А отряд двинулся дальше — еще предстоял долгий путь, еще впереди — Массельгский перевал…
Этот перевал был труднопроходим и летом. Зимой же он считался недоступным. Но Антикайнен решил вести свой отряд именно через этот перевал. И курсанты шли. Вернее — штурмовали этот перевал, закинув лыжи за спины, цепляясь за камни, за выступы скал, ломая ногти, обмораживая пальцы…
Но они прошли Массельгский перевал, они подошли к Кимас-озеру, преодолев по глубокому снегу, в жестокий мороз 1100 километров за 15 дней.
…Кимас-озеро. Так называлась деревня, где находился штаб армии белофиннов. Разгромленные, выброшенные с советской территории в 1920 году, они не могли успокоиться и, пользуясь тем, что граница между Советской республикой и Финляндией не была достаточно укреплена, снова напали на нашу страну. Снова кровопролитные бои, снова белофинские бандиты нападают на мирных жителей, врываются в деревни, выгоняют людей из домов, грабят, жгут.
Чтоб покончить с этой белофинскэй авантюрой, советское командование решило ликвидировать штаб армии белофиннов.
И вот 136 курсантов интернациональной военной школы пошли в тыл врага.
…Кимас-озеро уже близко. Возможно, это будет последний бой с белофиннами. А может быть, это будет последний бой для него, Тойво Антикайнена?
Пять лет почти без перерыва он в боях. Даже во время короткой передышки, когда белофинны собирали силы, Антикайнен находился на линии огня — участвовал в подавлении Кронштадтского контрреволюционного мятежа.
Пули его пока миновали. Но впереди бой. Жестокий бой с сильным противником. Отступать в случае неудачи некуда.
Не знал Антикайнен, что впереди у него еще долгий и трудный путь борьбы в подполье, что станет он членом политбюро Финской компартии, одним из любимых вождей финского народа. Не знал Антикайнен, что через десять с небольшим лет фашиствующие правители Финляндии устроят над ним судилище. Ни у кого не вызывал сомнения исход этого судилища — все были уверены, что Антикайнена приговорят к смертной казни. Не сомневался в этом и Тойво. Но на суде он не защищался — в последние, как он считал, часы жизни Антикайнен был на суде не обвиняемым, а обвинителем.
А в это время за стенами тюрьмы тысячи рабочих Финляндии вели борьбу за жизнь своего вождя. Боролись за жизнь Антикайнена не только рабочие Финляндии, но и трудящиеся многих стран Европы и Америки.
И финское правительство испугалось — вместо смерти Тойво был приговорен к пожизненной каторге.
Его поместили в каторжную тюрьму. В одиночку.
По сути дела — в пять одиночек, потому что все соседние камеры пустовали. Чтобы заключенный не мог перестукиваться. Чтоб не мог получать никаких вестей с воли. Лишь одну весть сообщили ему тюремщики со злорадством — весть о смерти его матери.
Он не мог стать у ее гроба. Не мог бросить горсть земли в могилу. Не мог положить цветы на свежий холмик. Он попытался передать просьбу товарищам — отнести букетик цветов на гроб матери. Но не знал — дошла ли его просьба, выполнили ли ее товарищи. Не знал, что тысячи финнов пришли в этот день прощаться с матерью своего вождя — несколько часов длилось траурное шествие.
Шесть лет пробыл Антикайнен в каторжной тюрьме — и вдруг — объятия друзей, свобода! Советское правительство добилось освобождения Антикайнена из тюрьмы. Он приехал в Советский Союз, а через полтора месяца народы Карелии выбрали его депутатом в Верховный Совет СССР.
Он участвовал в войне, в Великой Отечественной войне и погиб, выполняя боевое задание.
Но все это было потом, через много лет. А в тот морозный день 20 января 1922 года он думал лишь об одном — впереди Кимас-озеро. Впереди бой.
…Бой длился всего двадцать минут. Лыжники ворвались так неожиданно, что никто из белофиннов не успел сообразить, в чем дело. Они стреляли от страха, не зная, в кого надо стрелять, не зная даже, что произошло.
Через двадцать минут все было кончено; гарнизон, штаб, охрана — все сложили оружие.
Так закончилась последняя авантюра белофиннов.
ИЗ ПРИКАЗА РЕВВОЕНСОВЕТА РЕСПУБЛИКИ О НАГРАЖДЕНИИ ОРДЕНОМ КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГРУППЫ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНОЙ ВОЕННОЙ ШКОЛЫ ЗА ОТЛИЧИЯ В БОЯХ С БЕЛОКАРЕЛЬЦАМИ.
№ 116 гор. Москва. 7 мая 1922 г.
…Утверждается присуждение… ордена Красного Знамени:
Начальнику школы тов. Инно Александру Александровичу, начальнику и военкому отряда лыжников школы тов. Антикайнену Тойво Ивановичу и адъютанту того же отряда тов. Суси Семену Ивановичу за отличие в боях с белокарельцами в декабре 1921 года и в январе и феврале 1922 года…
«ВСИЧКСО НАЙ-ХУБАВО!»
БОЛГАРЫ
Я возвращался с аэродрома на последнем автобусе.
Он мчался без остановок мимо спящих деревень, мимо строгих, будто застывших в карауле, пирамидальных тополей, мимо отдыхавших от дневного зноя виноградников, Неожиданно автобус затормозил, остановился на мгновение — ровно настолько, сколько нужно было, чтоб в него вскочил крепкий смуглый парень с большой корзиной, — и помчался дальше. А парень, устроив поудобнее корзину, посмотрел на меня, сел рядом и спросил:
— Братушка?
— Братушка, — кивнул я.
Парень быстро подвинул ко мне корзину и, раскрыв ее широким жестом, предложил брать все, что я захочу, — виноград, яблоки, груши. А увидев, что я медлю, сказал с упреком:
— Ну, братушка, пожалуйста!
Я не учил болгарского языка, мой попутчик не знал русского. Но мы прекрасно понимали друг друга и разговаривали всю дорогу.
И я подумал о том, что вот так, наверное, всегда понимали друг друга русские и болгары. И не только понимали…
Есть в Болгарии священные места, священные могилы. Это могилы русских воинов, места, где русские солдаты вместе с болгарами вели бои с турками. Русские освободили Болгарию от многолетнего турецкого ига, и с тех пор Болгария считала себя младшей сестрой России,
Но в 1914 году против воли своего народа правители Болгарии вступили в войну на стороне Германии и Австро-Венгрии, болгар послали против русских. Правда, их было не так уж много — вся Болгария до первой империалистической войны насчитывала примерно 5 миллионов человек. Но и те немногочисленные воинские части, которые попадали на русский фронт, не хотели воевать против России — солдаты при первой же возможности сдавались в плен.
Всего на территории России к концу 1917 года находилось 1300–1400 болгар-военнопленных. Да, их было немного. Зато большинство было настроено революционно, и, когда грянул залп «Авроры», многие военнопленные болгары сразу стали под красные знамена.
Много болгар жило в России и с довоенных времен. Например, только в районе Одессы их было около 40 тысяч человек. В годы гражданской войны многие из них стали солдатами-интернационалистами.
Были в России болгары-политэмигранты. Немало болгар, в том числе и высшие офицеры, служили з русской армии. Большинство из них тоже участвовало в гражданской войне на стороне красных.
На фронте и в партизанских отрядах, в подполье, в тылу врага сражались болгарские интернационалисты. И о них можно написать целые книги. Здесь же я расскажу очень коротко лишь о некоторых.
…Большая группа болгарских военнопленных находилась в городе Инсаре Пензенской области. Едва пришла весть о пролетарской революции, болгарские интернационалисты отдали себя в распоряжение местного Совета и командировали четырех товарищей во главе с Георгием Добревым в Москву.
Через несколько лет коммунист Георгий Добрев у себя на родине будет брошен в тюрьму за участие в революционной работе. Тогда ему припомнят Россию! Но именно потому, что он был в России, потому что видел рождение нового мира, участвовал в его защите, Добрева не испугают застенки. Он знал, что такое свобода, и именно поэтому в 1923 году выйдет Добрев с оружием в руках на улицу, чтоб преградить путь фашистам в Болгарии, именно поэтому приедет он в Испанию в 1936, чтоб вместе с другими болгарами встать под знамена легендарной интернациональной бригады. Таков был Георгий Добрев — начавший свой славный путь интернационалиста в России.
Но, пожалуй, еще раньше стал на этот путь болгарин Сотир Черкезов. В империалистическую войну он отказался воевать против России, вступил добровольцем в русскую армию. Здесь он познакомился с большевиками и с первых дней Октября стал бойцом революции.
В ночь на 25 октября отряду путиловских рабочих было поручено захватить Николаевский вокзал. Вместе с путиловскими рабочими по улицам Петрограда шел черноволосый широкоскулый человек — болгарин Сотир Черкезов.
Он шел по ночным улицам города, где когда-то ходил Димитр Благоев — студент Петербургского университета, теперь — вождь болгарских революционеров.
Но бои за Николаевский вокзал были лишь началом боев за Советскую власть, И Черкезов участвует в разгроме «дикой дивизии» и генерала Краснова, двинувшегося вместе с Керенским на революционный Петроград.
Особенно ярко запомнил Сотир бой у Пулкова. Контрреволюционеры собрали все оставшиеся еще верными Временному правительству части и бросили их против революционного Питера. Рабочие Питера, революционные солдаты, балтийцы встали грудью на защиту Петрограда.
У Пулковских высот враг, очевидно, решил прорвать фронт, сосредоточил большие силы, подвез мощную артиллерию. Сотир видел, как вставала на дыбы земля, как взрывались вражеские снаряды в самом центре нашей обороны. За сплошным орудийным грохотом он не слышал стонов раненых, однако понимал, какие огромные потери несут отряды рабочих и матросов. Но ни один из них не дрогнул, ни у одного не появилось мысли отступать. Не было этой мысли и у болгарина Сотира Черкезова, лежавшего в цепи рядом с русскими рабочими и матросами. Сотир не знал, что в эти часы перед петроградскими рабочими выступает Ленин, что уже спешат на помощь защитникам Петрограда новые, срочно сформированные отряды, что по приказу Ильича движутся на помощь красногвардейцам артиллерийские батареи. Но он знал: отступать нельзя. И он не отступит — он будет стрелять до последнего патрона, потом будет драться врукопашную, и, если надо, погибнет за красный Петроград.