ЗНАМЕНИТЫЙ умник 007 был пойман в лесу на горе Коги, где вороны изготавливают наиболее сложные ловчие инструменты-крюки. Обладал ли он какими-то исключительными качествами? «Да, исключительной смелостью и упорством, — говорит Тейлор. — Он был самым молодым в семье из трех птиц, и все его родственники были очень смышлеными». Исследователям было достаточно подойти к вольеру и указать на 007 пальцем, чтобы тот расценил это как сигнал к действию и мгновенно подлетел к экспериментальному столу, готовый к работе. Иногда, войдя в птичник, Тейлор видел, что 007 топчется у двери вольера и ждет начала экспериментов. «Мне приходилось говорить ему: „Извини, парень, но тебе придется подождать. Сегодня мне нужно поработать с твоими глупыми соседями“».
Тем не менее Тейлор находит различия между отдельными воронами менее интригующими, чем различия между вороньими популяциями в разных частях острова, в частности касающиеся вариаций в орудийном поведении и когнитивных способностях.
В настоящее время исследователи из Оклендского университета поставили перед собой новую амбициозную цель: организовать международные усилия по изучению генетических основ интеллекта новокаледонских ворон как в общем, так и на уровне отдельных популяций. Один из подходов предполагает сравнение геномов новокаледонских ворон и других близкородственных видов. Цель — выявить гены, которые присутствуют в геноме новокаледонских ворон, но отсутствуют у близкородственных видов, и посмотреть, как эти гены могут быть связаны с различиями в когнитивных способностях.
Другое направление, которым сейчас занимаются оклендские исследователи, — это изучение вариаций в когнитивных способностях и генетическом профиле среди различных популяций новокаледонских ворон. Например, самец вороны 007, представляющий популяцию на горе Коги с собственной культурой изготовления сложных крючкообразных инструментов, может обладать другим набором генов, чем его сородич Блю, выходец из популяции в Ла Фоа в центральной части Новой Каледонии, где распространены простые палкообразные инструменты. Различаются ли вороны из разных частей острова с разным по уровню сложности орудийным поведением в своих когнитивных способностях? И коррелируют ли эти различия с генетическими вариациями?
В СВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ на Новой Каледонии я решила посетить лес на горе Коги, где родился и живет 007. Поднявшись на вершину по извилистому серпантину, я припарковалась на обочине и вошла в девственный тропический лес, покрывающий горные склоны, где живут крупные новокаледонские плодоядные голуби ноту, гигантские гекконы Лича и растут огромные деревья каури с неохватными стволами (диаметр их ствола может достигать двух с половиной метров, а высота кроны — более 20 м).
Тейлор сказал мне, что сейчас у 007 наверняка появилась своя семья. Я надеюсь хотя бы мельком увидеть местных ворон, но день быстро идет на убыль. У себя дома я привыкла к тому, что сумерки сгущаются медленно, постепенно. Но здесь, на экваторе, день заканчивается внезапно, особенно под плотным пологом леса. Вокруг становится жутковато.
У каждого леса свой характер, свои звуки и запахи. Тропические горные леса Новой Каледонии хранят в себе запахи первобытных растений, крики первобытных птиц. Во влажном тенистом подлеске растет примитивный вечнозеленый кустарник амборелла (Amborella), ближайший родственник первых цветковых растений. Огромные древовидные папоротники семейства циатейных (Cyatheaceae) наподобие тех, что росли в Пермский период 275 млн лет назад, вздымают на 20-метровую высоту свои трехметровые листья — одни из крупнейших на нашей планете. На канакском языке название этого папоротника звучит как «исток человеческой земли». Легенда гласит, что первый человек вылез из дупла в стволе древовидного папоротника.
Кажется, здесь попадаешь в другое измерение. Под плотным пологом леса время замедляется. Душа замирает от окружающего чуда.
Вглядываясь в нижние ветви в поисках ворон, я продираюсь сквозь густую листву, спотыкаюсь о корень и влипаю в огромную паутину. Только тогда я замечаю, какое в лесу чудовищное обилие пауков. Кажется, это пауки-кругопряды, плетущие сложные колесовидные сети, переливающиеся золотом в закатных лучах. В тусклом свете они едва заметны, но, приглядевшись, я замечаю, что почти все промежутки между деревьями перегорожены ловушками и в центре каждой сидит довольно крупный паук, замерший в ожидании жертвы[27]. У меня в голове всплывает эпизод из детского мультика «С дальней стороны», где два паука сидят на гигантской паутине и наблюдают за приближающимся толстым мальчиком. «Если мы его одолеем, — говорит один паук другому, — у нас будет королевское пиршество».
Теперь я выбираю дорогу более осторожно, постепенно углубляясь в зеленую чащу леса.
Вдруг на соседнем дереве я слышу тихие звуки «уааа-уааа» — так новокаледонские воронята просят еду у своих родителей. Но все, что я могу разглядеть, — это легкое шевеление листьев. Кто знает, может быть, это гнездо 007, и сейчас он кормит своих детенышей вкусными личинками, которых умело выудил из-под коры с помощью крюка? Интересно, может ли ДНК, которую он передал своему потомству, объяснить уникальные орудийные навыки этих птиц? И отличается ли его ДНК от ДНК его сородича Блю, происходящего из популяции с немного иными технологическими навыками?
В деле новокаледонских ворон остается много вопросов без ответов. Что появилось первым — замечательное орудийное поведение ворон или их выдающийся интеллект? Орудийное поведение или форма клюва и зрение, так хорошо адаптированные под его требования? Заложенная на генетическом уровне способность к решению задач или же сложные экологические задачи, сформировавшие генетический профиль?
Я люблю такие нерешенные биологические загадки, покрывающие нашу планету завесой тайны, пробуждающие у людей исследовательский дух. Под покровом темноты эта таинственность кажется еще более притягательной. На этом острове природа и птицы словно сплавились в едином порыве и постепенно, в ходе длительной эволюции, произвели на свет этих удивительно смышленых и мастеровитых умельцев. Настоящих птичьих гениев.
Глава четвертая. Птичий твиттер
Социальная жизнь птиц
Мы оттачиваем и шлифуем свой ум об умы других.
Многие виды птиц — в высшей степени социальные создания. Они живут колониями, кормятся стаями, гнездятся группами, купаются кланами. Они подслушивают. Ссорятся. Они дурачат друг друга. Обманывают и манипулируют. Похищают детенышей. Разводятся. Проявляют обостренное чувство справедливости. Дарят подарки. Играют «в собачку» и перетягивание каната, используя для этого веточки, нитевидные стебли тилландсии («испанского мха») или кусочки проволоки. Воруют у соседей. Предупреждают молодняк о приближении опасности. Дразнятся. Делятся своим имуществом. Формируют социальные связи. Борются за статус. Целуются, чтобы утешить друг друга. Учат своих детенышей. Шантажируют родителей. Собираются, чтобы почтить память умершего сородича. И даже могут испытывать горе.
Не так давно считалось, что такие социальные навыки находятся далеко за пределами досягаемости для птиц. Например, предположение о том, что птицы способны понимать чужое сознание, рассматривалось как абсолютно нелепое. Но в последнее время эта точка зрения начала меняться, и ученые находят все больше доказательств того, что социальная жизнь у некоторых видов птиц по сложности может быть сопоставима с нашей и требовать целого ряда высокоразвитых когнитивных способностей.
Среди тысяч видов птиц, населяющих нашу планету, можно встретить поразительное разнообразие типов социальной организации. Одни виды, такие как опоясанный пегий зимородок и длиннохвостый королевский тиранн (которого в Техасе называют «райской птичкой»), предпочитают одиночный образ жизни, яростно защищают свою территорию и формируют пары только во время брачного сезона. Другие живут только группами: например, грачи, члены семейства врановых, населяющие Старый Свет от Великобритании до Японии, образуют целые колонии — так называемые «грачовники»; а гаги-гребенушки, крупные утки, обитающие на арктическом побережье, гнездятся колониями численностью более 10 000 особей.
У больших синиц (Parus major) — маленьких птичек с ярко-желтой грудкой, широко распространенных по всей Евразии, — удивительная социальная организация, придающая новый смысл старой поговорке «птицы одного полета». Недавно исследователи из Оксфордского университета создали своего рода синичий Facebook — «матрицу контактов», раскрывающую структуру связей между отдельными птицами в популяции численностью около тысячи особей, обитающих в хорошо изученном лесном районе Уайтэм Вудз к западу от Оксфорда. Изучив регулярность контактов между отдельными птицами, исследователи обнаружили, что у больших синиц очень сложная сеть социальных связей: они собираются для кормежки в произвольно формирующиеся стайки на основе своих межличностных предпочтений.
Сложные социальные отношения обнаружены даже у кур. Уже через несколько дней после знакомства они формируют стабильную социальную группу с четкой иерархией. В действительности известным английским выражением «порядок клевания», которое сегодня используется для обозначения неформальной социальной иерархии, мы обязаны норвежскому зоологу Торлейфу Шельдерупу-Эббе, который обнаружил, что домашние птицы клюют зерна из кормушки в соответствии со своим местом в птичьей иерархии, где птицы, занимающие верхние ступени, пользуются значительными привилегиями в виде доступа к корму и безопасности по сравнению с находящимися на нижних ступенях.
КАК ЭТА сложная социальная жизнь с ее переплетением дружеских, семейных и иерархических отношений повлияла на птичий ум? Может быть, птицы обязаны своим быстрым, гибким умом не только сложным техническим задачам, которые ставит перед ними среда обитания, но и тесным связям и тем непростым требованиям, которые предъявляет к ним социальная среда? Эта так называемая гипотеза социального интеллекта в последнее время находит все больше сторонников среди ученых.