– Как будто в этом есть что-то плохое.
– Вообще-то есть.
– Самомнение – это не плохо. Просто я уверен в себе. – Я смотрю в ее игривые глаза и понимаю, что именно этого я и ждал все время. Этого веселья, этих взаимных подначек. Именно этим Пенни привлекла меня в тот вечер. Ладно, в основном меня привлекло ее платье, но наши с ней шутливые перебранки стали вишенкой на торте. Обычно девушки со мной флиртуют – я бы даже сказал, бросаются к моим ногам. Но это только потому, что я Илай Хорнсби, защитник в «Агитаторах». Не потому, что я просто Илай. Парень, который не хочет, чтобы перед ним заискивали, но любит посмеяться.
– Есть огромная разница между уверенностью в себе и большим самомнением.
– С этим я могу согласиться, но тебе не кажется, что большое самомнение для профессионального спортсмена – необходимое качество?
Она качает головой.
– Нет. Возьмем, к примеру, Холмса. Он очень скромный парень и не фиглярствует на публику, пытаясь собрать как можно больше комплиментов. Он просто с достоинством трудится, зарабатывая себе место в Зале славы.
Я сильно удивлюсь, если Холмс в конце концов не окажется в Зале славы. Да, случится это не в ближайшее время, но обязательно будет. Он очень хорош.
– Так вот что ты обо мне думаешь? Что я фигляр?
Она ухмыляется.
– Иногда.
– Ну, знаешь… А ты со мной спала.
Это заставляет Пенни громко рассмеяться.
– Это лучший ответ, который ты смог придумать?
– Увы. Ночью мой мозг работает только наполовину.
– Что ж. – Она заправляет прядь волос за ухо. – Это объясняет все твои ночные развлечения.
– После тебя у меня никого не было, – признаюсь я, что конечно же привлекает ее пристальное внимание.
– У тебя не было секса с той ночи, что мы провели вместе? – спрашивает она таким ошеломленным голосом, что я почти чувствую себя оскорбленным.
– Ну да.
– Серьезно? Ого! А я-то с тех пор переспала по меньшей мере с восемью парнями. И все были одарены природой куда больше, чем ты.
– Да ну? – спрашиваю я. – Ты хотела сказать, не с восемью парнями, а с восемью флагштоками? Понимаешь, ни у одного человека член не может оказаться больше моего.
Она заливается смехом и качает головой.
– Какие же мужчины предсказуемые. Один раз скажи что-нибудь про размер члена – и они уже заявляют, что он у них самый большой на полушарии.
– Ну что тут сказать. Не такой уж я и необычный – если не считать очевидной привлекательности, завораживающего обаяния и непревзойденной грациозности на льду.
– И ведь это еще не все. – Она чешет кончик носа. – Но мы и так знаем, в чем ты хорош. Почему бы тебе не рассказать мне о том, что у тебя получается плохо или в чем ты не уверен?
– Если пытаешься найти во мне изъян, захвати увеличительное стекло. Без него у тебя ничего не выйдет.
Пенни сдавленно хмыкает.
– Если у тебя с этим проблемы, я с удовольствием могу поделиться своим мнением.
– Ты считаешь, у меня есть недостатки? Прошу, расскажи, что же со мной не так.
– Ты уверен? Я не думаю, что ты сможешь вынести правду.
– Проверь, – бросаю я вызов.
– Ладно, не считая твоего храпа… – Я закатываю глаза, и она хихикает. – Должна сказать, что спиной вперед ты катаешься в лучшем случае средненько.
– Прошу прощения? – Я приподнимаюсь на локте, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. – Я думал, ты скажешь что-нибудь про то, что я издаю странные звуки, когда ем, но ты решила оскорбить мои навыки катания на коньках?
– Я тебя предупреждала. – На ее лице появляется прелестная улыбка. Это очаровательно. Это освежает. Заставляет меня верить, что у нас все будет хорошо. Что мы сможем стать хорошими друзьями.
– Я тебе ни за что не поверю, пока у тебя не будет доказательств. Да, я купился на то, что якобы храплю, но если речь заходит о коньках… Тут я тебе не верю.
– Ты же понимаешь, что я все детство помогала Пэйси стать блестящим хоккеистом? Я провела множество выходных, подавая ему шайбу за шайбой, пока не становилось так темно, что продолжать было нельзя. Я состояла в отношениях с хоккеистами, и, кроме того, я заядлая болельщица. Я бы на твоем месте не стала сомневаться в моих знаниях. Я разбираюсь в этом куда больше, чем тебе кажется.
Ой. Теперь я начинаю думать, что она говорит серьезно.
Тихо, как будто боясь, что меня услышат хоккейные боги, я спрашиваю:
– Подожди, ты серьезно? Ты правда думаешь, что над этим нужно поработать?
Когда она слегка пожимает плечами, меня охватывает паника.
– Это из-за моих слабых икр? Я стараюсь накачать их как можно сильнее, но если переборщить, у меня начинаются проблемы с лодыжками. Ты думаешь, в этом дело? Гребаные слабые икры.
Пенни медленно натягивает одеяло повыше, закрывая от меня нижнюю часть лица. Зачем она это делает? И почему ее плечи слегка подрагивают?
Погодите… Она что, улыбается?
Я сдвигаю одеяло вниз и вижу на ее лице такую широкую улыбку, что у меня дыхание перехватывает. Я буквально ахаю, как будто только что застукал свою возлюбленную в постели с другим. Вот только это не возлюбленная – это моя новая подруга пытается высмеять мои хоккейные навыки.
– Клянусь богом, женщина, если ты шутила, я превращу твою жизнь в сущий ад.
Пенни смеется уже в голос и натягивает одеяло на голову, защищаясь от моего убийственного взгляда. Я пытаюсь прожечь взглядом дыру в белом пододеяльнике, но у меня ничего не выходит. Я в этом уверен, хотя мозг меня обманывает, и мне начинает казаться, что я все-таки вижу небольшой дымок.
– Пенни Лоус, опусти одеяло.
– Не хочу.
– Пенни…
– Напоминаю, что я беременна! Я жду ребенка – твоего ребенка, и то, что я говорю, может звучать неправильно вне общего контекста. Я не контролирую свои эмоции. – Она выглядывает из-под одеяла. – У тебя и правда маленькие икры.
– Советую взять свои слова обратно, мисс Лоус, – говорю я, раздувая ноздри. – Иначе вам не понравится то, что произойдет дальше.
– И что же произойдет дальше?
Я задумываюсь. Если бы у нас были романтические отношения, я бы сделал что-нибудь из серии «прижать ее к кровати и страстно поцеловать», но этот путь передо мной закрыт, так что нужно ударить ее в больное место.
– Ты помнишь, что в холодильнике осталась еще целая булочка с корицей?
Ее глаза расширяются от удивления.
– Ты не посмеешь.
Я пожимаю плечами.
– Я умею играть грязно. Разве что ты хочешь взять свои слова обратно…
Пенни закатывает глаза и опускает одеяло.
– Ладно, я шутила. Но ты же понимаешь – ты само совершенство, и это жутко раздражает. Я должна была хоть к чему-то придраться, даже если я это выдумала.
Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. Возможно, со стороны я и правда кажусь идеальным. Не буду отрицать – я красив. Я знаю, что это так, и мое самомнение тут ни при чем, это просто факты. И мои хоккейные навыки, вне всякого сомнения, достаточно хороши, чтобы я мог занять место в основном составе профессиональной команды. Еще я, в общем-то, хороший парень. Но у меня есть много недостатков, и я о них прекрасно знаю.
Но это не значит, что я собираюсь рассказывать о них Пенни.
Я очень любил свою маму, но все, о чем она говорила до самой смерти – это о недостатках моего отца и о том, как она в нем разочарована.
Пенни кажется хорошим человеком, и я не думаю, что она так поступила бы с нашим ребенком, но я не хочу подавать ей идей.
Я бы предпочел казаться ей идеальным.
– Ну, продолжай искать во мне недостатки, – говорю я дразнящим тоном. – Сомневаюсь, что у тебя что-то выйдет.
Глава 13
Пенни: Я ведь пишу это сообщение Блейкли? Проверяю на всякий случай перед тем, как начну доклад.
Блейкли: Подтверждаю, это Блейкли, твоя лучшая подруга. Можешь переходить к постыдным подробностям.
Пенни: Назови секретный пароль, необходимый для получения постыдных подробностей.
Блейкли: Дыхание члена
Пенни: Пин-код.
Блейкли: 3003 < == сиськи
Пенни: Девичья фамилия твоей матери?
Блейкли: Вувузела Ту-Ту < == придумали специально для этого
Пенни: И наконец, последние четыре цифры твоего номера социального страхования.
Блейкли: 4398
Пенни: Обрабатываю данные… Обрабатываю…
Блейкли: *скрестила пальцы*
Пенни: Подтверждаю: ты действительно Блейкли. Постыдные подробности на подходе.
Блейкли: *сижу как на иголках*
Пенни: Меня вырвало в ботинок Илая.
Блейкли: ЧТО? Как?
Пенни: Он был в ванной, принимал душ, а я пыталась найти в шкафу одежду, которая не будет на ощупь странной. В последнее время вся моя одежда кажется на ощупь странной, и это меня с ума сводит.
Блейкли: Странное последствие беременности, соглашусь, но давай вернемся к делу. Что с ботинком?
Пенни: Я пыталась подобрать наряд, и тут на меня накатила волна тошноты. Поскольку по утрам меня тошнит давно, но я еще ни разу по-настоящему не блевала, я не придала этому особенного значения. Но потом я начала потеть.
Блейкли: О нет. Когда начинаешь потеть – это не к добру.
Пенни: Я не хотела врываться в ванную комнату, потому что там голый Илай в душе. Я чувствовала, что меня вот-вот вырвет, так что я схватила ближайший предмет, который можно было бы использовать как емкость. Это оказался ботинок Илая.
Блейкли: Пожалуйста, опиши ботинок подробнее.
Пенни: Черный лофер. Он часто носит эту пару с костюмами. Теперь ботинок доверху наполнен полупереваренной едой.
Блейкли: Я поняла, о каких ботинках идет речь.
Пенни: Итак, меня вырвало в ботинок. Затем я осознала, что меня только что вырвало в ботинок, и меня вырвало еще раз. Как ни странно, прицел у меня был безупречный. Не пролилось ни капли.