного из кордонных дворян – графа Теладора, волей императора ставшего маркизом.
Этот маркиз сумел не только захватить владения некоторых соседей, но и заставить принести вассальную клятву почти всех кордонных дворян провинции. А те, кто не принес клятву, стали союзниками маркиза и все равно выполняли его волю.
Мало того, маркиз сумел сделать то, чего не добились войска империи, – потеснить эльфов в их владениях: массиве Ренемкасс, захватить часть земель и отвести угрозу постоянных налетов со стороны лесных жителей на человеческие поселения.
А еще отучил варваров из-за внешних кордонов совершать набеги, сам устроив рейд по вражеской территории.
Сейчас под рукой маркиза было почти тысячное войско, не считая дружин его союзников. Такая грозная сила заставляла с уважением и тревогой смотреть на гордого и могучего маркиза и воспринимать его иначе, чем простого кордонного дворянина.
Еще больше усугублял положение факт женитьбы на дочери префекта провинции Шелегера. Союз могущественного префекта и самого сильного кордонного дворянина требовал особого внимания.
И хотя маркиз весьма выразительно заявил о полной лояльности императору и готовности служить ему, однако Ракансор и его приближенные не верили сладким речам.
И даже к проверенному надежному Шелегеру теперь было иное отношение. Вдруг да витают в его многомудрой голове шальные мысли? Вдруг да восхотел большего, чем просто власть над провинцией?
Самого Шелегера на Совете не было, он слег с болезнью, и в его доме сейчас живут магик и один из лучших в факторуме лекарей. Представитель Шелегера делегат Шее Элл привез послание префекта и устные заверения в том, что провинция под полным контролем, и в ней все в порядке. Тайные наблюдатели Совета и императора подтверждают это. Однако их заверения не успокоили ни императора, ни Совет.
С другой стороны, предпринять какие-либо действия против префекта и маркиза нельзя, нет повода. А опала без причины плохо скажется на авторитете императора. Другие префекты поймут, что очень уязвимы, и начнут искать пути выхода из положения.
Нюансы, нюансы, приходится их учитывать. И выбирать выражения даже на Совете.
Кроме Корши, Совет обсудил ситуацию еще в трех провинциях, где обстановка была непростой. Где-то досаждали соседи из-за кордона, где-то вспыхивали мелкие мятежи, вызванные недовольством простонародья.
Префекты этих провинций получили устные указания, а кое-кто и замечания императора.
После традиционного обеда и отдыха на заключительном собрании личный писарь императора оглашал итоговые решения Малого Совета, которые должны стать эдиктом.
Молодой Гратар, немного волнуясь, однако четко и внятно, читал свиток, делая в нужных местах паузы или усиливая интонацией какую-то фразу. Остальные, включая императора, слушали очень внимательно.
«…Волей императора и Совета должны быть оставлены колонии на Салемисе и Гтаге. Люди и ценности вывезены, строения разрушены, плодородные и возделанные участки приведены в негодность.
Те из подданных империи, кто захочет остаться, может это сделать, но впредь должен рассчитывать только на себя. И наоборот, те из местных, кто решит уехать в империю, будет взят на судно, на новом месте ему предоставят возможность жить и работать.
Вывоз людей и имущества должен быть осуществлен в течение года, строго по порядку, без лишней спешки. Все должно быть сделано так, чтобы это не походило на отступление».
Конечно, местные племена воспримут уход как свою победу, но у них не будет возможности попользоваться плодами чужого труда. Ни строений, ни инструмента, ни причалов, ни судов они не получат. Голую землю и развалины.