Я набираю ответ и нажимаю «Отправить», затем снова показываю Блейкли экран.
Пенни: Красное?
– Красное? Боже ты мой, – она снова хохочет. – Ладно, теперь я вижу, в чем проблема.
– Вот именно. – Я со стоном обмякаю в кресле. – Такое ощущение, что мы пытаемся заставить себя почувствовать то, чего между нами и в помине нет. У нас была одна жаркая ночь – и на этом все. У нас нет никаких дружеских чувств. Я вообще не уверена, что у нас есть что-то общее. Как думаешь, он разозлится, если я попрошу его съехать?
– Может, он будет рад.
– Мне тоже так кажется.
Телефон снова жужжит, и я бросаю взгляд на экран.
Илай: Зеленое.
Я показываю экран Блейкли, и она давится смехом, прикрывая рукой рот.
– Этому надо положить конец.
– Поузи! Мне нужна помощь! Прямо сейчас! – говорю я, врываясь в его номер. Мы только что вернулись с утренней тренировки, и сейчас как раз то время, когда многие игроки ложатся вздремнуть, но у меня чрезвычайная ситуация, и меня не волнует, что Поузи хочет поспать. Он мне нужен.
– Чувак. – Он сдвигает маску для сна – такую, с выпученными глазами. Он увидел похожую у Эллен и решил, что это чертовски смешная штука, поэтому пошел и купил себе точно такую же… как и вся остальная команда. – Ты же знаешь, что мне нужно выспаться перед игрой.
– Знаю, но это важно.
– Что могло случиться настолько важного, что…
– Я сказал ей, что съел яблоко.
Он в замешательстве морщит лоб.
– Что?
– Пенни. Я пытался решить, что бы такое ей сказать. Ну, знаешь, как-то завязать увлекательный диалог. Все, что я придумал – это сообщить, что я съел яблоко. Это полнейшая катастрофа, и с каждой минутой все только хуже.
Поузи садится на кровати.
– Это ты так разговор завести пытался? Сказав, что съел яблоко? Тебе же сказали: поищи в интернете какие-нибудь вопросы, которые можно ей задать.
– Я так и сделал! Но мне показалось, что это как-то неестественно, словно я у нее интервью собрался брать. Поэтому я попытался придумать какие-нибудь более повседневные разговоры.
– Вроде того, что ты съел яблоко?
– В прошлый раз я сказал, что люблю снег, потому что он белый. Это прогресс.
– Господи боже, – ворчит он, откидывает в сторону одеяло и подходит поближе. – Дай сюда телефон.
– Зачем? Что ты собираешься делать? Только не пиши ей ничего глупого.
– Говорит человек, который написал ей, что съел яблоко. – Поузи приподнимает бровь.
– Ты же понимаешь, о чем я.
Он раздраженно качает головой, а затем принимается что-то печатать. Я пытаюсь заглянуть ему через плечо, но он отворачивает экран, так что я ничего не могу разглядеть.
– Ты что там пишешь? Покажи. Ты что, уже отправил? Не смей ничего отправлять без моего одобрения, и не смей говорить ничего неподобающего, вроде «мне нравится твоя задница».
Он оглядывается через плечо.
– А тебе нравится ее задница?
– Конечно. Мне все ее тело нравится.
Поузи снова приподнимает бровь и теперь разворачивается всем телом.
– Илай Уоткинс Хорнсби…
– Меня не так зовут.
– Я знаю, что ты втюрился в эту девушку, но судя по тому, как ты себя ведешь и как сильно психуешь, мне кажется, что ты действительно о ней беспокоишься. Ты ведешь себя так, как будто… любишь ее.
– Хватит этой фигни. Я не люблю ее – не в этом смысле. Ну, то есть да – она очень сексуальная. Глупо было бы это отрицать. Но я ее едва знаю. А то, что я о ней знаю, никак не помогает мне полюбить ее сильнее.
Ладно, мне вроде как нравится, когда она несет всякую чушь. Это забавно, и это одна из причин, почему я уговорил ее отпраздновать со мной день рождения, и весь вечер улыбался, как идиот.
– Тогда почему тебе так важно, что именно я ей напишу?
– Потому что она мать моего ребенка. Я не хочу казаться озабоченным и похотливым.
– А ты озабоченный и похотливый?
– Да.
Я не занимался сексом уже семь недель – мой личный рекорд, – и последняя женщина, с которой у меня был секс… ну, это моя новая соседка по квартире.
– Мне не постоянно нужен секс, ты в курсе?
Он хмыкает.
– Ладно.
И снова принимается что-то печатать. Я тяну его за плечо.
– Серьезно, что ты там пишешь?
– Остынь. Просто спрашиваю, как она себя чувствует.
Я замолкаю.
– Ну… Пожалуй, это хорошая идея.
– Ты просто невероятнейший идиот. – Он пихает мне телефон обратно и падает на кровать.
Я читаю сообщение, которое он только что ей отправил.
Илай: Прости за прошлое сообщение. На самом деле я хотел отправить его Поузи. Как ты себя чувствуешь?
Я поднимаю на Поузи взгляд, и он самодовольно ухмыляется.
– Все очень просто, – говорит он, раскинув руки. – Ты просто слишком много об этом думаешь.
Я присаживаюсь на край кровати и тоже откидываюсь на матрас.
– Как же я все это ненавижу. С моего последнего дня рождения все пошло наперекосяк, и это жутко меня пугает.
– Ты о чем?
Я закрываю глаза.
– Не могу перестать о ней думать, а теперь, когда мы живем вместе, я делаю одну глупость за другой.
Поузи приподнимается на кровати.
– Чувак. Я думаю, ты в нее влюблен.
Я качаю головой.
– Да не может такого быть.
– Блейкли! – шепчу я, оказавшись в ее кабинете. Она поднимает взгляд от экрана компьютера.
– Что? Почему мы шепчемся?
Я закрываю за собой дверь.
– Он мне ответил.
– Серьезно, Пенни? Я теперь должна внимательно следить за вашей перепиской? Ты же в курсе, что у меня вообще-то работа есть? Эти VIP-билеты сами себя на продадут.
– Я знаю! Но, по-моему, это сообщение написал не он.
В глазах Блейкли появляется интерес. Она протягивает руку и требовательно шевелит пальцами, ожидая, когда я отдам ей телефон.
– Ладно, я в деле. Дай сюда.
Я отдаю телефон, затем обхожу вокруг стола, чтобы заглянуть ей через плечо.
– «Прости за прошлое сообщение. На самом деле я хотел отправить его Поузи. Как ты себя чувствуешь?» – Она поднимает на меня взгляд и улыбается. – Да, это явно писал не он. Слишком осмысленно для ваших обычных разговоров.
– Кто это мог быть, как думаешь? – Я сажусь на стул и закидываю ногу на ногу.
– Должно быть, Поузи, раз уж в сообщении написано его имя. Хорнсби, наверное, распсиховался, потому что все, что он делает, выставляет его полнейшим дураком, который не знает, как с тобой сладить.
– В каком это смысле – как со мной сладить?
– Да ладно тебе. Кто из всех членов команды самый общительный?
– Илай, – говорю я даже не раздумывая.
– Вот именно. У него не должно возникать никаких проблем с тем, чтобы начать разговор, но по какой-то причине ты приводишь его в полное замешательство. Со стороны за этим даже забавно наблюдать. Мне кажется, он волнуется не меньше твоего и поэтому попросил Поузи ему помочь – так же как ты просишь помочь меня.
– Хорошо, ладно… Что мне ему сказать?
Блейкли закатывает глаза так сильно, что я боюсь, как бы глазные яблоки не вывалились у нее из орбит.
– Скажи, как ты себя чувствуешь. Боже мой, женщина, что с тобой сегодня?
– Ребенок, – говорю я. – Он высасывает из меня остатки разума.
– По-моему, беременность не так работает.
– Тебе-то откуда знать? Ты тут, что ли, беременна? – вызывающе спрашиваю я.
– Нет, и проверять эту теорию я не планирую. – Она указывает на мой телефон. – Ответь ему что-нибудь. Расскажи, как ты себя чувствуешь.
– Хорошо. Это я могу.
Сделав глубокий вдох, я принимаюсь набирать сообщение. Перечитав его и решив, что меня все устраивает, я жму «Отправить».
– Готово.
– И что ты сказала?
Я принимаюсь читать вслух:
– Знаешь, из-за всего этого я чувствую себя как-то странно. Поэтому я подумала: может быть, когда ты вернешься с соревнований, тебе лучше будет съехать.
– Что? – Глаза Блейкли изумленно распахиваются. – Ты ему это написала?
Я начинаю паниковать.
– Ты чего? Ты же сама велела, чтобы я рассказала, как себя чувствую!
– Физически, а не морально. Боже мой, просто поверить не могу. У них сейчас матч будет, а ты сказала ему, чтобы он съехал.
Мой рот округляется до маленькой буквы «о», а глаза расширяются от ужаса.
– О боже. Зачем я это написала?
– Я не знаю!
– Может, он еще не прочитал, или еще лучше, может, он обрадовался…
– Твою мать, Поузи, проснись. Проснись! – Я трясу его за плечо – когда я снова влетел в номер, он как раз блаженно похрапывал.
Он срывает маску для сна.
– Я тебя прикончу.
– Это плохо. – Я сажусь на кровать и протягиваю ему телефон. – Она хочет, чтобы я съехал. Ты ей написал, и теперь она хочет, чтобы я убрался из ее квартиры. Что мне делать?
– Что? – Он трет глаза. – Что ты ей сказал?
– Ничего. Я ничего ей не говорил. Я ничего ей больше не писал. Чувак, если она хочет, чтобы я съехал, это плохо. Пэйси это не понравится. Он и так со мной не разговаривает, а теперь еще и это? – Я вцепляюсь в волосы руками. – Какого хрена мне теперь делать?
– Я не могу понять, как вообще до этого дошло. Я просто задал ей простой вопрос.
– Видишь, с чем мне приходится иметь дело? – спрашиваю я высоким голосом. – Нужно было оставить все как есть. Сказал бы ей, что яблоко было сочным. Что звучит лучше, чем если бы я сказал, что яблоко было влажным. О чем я, черт возьми, думал, когда позволил тебе ей написать?
– Дай сюда телефон. – Поузи вырывает его из моих рук и читает сообщение, озадаченно почесывая щеку. – Ого.
– Видишь. Как мне вообще с ней общаться, если…
Мой телефон пищит, обрывая меня на полуслове, и я замираю в ужасе. Я отлично знаю этот звук: звонок видеосвязи.
– Да какого черта ты творишь? – спрашиваю я у Поузи.
– Пытаюсь выяснить, в чем дело.